С плеч, чтоб у метить племя неукротимое горных
Львов стрелой смертоносной... Согласно имени, дева
Ветра мчалась быстрее вдоль ущелий чащобных!
В час полуденный однажды, лишь зной начался несносный,
От ловитвы она отдыхала в сладостной дреме,
Телом простерлась на ложе Кибелы, чело приклонила
У изножья у самого древа, чистого лавра,
260 [261]
Там она в полдень заснула и о брачных грядущих
Празднествах было знаменье сладостное в сей дреме:
Явится бог огнепылкий и жгучее жало на жилу
Лука наложит, и станет зайцев стрелять по чащобам,
Уязвляя стрелою легкою множество зверя;
Будто придет и Киприда вместе с отпрыском Мирры
Сразу за ловчим малюткой, окажется, будто бы дева
Рядом и Авра, не лук Артемиды неся за плечами,
А охотника Эроса тул, пернатыми полный!
Вот он зверя уметил, но, утомившись охотой,
270 [271]
Мстительно-злобной на разных медведиц и леопардов,
Поясом страсти любовной львицу вдруг заарканил,
И по земле волоча, показал ее матери милой;
После увидела дева во тьме, как ее подхватил он,
Злобный, как, умоляя, к Адонису и Афродите
Длани она простирала, а бешеный Эрос глумился,
Отроковицу представив добычею, львицею в путах,
Как кричал, похваляясь: "Благовенчанная матерь!
Вот привожу со склоненной главою к тебе я девицу!
Вы же, девы-плясуньи изнеженного Орхомена,
280 [281]
Пояс сей возложите на чресла Авры для брака,
Дабы возмог он упорство львицы непобедимой!"
Вот предсказанье какое дикая Авра узнала.
Были сны неразумны - разве не эти эроты
Ловят и жен, и мужей, загоняя их в ловчие сети?
Пробудилася дева, гневалась против лавра,
Эроса и Киприду бранила, но Гипноса - больше,
Глупому сновиденью угрозы она обращала,
Листьям мстить собиралась, рекла безмолвному древу:
"Дафна, меня ли ты гонишь? Разве ты древо Киприды?
290 [291]
Я под сенью твоею расположилась, дремала,
Мыслила, ты защищаешь девичество, чистое древо,
Думала, не потеряла облика ты и надежды...
Ныне и ты изменилась, и мыслишь ныне иначе!
После погибели стала прислужницей Афродиты?
Ты уж не древо девы, а древо ты новобрачья!
Только лишь подле мирта видят сии сновиденья,
Милые только распутницам... Разве Пейто ты древо?
Не Аполлоновой дланью возделаны листья и ветви?"
Гипноса так укоряла с Эросом, вместе со древом.
300 [301]
Тут владычица леса поблизости оказалась,
От палящего солнца истомилась богиня
Артемида, повозку остановила, чтоб в струях
Вод с наядами вместе освежиться от зноя.
Прямо в зените неба палящее солнце стояло,
Жарким бичом беспощадно хлестал в полуденное время
Гелий, горя нестерпимым блеском над Льва хребтовиной;
Вот подводит под иго ланей своих упряжных
Горная Артемида, сама же быстрой повозки
Передала и вожжи, и бич своей девственной Авре,
310 [311]
Та же рогатых ланей, быстрых как ветер, погнала.
Дщери нагие старца, извечного Океана,
Сопровождали богиню, служа ей и повинуясь -
Первая сильно и резво впереди поспешала,
Та, подвернув одежды, рядом бежала с повозкой,
Третья, за кузов схватившись повозки быстроко лесной,
Вровень с нею летела вперед и не отставала.
Лучница же лучилась, свет на них изливая,
Ярче служанок красою сияла, как будто в повозке
Горней с высот поднебесных бессонный огонь рассыпала
320 [321]
На безоблачной выси мерцающая Селена,
Восходящая в полном блеске средь россыпей звездных,
Ликом своим затмевая горних звезд мириады.
Ей подобная блеском Артемида по чаще
Ехала в те долины, где, журча, изливались
Токи Сангария, горней напоённые влагой.
Авра же погоняла, бич воздымая высоко,
Ланей, златою уздою быстрый бег направляя
Ярко блестящей повозки владычицы к брегу речному.
Вот на землю спустилась богиня, Упис снимает
330 [331]
Лук с богининых плеч, колчан берет Хекаэрга,
Дочери Океана снимают ловчие сети,
Псов сажают на сворку. Локсо́ богини плесницы
Развязала... И в самый полдень, юниц продолжая
Защищать, она в воды осторожно вступает,
Мало-помалу от бедер подвертывает одежды,
Медленно через гла́ву снимает хитон тонкотканый,
Ступни, лодыжки и лядвеи не разомкнуть стараясь,
Погружается в струи почти целиком Артемида.
Авра смотрит украдкой сквозь прозрачную влагу,
340 [341]
Зорким взором пучину проницая бесстрашно,
На очертания тела, коего видеть не должно,
Наслаждаясь красою божественною хозяйки.
Вот, оттолкнувшись от брега, руками себе помогая,
Рядом с богинею Авра в токах воды заскользила.
Вынырнув из потока, гла́ву подъяв, подплывает
В бурно струящейся влаге, с распущенными волосами,
Артемида лесная, и неукротимая Авра
К персям ее прикоснулась, бесстыдные речи сказала:
"Ты лишь единая имя целомудренной носишь,
350 [351]
Перси твои по-женски полны, округлы и мягки,
Как у самой Пафийки, не как у девы Афины,
Нежно-алым румянцем пылают девичьи ланиты!
Ах, если ты сияешь божественной красотою,
Что ж не богиня ты брака с пышнов ласой Кипридой,
Что ж не ведешь мужчины в светлицу - с тобой, коль захочешь,
Может Гермес иль Арей почивать, оставь же Афину!
Если б хотела, взяла бы луки и стрелы эротов,
Коли привязана к луку и стрелам, и к полным колчанам!
360
Милосердья молю - но много тебя я прекрасней!
Тело мое могучей! Взгляни на стать и обличье
Мужественности моей! Я Зе́фира в беге быстрее!
Посмотри, как сильна я! Нет ничего от женщин
Слабых в моей груди! Сказать по правде, скорее
Из твоей изольется обильное сладкое млеко!
Мягки твои ладони зачем? Отчего же и гру́ди
Не округлы и тверды, не налиты силою Авры,
Говорящие явно о целомудрии чистом?"
Молвила так, надсмехаясь... Внимала богиня безмолвно,
370
Наливаяся гневом, ходившим волнами в сердце,
А в очах разгоралось смертоносное пламя...
Прянула быстро на берег, в одежды вновь облачилась,
Препоясала чресла девственные повязкой,
Стала искать Немесиду - и обнаружила деву
На заоблачных высях Тавра, где близ струистого Кидна
Похвальбу Тифоэя та пресекала когда-то,
Пред стопами ее само собою вращалось
Колесо, и гордыню оно с высот низвергало,
Немесиде-богине сопутствуя в странствиях дальних,
380
Божеству, блюдущему правду и жизни дороги,
Птица возмездья летела над плечами богини,
Гриф исполинский, раскинув большие крыла и четыре
Когтя, сей возвеститель того, что богиня в пределах
Четырех по дорогам проходит миропорядка!
Злобного гордого мужа она уздою смиряет,
Облик такой имея; она нищетою бичует
Гордеца и свергает вращеньем колесным надменство!
Только завидела дева Лучницы лик побледневший,
Артемиды, чьи взоры местью и смертью дышали,
390
Стала ласковой речью утешать ее сразу:
"Лучница, взоры твои говорят о гневе ужасном!
Кто из сынов Аруры тебя оскорбил и унизил?
Снова ль из бездны подземной Тифоэй появился?
Тития взоры неужто бесстыдные снова открылись?
И с родительницы твоей он срывает одежды?
Где же твой лук, Артемида? Где жала стрел Аполлона?
Снова какой притесняет тебя Орион? Нечестивец,
Раздиравший одежды твои, покоится ныне
В недрах земных, бездыханный, если снова какой-то
400
Муж, обуянный страстью, хватает тебя за пеплос,
Скорпиона другого пошли отомстить поруганье!
Ежели От надменный иль Эфиальт бесстыдный
Принуждают насильно тебя к утехам эротов,
То оскорбителя девства, богиня, убей на месте!
Коль многоплодная матерь снова, Лето́, оскорбляет -
Каменною Ниобой плачущей женщину сделай!
Радостно я на Сипиле новый камень поставлю!
Разве отец принуждает, как прежде, ко браку Афину?
Нет, ведь и за Гермеса тебя не выдаст Кронион,
410
Как желал за Гефеста отдать Афину когда-то!
Если как некогда матерь Лето́ тебя ревностью гонят,
Стану мстительницей за поруганную Артемиду!"
Так рекла. Не дослушав, богиня ее прерывает,
Слово псолюбивая Лучница и молвит во гневе великом:
"Всеукрощающая! Водительница поколений!
Нет, ни Зевс, ни Ниоба, ни От уж не оскорбляют,
Титий за край одежды Лето[206] не хватается боле,
Орион, сын Аруры, не понуждает ко браку,
Но оскорбила словом обидным и нечестивым
420
Дочерь мужа Леланта, дева-бесстыдница, Авра!
Как же поведать об этом? Позор для меня и бесчестье -
Над красотою тела богини она надсмехалась;
Как моя матерь и я поруганы! Ведь во фригийских
Землях хвалилась Ниоба перед Лето́ детородством,
И во фригийских пределах хвалится Авра красою!
Но заплатила Ниоба, в камень за то обратившись,
Танталида, и слезы льют и поныне обильно
Окаменелые очи... Меня же, ах, оскорбили
Безнаказанно! Авра, девичество возлюбивши,
430
Не омывает камня слезами, и не являет
Ключ говорливый кары за бесстыдные речи!
Ныне к тебе взываю, о Титанида по крови,
Милости дай мне, как матери милой, дабы узрела
Каменную громаду вместо Авры бесстыдной!
Не оставь без отмщенья твою сородницу ныне,
Да не увижу вовеки лика смешливого Авры,
Или ввергни в безумье ее серпом медножальным!"
Так восклицала, и слово ответное молвит богиня:
"Чистая Летоида, Охотница, сродница Феба,
440
Крови Титанов медным серпом язвить я не вправе,
Девы фригийской в камень превращать я не стану,
Племя Титанов почтенно, близка им сама я по крови,