Первой Бероя прияла солнечное сиянье,
Как и первые взблески вечно растущей Селены,
Первой отбросила темный покров первородного мрака,
Первою жизнь явила в хаосе первоначальном!
Раньше острова Кипра, Истма, раньше Коринфа,
Первой прияла Киприду, врата открыв пред богиней,
Только родившейся в пене морской. И древле те зыби
Были тогда чреваты кровию уранийской,
100 [101]
Вместе с семенем бога влагу оплодотворили,
Пеною женородящей ставшую в моря пучине,
Повитухой природа стала... И с Афродитой
Пояс явился расшитый на чреслах лежащей богини,
Словно венок обвивший владычицу сам собою!
И поплыла богиня тогда сквозь влагу ко брегу
Тихому, но не в Пафос, не в Библ, выходить не желала
В Колиаде на сушу, быстро она миновала,
Поспешая, и берег, где высился град Киферы...
Водорослями обвито, сверкало божие тело.
110 [111]
В зыби моря пурпурной, взбивая пенные гребни,
Дланями рассекая богородную воду,
Вдаль плыла Афродита, перси во гладь погружая,
Воду спокойную бурно она взбивала стопами,
Лик подъяв над волною, выныривала на поверхность,
И бурлила пучина вспе́ненная за нею...
К граду плыла Берое... А что богиня на суше
Кипра следы оставляла - то лгут и лгут киприоты!
Встретила первой Бероя Киприду, и на прибрежье
Стали травы тянуться и заросли на луговинах
120 [121]
Сами собою повсюду, на побережье песчаном
Распустилися розы, венчиками алея,
В пене соленой утесы, винною влагой излились
Из каменистого лона как из-под давильного камня,
Брызнул сок пурпуровый ливнем, на солнце блистая...
Речка там зажурчала, струями млека белея,
Благовонным дыханьем ветерок вдруг повеял,
Сладостнейшим бальзамом и маслом воздух наполнив,
И всемогущий Эрос, начало сего мирозданья,
Жизнеподатель, возница, связь и крепитель вселенной,
130 [131]
Тут у богини родился при появленье на бреге,
Резвоногий мальчишка, забил как мужчина ногами
И без подмоги извне́ нашел он дорогу из лона...
Сильно стучал он в тело зачавшей без мужа богини,
Страстно желая родиться; крылья затрепетали -
И единым порывом врата он рожденья покинул,
Кинулся на руки, быстрый, блестящие матери милой,
Эрос, к высокой груди прильнув Афродиты-богини,
Стал высасывать млеко, зная, как сладостной пищей
Глад утолить, неученый... Стал сжимать он губами
140 [141]
Эти перси, что ране не ведали прикосновенья,
Ненасытно впивая млеко из груди округлой!
Корень жизни, Бероя! Кормилица весей, героев
Слава, Айона сестрица, ровесница миропорядка,
Дом Гермеса, равнина Дики и место законов,
Храм Евфросины, Пафийки дворец и жилище эротов,
Сладостный край Лиэя, укрывище Лучницы-девы,
Нереид украшенье, дом Дия, Ареево ложе,
Ты и Харит Орхомен, ты светило пределов Либана,
Сродница ты Фетиды, древняя как Океана
150 [151]
Струи, брачный покой любовью пылавшего старца,
С девой Фетидой на ложе соединенного браком,
Дочерь отца, Амимона по имени, кою Фетида
Родила средь зыбей, сей плод любви с Океаном!
Есть сказанье древне́е, по коему матерью града
Киферейя была, дарящая жизнь мирозданью,
Ассирийцу Адонису принесла она дочерь
Девять кругов совершила по небу богиня Селена -
В тягости Афродита была... Но пред самым рожденьем
Вестник явился с табличкой латинской, грядущее зная,
160 [161]
Бог Гермес о рожденье пришел возвестить Берои.
Илифи́ей Фемида стала. Помощь малютке
Оказала заботливо в трудном пути изо чрева,
Боль родовую смягчила, сопутствующую рожденью,
Свиток Солона во дланях сжимая. Мучаясь болью,
Ухватилась Киприда за богинины пясти,
И, наконец, разродилась, и на аттической книге
Дочерь разумная миру явилась - лаконские жены
Так сыновей рожают на щит из шкуры воловьей!
Вот и пришла малютка в сей мир из цветущего лона,
170 [171]
Майи сын повитухой был, хранитель закона!
Лишь дитя народилось, омыли и умастили
Девочку все четыре ветра, промчавшие в высях,
Дабы землю Берои благословить на законы.
Словно первый блюститель дитяти и по сегодня,
Проложил Океан как пояс теченье близ суши
Кругообразное влаги, вечно бурлящею пеной,
Старец достойный, Айон, обвил покрывалом богини
Дики тельце малышки сразу после рожденья,
Будущее прозревая, сбросил он старости бремя,
180 [181]
Так и старую кожу змея мгновенно меняет...
Весь он во влаге закона омылся и сделался юным!
Дочерью лишь разрешилась Афродита-богиня,
Песнью четыре Хоры хвалебной тут же взгремели;
О разрешенье от родов Пафийки только проведав,
Возликовали звери: лев, исполнясь веселья,
Языком своим лижет радостно бычий загривок,
Бык же мычит, довольный, под львиной пастью свирепой;
Радостно роет копытом землю конь своенравный,
Звонкий гул раздается от этих мощных ударов;
190 [191]
А леопард с пятнистой шкурой в прыжках презабавных
В воздух взвивается резво близ пугливого зайца;
Вот завизжал по-щенячьи волк в великом веселье,
И покусывает овцу в умиленье счастливом;
Вот, оставив ловитву в лесах на оленей и ланей,
Сладостное томленье радости ощущая,
Пес пускается в пляс, состязаясь с вепрем свирепым;
Вот на задние лапы медведица поднялася,
Обнимает телицу, ее нисколько не раня;
200
Вот заскакал теленок, бодаясь как будто бы с кем-то,
Льнет он с лаской ко львице дикой, толкает и лижет,
Сам же еще и мычать-то как следует не умеет!
Вот ядовитые змеи слонов касаются с лаской;
Слышен радостный ропот дубрав, с умиленьем сердечным
Сладкоулыбчивая Афродита на это взирает,
Радуясь в сердце, что звери рожденью малютки ликуют;
Всё она озирает в округе взором счастливым,
Только от дикого вепря взгляд богиня отводит
Радостный, ибо знает, пророчица: в облике зверя,
Брызжущего с изострых клыков слюною, Адонис
210 [211]
Будет Ареем низвергнут в ревности яробезумной!
Вот малютку Берою веселую принимает
В длани дева Астрайя, кормилица мирозданья,
Всех существ золотого века хранящая вечно,
Кормит грудью премудрой дитя, что знает законы!
Вместе с млеком девичьим лился и ток убежденья
В губки младенческие, в уста дитяти вливала
Дева капли густые, мед аттической пчелки,
Что сотворило созданье многотрудной работой,
220
Мудро смешав в сосуде мед красноречья и силы...
Жаждущая малютка впивала и обогащалась
Влагой разумной пнфийской, взятою от Аполлона
Или тока Илисса, вдохновленную Музой
Аттики и пиэрийским ветром над брегом песчаным!
Колос с неба срывала дева златой и свивала
Словно венок и под главу подкладывала младенцу;
Пляшущие юницы из Орхомена Пафийке
Деве малютку омыли влагой, что музам так свята,
Влагою из корчажки, выбитой конским копытом;
230
Выросла дева Бероя в обществе Лучницы-девы,
Сети отца расставляя, охотника в диких чащобах.
Обликом дева подобна родительнице Пафийке
С бедрами белыми, если на поверхности моря
Вдруг плескалась Фетида, белизною сияя -
Видели в ней Фетиду среброногую - та же
Вглубь ныряла, стыдяся насмешек Кассиопеи;
Ассирийскую деву невинную вдруг завидя,
Зевс загорается, снова лик изменить свой желая,
Эросом снова томимый, желает в облике тура
240
С новым бременем волны рассекать в Океане,
Дабы отроковицу не забрызгать волною
Только воспоминанье о деве сидонской владыку
Удержало! И начал средь созвездий яриться
Муж небесный Европы - взревел Телец олимпийский!
Бог не мог в поднебесье созвездье, знамение страсти
Новой опять поместить, соперника прежнего брака...
Зевс оставил Берою, из-за смертной юницы
Спорить не стал он с братом, Энносигеем пучинным,
Коему предназначил рок пылать к ней любовью!
250
Вот какова Бероя, отрасль Харит! И только
Говорить начинала - медом текли ее речи,
Дева Пейто расцветала в устах, убеждая любого
Мужа премудрого, речи такой не знавшего прежде!
Затмевала она подруг ассирийских сияньем
Глаз улыбчивых, чистых, бу́дящих стрелы желанья -
Так в поднебесье все звезды затмевает собою
Светло-лучистым сияньем Селена полная, только
В силу вошедшая... Девы нежно-румяное тело
Даже сквозь пеплос с хитоном разливало сиянье!
260
Так что вовсе не чудо, что дева подруг красотою
Превосходила, сияя очарованьем любовным -
Всей красоты наследством родителей девы являлась!
Видя ее, Киприда, пророческим обладая
Даром, замысел в сердце взлелеяла, мыслью далеко
Над просторами тверди воспарив невозбранно:
Красота подвигала на основание градов!
Ибо по имени девы ясноглазой Микены
Назван город преславный, Микены, коего стены
Древле киклопы сложили; ибо у отмелей Нила
270
Именем нимфы Фивы египетской названы Фивы...
Вот и решила богиня град основать Берою,
Дабы и град был прекрасен, внушая любовь, как и дева!
Помня Солона уставы, зло отвратившие речи,
Взор обратила богиня к широко-дорожным Афинам,
Зависть чуя к порядку и праву в сестринском граде.
Вот она поспешила и прянула по небосводу
Во дворец Гармони́и, матери мирозданья,
Нимфа жила там в покоях, устроенных миру подобно:
В доме четыре двери охраняли покои,
По одной на каждую сторону света земного;
280 [281]
По подобию мира округлого, нимфы сновали
Тихо, девы-прислужницы: о восточных воротах
Эвра заботилась дева Антоли́я, ворота
Зефира охраняла Дю́сис, нянька Селены,