Гипнос, пособник в страсти Диониса, и сам он
Ведал услады Киприды, вспомощник верный Селены,
В сладостных сновиденьях с ласковой знаясь любовью.
Брак с ней во сне свершился, и в радостно-резвую пляску
Сами собою пустились окрестные весело горы,
640
Гамадриада лесная на дереве веселилась -
Только чистая Эхо не приняла в пляске участья,
А стыдливо забилась в пещеру укромную, дабы
Женолюбивого Вакха радостей брачных не видеть.
Вот, сочетавшись любовью на ложе этом безмолвном,
Гроздолюбивый соложник ушел, он лишь на прощанье
В милые губы деву целует и разрешает
Пясти от пут и лодыжки, колчан достает из пещеры,
Снова в ладони влагает лук и охотничьи стрелы,
И возвращается снова к сатирам, брачное ложе
650
Авры, дремлющей сладко велению ветров оставив.
Вот просыпается Авра после услады любовной,
Стряхивает дремоту, свидетельницу сей свадьбы!
Видит она в изумленье лежащие рядом повязки,
Обнаженные перси ощущает, нагие
Лядвеи, видит и кровь на подоле мятом хитона,
Знак девичества, взятого и без брачного вена!
Озирается Авра растерянно... Снова в повязки
Облачается, гру́ди девичьи скрывает под тканью,
Облекается в пояс - да все уже понапрасну!
660
Стонет она от скорби, мучается в безумье,
Гонится за пастухами, их убивает на склонах
Горных, казнить желая похитителя девства,
Боле всего стремится беспощадным железом
Убивать быкопасов, ведая о Титоне,
Эос милом супруге, быкопасе злосчастном.
Знала об Эндимионе латмийском, быков пасущем,
О возлюбленном бычьей упряжкой правящей Мены;
Слышала о фригийце Хи́мносе, древле иною
Девой лишенного жизни, пастыре злополучном,
670
Боле всего убивать стремилась она козопасов,
Целые коз стада вырезала за то, что обличьем
Пана ей напоминали, косматого похотливца;
Убедила себя, что Пан изнасиловал Эхо
Чистую тоже во сне, сей пастырь коз неисчетных!
К земледельцам пылала ненавистью, ведь служили
Все они тоже Киприде, когда Иаси́он, соложник
Щедроплодной Деметры, первым стал землепашцем.
Убивала Авра охотников, верила ибо
Древним сказаньям: охотник Кефал из града Афины
680
Безматерней был мужем румянолокотной Эос!
Виноградарей Вакха смерти она предавала,
Ибо они выжимали влагу хмельную из ягод,
Злополучные спутники пьяные бога Лиэя,
Ибо не ведала дева о хитростях Диониса,
Об Афродитином зелье, добавленном в струи истока,
Разоряя лачуги пастухов или горцев,
Кровью их орошая скалы и склоны крутые.
В разуме повредилась дева, метаясь в безумье;
В храм Киприды попала: пояс ей ненавистен
690
Страсти, сорвала одежды новые с изваянья
И бичевала тело неумолимой богини...
Статую вдруг схватила брачной она Киферейи
И в Сангария воды, в бурные водовороты,
Прямо в наяд объятья богиню нагую швырнула!
После лика Киприды, наказанного бичеваньем,
Ясноликого Эроса статую в прах низвергла,
Опустошила храм Кибелиды Пеннорожденной;
Вот верну лася в чащу, стремительная, родную,
Ловчих сетей коснулась, вспомнила об охоте,
700
Стала рыдать над девичьей утраченной долею горько,
Плакала и стенала, и плача, так возглашала:
"Кто же, кто из божеств развязал девичьи повязки?
Что если мною на ложе овладел одиноком,
Мнимый образ приявши, Зевс - всемогущий владыка,
Не устыдившись и Рейи, что по соседству простерлась,
Стану бояться зверья и стрелять в многозвездное небо!
Если поял меня в дреме Феб Аполлон Дальновержец,
Разнесу я по камню оракул Пифо́ именитый!
Если Гермес из Киллены осквернил мое ложе,
710
Расстреляю из лука аркадийские нивы,
В рабство Пейто́ обращу я, деву с повязкой златою!
Если со злобным коварством взошел на сонное ложе
Дионис, незаметно похитив девичество Авры,
Я до жилища Кибелы дойду и гнать не устану
От высокого Тмола безумного в похоти Вакха!
С плеч сорву смертоносный лук, направив все стрелы
Против Фригии с Пафосом, и на божеств обоих
Ополчуся свирепо, на Афродиту и Вакха!
Но на тебя я гневлюся, Лучница, больше: ведь дева
720
Ты и сама, а защиты не было мне, уснувшей,
Не согнала ты мужчину стрелами чистыми с ложа!"
Так говорила... Вдруг голос задрожал и слезами
Разразилась юница побежденная... В чреве
Понесла от Лиэя дева, сраженная горем,
Бремя двойное, и ярость неистовая овладела
Аврою злополучной на собственную утробу!
Мыслила дева: сам ли плод зародился, бог ли,
Поучаствовал, муж ли... Вспомнила Дия невесту,
Берекинтийку Плуто́, ведь в лоне ее зародился
730
Тантал, отпрыск Зевеса! В безумии диком желала
Авра вспороть себе чрево и плоть растерзать, чтоб в утробе
Нерожденных младенцев убить до срока рожденья!
Вот уж и меч подъяла над грудью своей обнаженной,
Беспощадной рукою жало приставила к плоти...
Часто она входила ко львице щенной в пещеру,
Словно желая предаться Мойры нити непрочной,
Только вот зверь свирепый бегством спасался от девы,
Жизнь отнимать не желая у ней, и прятался в долах,
Беззащитного львенка в логове бросив укромном.
740
Часто готовилась Авра пронзить железом утробу
Собственную, желая добровольно расстаться
С жизнью, только б позора навеки избегнуть такого
Заодно с поношеньем Лучницы, девы злорадной;
Мужа узнать желала имя, дабы дитятю
На глазах у родителя с поношеньем прикончить,
Детоубийцам подобно женам, чтобы сказали:
"Авра, злосчастная в браке, как Прокна дитя погубила!"
Только ее увидала в тяжести ненавистной
Артемида, явилась пред ней и злобно глумилась,
750
Над несчастной служанкой безжалостно надсмехаясь:
"Гипноса знаю, служку Пафийки, в лукавстве любовном
Бьющие влагой златистой мнимые струи истока
Там, где грезила дева, питьем прельщенная лживым,
Что развязали пояс девичий, столь долго хранимый!
Видела, видела склоны скалистого брачного ложа,
Где застигну ли деву во сне хитроумно-обманном!
Видела гору Киприды любовную, где похищает
Девственность жен любовник, а после спасается бегством!
Что ж ты так ходишь неловко, ответь мне, чистая дева!
760
Ветра быстрее мчалась - ныне тащищься еле!
Ах, тобой овладели - а ты и не знаешь супруга?
Ах, ты ведь тайной любови не можешь таить, ведь распухли
Груди твои, возвещая теченье обильное млека!
Молви, вепреубийца, сонная дева - а ныне супруга,
Щечки зачем побледнели, столь румяные прежде?
Кто же запачкал ложе? Девичество кто же похитил?
Златоволосые нимфы, не прячьте любовника Авры!
Ах, чреватая, знаю, кто же твой беглый соложник,
Он не сокрылся от взоров моих, ведь я разглядела,
770
Как с бездыханной невестой Лиэй занимался любовью!
Ах, оставь свой лук и колчан, ведь самое время
Спрятаться в толпах вакханок женолюбивого Вакха!
Бить в тимпаны, в авлосы дудеть его роговые!
Молви, во имя страсти, на голой земле запылавшей,
Вено выдал какое Дионис, твой соложник!
Разве не дал он небриды, вещающей о союзе?
Медных роптров, для деток будущих милых игрушек?
Ах, он тирс свой, наверно, дал храброй звероубийце!
Может быть, и кимвалы - средство утешить младенцев
780
Неразумных кормилице, коли они расшумятся!"
Так богиня глумилась, а после тотчас удалилась
Ланей повозки бичуя, оставив гнева причину
И самолюбья заботы ветрам отныне небесным!
Авра в горах сокрылась, никто ее там и не видел,
Чуявшую уж муки на себе родовые,
Там она страшно кричала в родах как ярая львица,
Скалы в ответ звенели, и гласу истерзанной девы
Вторила гласом таким же злополучная Эхо!
Прикрывала руками дева причинное место,
790
Выйти она мешала в надлежащие сроки
Плоду, родов мученье затягивая, не хотела
Артемиду-врагиню призывать к вспоможенью!
Дщерей она не желала Геры, ведь от Илифи́и
Дева родит быстрее сыновей Дионису!
Так в обиде и горе страшно Авра кричала,
Мучаясь первыми родами, речи держала такие:
"Если б мне видеть Афину могучую и Артемиду,
Видеть их в родах ужасных - о как бы я наслаждалась!
Ах, покажите мне Лучницу в схватках, милые Хоры,
800
В муках простых роженицы, молвите Тритогенейе:
"О, светлоглазая дева! О, безматерняя матерь
Новая!" Если б мне видеть чистую Эхо, что с Паном
Сочеталась бы в страсти и злоковарным Лиэем!
Если бы ты, Артемида, матерью стала и млеко
Из груди мускулистой извергла, меня 6 ты простила!"
Авра, страдая от мук родовых, кричала такое!
Лучница же замедляла от бремени разрешенье,
Делала муку сильнее затянувшихся родов!
Ни́кайя, таинств Лиэя блюстительница благая,
810
Наблюдая мученья ужасные Авры безумной,
С тайной жалостью в сердце молвила речи такие:
"Авра, и ты страдаешь, и ты чистоту потеряла!
Бремя во чреве носила и ты, и терзаешься мукой
Родовой, ты терпела во сне насилье на ложе,
И непривычную грудь отдашь терпеливо младенцам
Что ж пригубила ты хмеля, похитителя девства?
Что ж пригубила ты хмеля, ставши женою чреватой?
Вот, как и я, страдаешь, безвинная... Плачь же, о дева,
Над обманною дремой эротов, кляни любострастных!
820
Хитрость одна нас обеих сразила: питье сотворило
Матерью Авру и Ни́кайю, дев безвинных и чистых!
Зверя уже из лука не застрелю как бывало,
Не натяну тетивы, не подъемлю и дрота... Я стала
Прясть да ткать словно жены, немощная амазонка..."
Молвила так, жалея в муках рожавшую Авру,