— Не то чтобы я завидовал твоим радостям, — заметил муж, — но если ты, обладательница такого обширного опыта по части запертых комнат, подашь нам, простым смертным, хотя бы маленький намек…
— Он страшный зануда, когда пытается язвить, мистер Дункан. Аж молоко киснет. Вряд ли я вам помогу, дорогой, если даже Карр не справился. А ведь он сказал последнее и решительное слово в данной области. Но я могу предложить другую классификацию.
— Давай. Полцарства за подсказку.
— Ну ладно. Преступление в запертой комнате (ах, жаль, я не умею бормотать, как доктор Фелл) можно совершить тремя способами. Первый: убийство совершается до того, как комнату запрут. Второй: убийство совершается, когда комната заперта.
Третий: убийство совершается после того, как комнату вскрыли. Что скажете?
— Хоть что-то, — буркнул Маршалл. — Дальше.
— В вашем случае мы смело вычеркиваем третий вариант. После того как дверь сломали, совершить убийство могли только полицейские, прибывшие на патрульной машине.
— Так.
— Второй вариант предполагает убийство, совершенное на расстоянии, при помощи механического приспособления или же под внушением.
— Мы рассмотрели то и другое, — сказал Мэтт. — Исключено.
— Ладно, значит, остается первый вариант. Убийство было совершено до того, как комнату заперли. Почему нет? Вам известно точное время смерти?
— Чертов камин все испортил! Мы не знаем, когда умер Харриган.
— Да? Ну и в чем тогда проблема? Сделайте логический вывод путем исключения. Для начала.
— Неохота разочаровывать мою славную женушку, когда она старается нам помочь, но этот вариант тоже не подходит. Комната действительно была, как ты выражаешься, заперта — лучше даже сказать “герметично закупорена”, — когда Элен Харриган вошла в молельню. Минут через пять, не раньше, Дункан и Джозеф увидели в кабинете фигуру в желтом. Я признаю, что убийство как номен, то есть как таковое…
— Оксфорд, — шепнула Леона Мэтту. — На него иногда находит… вроде нервного тика.
— Так. Преступник мог совершить самое обыкновенное убийство до того, как комнату заперли. Вероятно, так оно и было. Но потом в кабинете оказался некто в желтом одеянии. И когда бы ни совершилось убийство, когда Дункан увидел загадочную фигуру или получасом раньше, остается вопрос: как он оттуда выбрался?
— У меня замечательный муж, — вздохнула Леона. — Он только что, к своему полному удовлетворению, доказал, что убийство не произошло ни до, ни после, ни во время того как комнату заперли. Разве не чудо?
— Чудо, — проворчал лейтенант, — заключается в том, что я увлекся книжкой. Очевидный для любого полицейского ответ: мисс Харриган видела, как кто-то вышел из кабинета, и предпочла промолчать.
— Но… — начал Мэтт.
— И все. Этот кто-то не мог быть Агасфером, Свами или другим жуликом-сектантом, иначе Элен не стала бы его защищать. Вы, Дункан, и Джозеф также исключаетесь, потому что вы были вместе. Так кто же остается? Либо Артур, либо Конча Харриган. Проблема, черт возьми, проста, если посмотреть с нужной стороны.
— Но, Теренс! — запротестовала Леона. — Гак нельзя. Мистер Карр бы не одобрил. Сначала ты рассказываешь про запертую комнату, а потом говоришь: “Ага, она вовсе и не была заперта, я вас надул!” Это еще хуже потайных ходов.
— Этика детективного жанра меня не волнует. Разве мы не доказали, что классические секреты запертой комнаты здесь неприменимы? Но, черт возьми, если бы я только знал, как подступиться к мисс
Харриган… Нельзя же просто взять и допросить ее с пристрастием, как подозреваемую в ограблении или как любовницу гангстера!
— Сестра Урсула утверждает, — сказал Мэтт, — что показания мисс Харриган — наиболее достоверная вещь во всей этой истории.
— Правда? А при чем тут сестра Урсула?
— Я забыл вам сказать, что она намерена раскрыть преступление.
Мэтт полушутливо, полусерьезно рассказал об идеях и намерениях монахини.
— Гм, — задумчиво сказал Маршалл. — Ну, допустим. Бывает и не такое. Прошлым летом одному моему знакомому лейтенанту помог раскрыть дело самый тупой сержант. Если уж наши сержанты берутся разгадывать преступления, то почему бы и не монашка?.. И потом она дала хорошую подсказку насчет дротика, хоть ничего и не вышло.
— Не уверен. Сестра Урсула посмотрела на эту книгу и как будто все поняла. Она пришла в ужас… на минуту вообще утратила дар речи. А потом сказала, что остался только один вопрос — как убийца выбрался из комнаты.
— Ничего себе! Ну и что она имела в виду?
— Она не объяснила. Только попросила вспомнить название их новой мемориальной часовни.
— Новой мемориальной часовни? Черт возьми, откуда мне знать? Я его никогда не слышал.
— Я тоже, поэтому спросил у мисс Харриган. Это ведь она подарила ордену часовню — памяти Руфуса Харригана.
— Старый добрый Руфус, — произнес Маршалл. — Гордость Лос-Анджелеса. Приехал сюда с бригадой ирландцев-строителей возводить “Юнион Пасифик”. Стоял в баре за стойкой, пока не скопил достаточно денег, чтобы заняться скупкой недвижимости, — и, видит бог, занялся! Женился поздно, когда стал почетным гражданином, вырастил детей… исключительно для того, чтобы я себе голову сломал!
— Я знаю, кто такой Руфус, — негромко сказала Леона. — Уже на смертном одре он провернул один маленький ловкий трюк, из-за которого мой отец лишился работы. Так и появляются Рыжие Пассифлоры.
— Но, черт возьми, какое отношение старый Руфус имеет к книгам по истории Англии и к запертым комнатам? По-моему, ваша драгоценная сестра меня просто дурачит.
— А я так не думаю, — настаивал Мэтт. — Не знаю почему, но не думаю.
— И что? — Маршалл потянулся, стоя перед электрическим камином. — Ладно. Бог с ними — с сестрой Урсулой, Руфусом и запертой комнатой. Я сегодня, черт возьми, слишком много думал для человека, у которого выходной. Предлагаю поставить точку. Нет, не уходите, Дункан, я не имел в виду выгонять вас. Давайте просто выпьем и поговорим, и к черту убийство.
— Ты очень красиво смотришься перед камином, дорогой, — заметила Леона. — Но мы тоже хотим погреться.
Через два часа, узнав о расследованиях, кабаре и кормлении двухлетних детей больше, чем он когда-либо надеялся узнать, Мэтт наконец засобирался домой.
— Приходите еще, — сказала Леона. — Даже если Теренс не будет нуждаться в помощнике, наш дом для вас открыт. Приходите днем, сможете поиграть с Терри.
— Приду, если разрешите мне остаться на ужин и приготовите ягненка.
— Теренс, этот человек любит меня только за стряпню. Мне обидно.
— Не забывай, милая, он видел “Танец огня”. Некоторые воспоминания не в силах стереть даже твой ягненок. Приходите вечером, Дункан, когда рядом с Леоной будет мужчина, способный ее защитить.
Мэтт напрочь забыл про бородача. Бредя вдоль обсаженной деревьями улицы, он еще наслаждался теплом и уютом — вкусной едой, хорошим виски, чужим семейным счастьем. Он готов был примириться даже с ребенком. К детям, наверное, привыкаешь со временем.
Все эти приятные мысли прервала внезапная возня за спиной. Мэтт резко обернулся и увидел, что на земле борются двое. Еще двое выскочили из машины, припаркованной чуть дальше у обочины, и заспешили к месту драки. Мэтт тоже. Приблизившись, он увидел внезапную вспышку и мгновение спустя услышал выстрел.
Глава XV
Когда Мэтт подоспел, драка уже закончилась. Один из участников, высокий и крепкий, держал в охапке обмякшее, безвольное тело — того самого бородача.
Люди из машины тоже не теряли время даром.
— Бросай оружие! — крикнул один. — Ты под прицелом!
— А, Регленд, — отозвался высокий. — Подхвати- ка этого придурка с другой стороны. Внесем его в дом и вызовем скорую.
— Господи, да это вы, лейтенант. Откуда вы взялись?
— Ничего особенного, я тут живу. Ну же, помоги.
Другой полицейский, держа пистолет наготове, подошел к Мэтту.
— А вам чего надо?
— Не груби, — бросил через плечо лейтенант, пока они с Реглендом тащили беспамятного бородача. — Между прочим, ты за ним следил. Помнишь? Он, возможно, тебе еще понадобится. Идемте, Мэтт. И подберите пистолет. Он опять его потерял.
Домашние таланты Леоны были воистину всеобъемлющи. Она помогла уложить бородача на кушетку, исчезла и почти немедленно появилась с горячей водой и бинтами.
— Вот, — сказала она через минуту, ловко закончив перевязку. — Пока сойдет. Я сделала что могла, но ты ведь вызвал скорую, дорогой?
— Да, милая.
(Двое полицейских обменялись ехидными улыбками.)
Леона вытерла руки об оставшийся кусок бинта.
— Что случилось?
— Я бы и сам хотел знать, — заметил Мэтт.
— Так, — сказал Маршалл. — Выпьете, парни? Начальство не узнает.
Полицейские не отказались.
— Мне стало интересно, какой такой бородач ходит за Дунканом. Когда Дункан ушел, я остался понаблюдать за улицей и увидел, как этот тип вышел вон из-за того дерева и зашагал следом. Я присоединился к процессии, а когда заметил у него в руках кое-что подозрительное, то подкрался сзади и прыгнул. Мы немного повозились, и чертов придурок прострелил сам себе плечо. Как там дела?
— Ничего серьезного, — ответила Леона.
— Вот пистолет. — Мэтт протянул лейтенанту оружие. — Вы сказали, он снова его потерял. То есть это…
— Разумеется. Я мог бы драматичным жестом сорвать с нашего гостя бороду, но предоставлю это медикам. Пусть сначала полюбуются на пациента во всей красе. Да, нас снова навестил Свами. На кой кому-то, кроме Зюсмауля, за вами следить? Причем так нелепо. Если хотите еще доказательств, во время драки он начал ругаться, точь-в-точь как вы говорили.
— На каком-то странном языке? Кстати, на каком?
— Это помесь, как и сам Свами. Я просмотрел его досье. Он вовсе не индиец, а наполовину еврей, наполовину цыган и позорит тех и других. Подозреваю, загадочный язык — смесь цыганского и идиша.
— Славный парень, — философски заметил Регленд.