Всё изменилось в прошлое воскресенье, когда поздно вечером Ашот с парнями, как обычно, в поисках добычи слонялся по самым захолустным местам района, заставляя редких прохожих далеко обходить группу зловещей шпаны. Может быть, днём эта улочка и привлекала ротозеев-туристов, мотающихся в поисках лондонской экзотики. Но сейчас она стала такой же пугающей, какой была сто лет назад. Лишь газовые фонари сменились электрическими, но светили тем же призрачным, неуютным светом. И, как и встарь, горели через одного. Ещё один хилый фонарь освещал двери жалкого паба – единственного заведения, в котором угадывалась какая-то жизнь. С боков улицу сжимали вздымающиеся тусклые стены с непроглядными проемами окон, а под ногами горбился неровный булыжник. Наполненные тьмой арки щерились жуткими пастями.
Туристов в такую пору здесь не увидишь. Разве что повезет и из паба выползет какой-нибудь нагрузившийся джентльмен, которого можно быстренько обработать в ближайшей подворотне.
Но появился не джентльмен. В дальнем конце улочки, в неверном свете, вдруг возникла гибкая фигурка. Десяток юных шакалов всех цветов кожи просто обалдели от появления на их охотничьей территории гуляющей девицы. Ибо это была именно девица, и она именно гуляла, с неподдельным интересом рассматривая всё, что попадалось ей под острый взгляд.
Миниатюрная ладная фигурка, рассыпающиеся по плечам светлые волосы, джинсовый костюм, кофточка – студентка или туристка. Неважно – добыча сама шла в руки. Не сговариваясь, парни начали рассредоточиваться полукругом, чтобы охватить дурочку с боков.
«Пора бы ей уже заорать», – подумал Ашот. Впрочем, тут кричи – не кричи, никто спасать не прибежит. Традиции…
Девушка не закричала, но остановилась. Банда уже приблизилась к ней вплотную, прижимая к стене. Здоровенный чёрный парень с Ямайки по имени Мори, счастливо осклабившись, ибо сплифф убойной ганжи делал в нём своё дурное дело, потянулся ручищей за сумочкой, которую бедняжка сжимала в потерянно опущенных руках.
Что произошло дальше, ни Ашот, ни кто другой из банды уловить не успел. Словно неодолимая сила потянула огромного негра вперёд, девушка каким-то образом оказалась в стороне, а Мори всей тушей впечатался в стену и сполз по ней, оставляя на закопчённом кирпиче кровяную дорожку.
От точного удара по горлу на мостовую с хрипом свалился ещё один парень, второй посылал в ночь отборные, но сдавленные маты, согнувшись в три погибели и схватившись обеими руками за причинное место. Остальные обалдело уставились на юную, едва ли старше Ашота, девчушку, глядевшую на них спокойно и даже весело. Правда, ниже её пронзительных кошачьих глаз не столь весёлым казался направленный на ребят ствол пистолета с глушителем.
«Вальтер ППК, как у Джеймса Бонда», – пронеслась в голове Ашота дурацкая мысль.
Но пришедшему в себя Мори пистолет был до фонаря, он прямо тут, на этом месте, обязан был смыть с себя жуткий позор, который претерпел от этой пигалицы. Заорав что-то непотребное, он бросился на наглую девицу. В руке сухо щёлкнула выкидуха. Этот звук наложился на резкий хлопок. Парни с ужасом увидели, как в середине лба их разом заткнувшегося предводителя возникла чёрная дырочка, откуда резво побежала кровь, и что-то выплеснулось из развёрзшегося затылка. Мори рухнул на мостовую.
Глаза девушки теперь излучали железобетонную волю. Смертельное отверстие плавно переместилось и уставилось в грудь Ашота.
– Ты останешься.
Голос был юн, но с хрипотцой, а легкий акцент делал произношение несколько странным, будто с ними говорил хорошо подготовленный инопланетянин. И ещё её голос был пугающе спокоен. Казалось, секунду назад совершенное убийство нимало её не тронуло.
– Остальные пошли вон! Ну!
Ещё хлопок. Пуля выбила пучок искр под ногами остолбеневших парней. Секунду спустя резвый топот затих в конце улочки.
– А ты пойдешь со мной.
Абсолютное спокойствие.
Ашот судорожно глотнул и, как зомби, последовал за страшной девицей. Бедный Мори остался валяться в луже крови. За все время инцидента из паба никто так и не показался.
В неприметном переулке она указала стволом на дешёвенькую машину. Он понял, что придется подчиниться, и полез, каждую секунду ожидая вышибающего мозги удара. Но ничего такого не случилось. Блондинка села на место водителя. Пистолет мирно лежал на её коленях, но шестым чувством Ашот понимал, что «в случае чего» выстрел раздастся мгновенно.
Он помнил, что в кармане у него найф, но ни за что не попытался бы им воспользоваться. От страха даже не осмеливался вертеть головой, и не видел, куда они ехали. Мельком заметил только, что несутся сквозь деловой центр, а потом сворачивают на юг. Лишь когда машина остановилась, осмелился быстро оглядеться. Оказалось, свернули на одну из улочек, упиравшихся в заросли огромного старинного парка, в такую пору тёмного и безлюдного.
– Ну вот, – своим странным тоном проговорила девица, откидываясь на сидение. – Надеюсь, мы отъехали достаточно, можем поговорить без бобби.
Это были её первые слова за всю поездку.
– Достаточно откуда? – выдавил он, лишь бы что-то сказать.
– От свежего трупа, дурачок, – хихикнула блондинка.
Ашот взглянул на неё с неподдельным ужасом.
– Мори… Его звали Мори. Морган, – неизвестно зачем представил он убитого убийце.
Но та только раздражённо тряхнула серебрящимися в свете фонарей волосами.
– Мне плевать, как его звали, – и Ашот понял, что ей действительно – плевать.
– А вот тебя зовут Ашот. Ашот Исраелян, – на юношу сверкнули глаза дикой кошки.
Судорожно глотнув, он смолчал. Но следующие слова девчонки заставили его взвиться.
– И у тебя была сестра. Цовинар…
– Где она?! – вскричал он, подаваясь к девушке, но упершийся ему в грудь ствол заставил его резко замолчать.
– Твоя сестра убита, – сухо сказала она, глядя ему прямо в глаза.
Ашот осел и закрыл лицо руками.
– Кто ты? – глухо спросил он, не размыкая ладоней.
– Я отдам тебе её убийцу.
С этого момента юноша слушал так внимательно, как никогда в жизни.
Долго убеждать его было не нужно. Оказывается, полиция все-таки работала. Двое свидетелей видели, как Цовинар садилась в машину, один смог внятно описать водителя. В сочетании со спермой на платке, брошенном на месте похищения другой девушки, и несколькими фотографиями сэра Уолтера, всё это было более чем убедительно. Но главное – Ашот всем существом ощущал, что слышит правду. Он не мог понять, откуда в нём такая уверенность, да и не хотел в этом разбираться.
Но в эту ночь они ещё раз подъехали к мрачному трехэтажному особняку на окраине и проникли в него, невзирая на систему сигнализации, которую эта выносящая мозги девка нейтрализовала в считанные минуты. Они побывали в подвале, и Ашот со жгучей болью понял, как его сестра расставалась с жизнью. Краем уха выслушивал инструкции и советы – конечно, он всё сделает так, а не иначе. Конечно, он это сделает…
– Если полиция раньше до него не доберётся, – закончил он, вылезая из машины у квартала паков, где он обретался.
– Не доберётся, – жёстко ответила девица, имени которой он так и не узнал. – Всех бумаг, которые я тебе показывала, в деле уже нет. А следователя, который их собрал, перевели из Лондона…
Ашот чуть помолчал, потом мрачно кивнул головой – всё понял. Развернулся и собрался идти.
– Подожди, – резко произнесла она.
Он остановился.
– Исраэль Ори, – сказал она чётко, сверкнув бешеной зеленью глаз.
Захлопнула дверцу и рванула с места.
Ашот стоял, как в забытьи, твердя про себя: «Исраэль Ори. Исраэль Ори».
Это имя мучило его и сейчас, прохладной весенней ночью под кустами барбариса. Из, казалось бы, начисто забытого детства, громко доносились слова бабки Шушан, словно сухенькая старушка стояла сейчас перед ним и, глядя на него горящими глазами (они у нее горели всегда, пока смерть их не погасила), рассказывала жуткие истории, которые маленький Ашот не хотел слушать. Про большой горящий город, трупы на улицах, кровь и смерть. Как ищущие спасения толпились на широкой набережной, а аскеры многих убивали, а других просто не пускали обратно, и люди умирали на проклятой той набережной от голода, жажды и ран. И как весело все эти дни играл турецкий военный оркестр, заглушая стоны и выстрелы. И как маленькая измученная девочка плыла к огромному, вздымающемуся перед ней в ночи кораблю, а с него кто-то плеснул в неё кипятком. И раздалась ругань – английская ругань. «Никогда, никогда не верьте им, дети, – говорила Шушан Ашоту и уже почти взрослой Цовинар, слушавшей бабку с непонятным скучающему мальчику вниманием. – Они не считают нас людьми. И в любой момент могут причинить нам зло – как только подумают, что это пойдет им на пользу. Это знал ещё наш родоначальник Исраэль Ори. Он с молодости ненавидел их, с тех пор, как просил у них помощи для армян, а они только улыбались и ничего не сделали. Только русские нам помогли».
Странно, Ашот был уверен, что вся эта ерунда давно выветрилась из его головы, но одно имя, произнесенное шалой девчонкой, прорвало шлюзы его памяти.
Откуда-то знал он и то, что она русская, хотя для этого не имелось никаких оснований. Но Ашот знал, что это так, и что всё происходит, как и дОлжно.
На пустынной улице послышалось ворчание дорогой машины, остановившейся у ворот особняка. Юноша подобрался, как кот перед прыжком.
Откуда-то издали донеслось еле слышное пение:
…Crazy, toys in the attic, I am crazy
(Surely gone fishing)
They must have taken my marbles away…
Раздался хлопок дверцы и приглушенная речь, явно принадлежавшая тщательно воспитанному человеку:
– Дорогая, скоро вы поймете, что никогда ещё не проводили время так весело.
– Я не сомневаюсь, Милорд.
Правильная речь отличалась странной интонацией. Ашот вздрогнул, узнав голос.
– Сначала я покажу вам мой выводок лис.