Возжелал надменный Гигант зарницу эфира
Угасить! О, безумный! Перун огнистый с зарницей
450
Зарождаются в тучах, плодящих обильные ливни.
Вычерпав пястью в глубинах пещер ручьи и потоки,
В Зевсову грудь, что не в силах разрушить железо, их мечет...
Скалы летят на Дия, но чуть повеяли ветры
С уст Зевесовых - сразу и дуновенья хватило,
Сбить с пути и отбросить округлоскалистую гору!
Вмиг отрывает пястью тогда гряду островную
Тифоэй, дабы снова ринуться в ярую битву,
Дабы камни обрушить на Диев лик нерушимый!
Прямо в Зевса громада летит, но одним лишь движеньем
460
Тот избегает громады. Тифон попадает в зарницу,
Блещущую изгибом пламени, в камне же влажном
След огня проявился, явственно черный от дыма!
В третий раз он мечет громаду - ловкой Кронион
Дланью перехватил ее в воздухе, мечет обратно,
Словно скачущий шар своей огромной ладонью,
Прямо в Тифона уметил - громада гор полетела,
Путь изменив на обратный, в воздухе быстро вращаясь,
Острым верхом срезая стрелка́, пускавшего дроты.
470 [469]
Глыбу четвертую бросил огромный Тифаон - взгремела
Глыба, задев об эгиды кайму с подвесками звонко.
Мечет он новую глыбу, несется сия словно вихорь,
Но сожжена зарницей, искрошена быстро перуном!
Глыба не в силах облак влажный пронзить, на осколки
Разлетается камень со влажною тучей сшибаясь!
Энио́ не склонялась еще ни к какому решенью
В битве Тифона и Дия, и с грохотом велешумным
Пляшущие перуны вихрились бурно в эфире.
Так Кронид ополчился на битву: он громом прикрылся
Словно щитом, одела туча панцырем тело,
480
Мечет как дрот он зарницу, божественные перуны,
Ниспровергаясь с небес, остриями огнистыми блещут!
Вот, вихрясь, из расселин земных выходя на поверхность,
Иссушенной струею пар поднимается кверху,
Алчущей глоткой тучи он поглощен без остатка,
Бьется там, задыхаясь во чреве распухшем. Грохочут,
Дым испуская при тренье о пар, огненосные тучи!
Сжатое в сердцевине, ищет наружу дорогу
Пламя, но не находит. Сиянью в них не пробиться
К небу. Пламени проблеск, вдруг к земле устремленный,
490
Воздух тянет к себе частицами влажными ливня,
Поверх тучи влага сбирается снизу, по ходу
Пламени остается она совершенно сухою.
Так и камень о камень ударившись искру рождает,
Как прикоснутся друг к другу - горит самородное пламя,
Только лишь женскую особь должна ударить мужская;
Так во взаимном объятье пара́ и тучи небесной
Огнь появляется; если от суши идут испаренья,
Чистые, словно туманом, то так зарождаются ветры,
Это другое - от влаги земной сие происходит,
500
Солнце пылающим светом сей пар исторгает при встрече,
Влагой богат, достигает теплого поля эфира,
Там уплотняется он, покровы туч порождает
И колеблемый ветром, рыхлый и влажнотяжелый,
Рушит он снова мягкий облак, дождем изливаясь,
Влагой став, праначальный облик он обретает.
Облак так огнеродный творится, сородных являя
В блеске и громе перунов небесных поочередно.
Бился Зевс, прародитель, в противника ниспосылая
Укрощенное пламя, львов пронзал остриями
510
Пастей бессчетных, нестройно ревущих, порядки небесным
Смерчем сражал и Зевсов дрот, летя с поднебесья,
То бессчетные пясти, сияя, спалял, то несметных
Множество плеч, то несчетных орды змеев кишащих!
Сонмище глав обращали в прах эфирные копья.
Вот Тифаоновых прядей кольца вдруг загорелись,
Ибо пронзило их пламя искрою встречно бегущей,
Головы вдруг запылали, космы в огне затрещали;
Гадов злобно шипящих на главах заставила смолкнуть
Искра небесная, змей извела и испепелила,
520
Исходящих слюною отравной из глоток разверстых.
Бился Гигант и зеницы во прах его превращались
Дымом огнистым, ланиты секли небесные снеги,
Влагою льдистой, текучей, белея, лики покрылись,
И с четырех сторон четыре Ветра теснили.
Если он повернет на восток неверные очи -
Натиск его настигает неистовый ближнего Эвра,
Кинет в сторону взоры Медведицы бурной аркадской -
Хлещут зимние смерчи в лицо ему градиной мерзлой;
Бегством спасается - стужей снежной Борей заметелит
530
И настигнет Гиганта дротом то хладным, то жарким.
Взгляд обратит ли к югу, напротив Эос грозящей,
С запада Энио́ устрашит его бурей своею,
Он услышит, как Зефир бичом весенним захлещет;
Нот же с другого края, от южного Козерога,
Свод бичует небесный, огненное дуновенье,
Зной направляя в Тифона маревом жаркого лета.
Если б Зевес Дождливый дал волю потокам и ливням,
То Тифоэй омылся б с ног и до глав целокупно,
Освежив свои члены сожженые громом небесным!
540
Дроты изострые бури и снега, и глыб бичевали
Сына, но вместе и матерь могучую тоже задели!
Только она узрела на теле Гиганта судьбины
Знаки - льдистые глыбы, следы всежалящей влаги,
Голосом изнеможенным взмолилася матерь Титану
Гелию, и попросила, чтоб луч полуденный и жаркий
Влагу льдистую Зевса светом расплавил горячим,
Дабы родимый согрел Тифона, покрытого снегом.
Вот на истерзанного обрушились снова удары -
Полчища пястей узрев, окруженных пламенем бурным,
550
Тут же мать умолила ветер зимы влагоносной
Хоть на одно только утро подуть - дуновеньем прохладным
Боль и терзание жажды сына Тифона умерить.
Так исход этой битвы решил в свою пользу Кронион!
В горе великом вцепившись в леса и чащи рукою,
Гея-мать застонала, завидев Тифоновы главы
Обгорелые, лики Гиганта дымились, колена
Подломились. Пророча победу, ставшею близкой,
Загрохотала по небу труба Зевесова громко:
Рухнул наземь с небес оглушенный зарницей огнистой
560
Тифоэй - и раны ему нанесли не железом.
Он на матери Гее во весь хребет растянулся,
И змеевидные члены простерлись во прахе по кругу,
Огнь изрыгая из глоток. Кронид же над ним надсмехался,
Речи из уст такие презрительные разносились:
"Старец Крон какого заступника выбрал, Тифаон!
Вслед Иапетовой распре сына земля породила,
Сладкую месть за Титанов! Я так понимаю, бессильны
Вовсе стали перуны небесные бога Кронида?
Медлишь почто поселиться ты в неприступном эфире?
570
Ты, скиптродержец обманный? Олимпа трон в ожиданье!
Жезл и мантию Дия прими, боговержец Тифаон!
В небо взойди с Астреем - ну, если тебе так угодно,
Может, прихватишь с собою Офи́она и Эвриному?
Иль, как спутника, Крона? Когда же поднимешься к своду
Пестрохребетному неба, где горние ходят светила,
Хитрого Прометея возьми, избежавшего цепи,
Пусть бесстыдная птица, клюющая сочную печень,
Вечно им верховодит на горних небесных дорогах!
Боле всего на свете мнил ты после сраженья
580
Видеть Энносигея и Зевса рабами у трона?
Видеть бессильного бога, лишенного скиптра Олимпа?
Без перунов и туч Зевеса, вместо зарницы
Пламени божьего полной, перунов, длани привычных,
Светоч поднявшего свадьбы в брачном покое Тифона,
Зевса, прислужника Геры, соложницы и добычи,
Зрящего яростным оком ревниво за ложем любовным?
Вот отлученный от моря Энносигей, мой соратник,
В рабстве кравчий прилежный, зыбей когда-то владыка,
Вместо трезубца подносит дрожащей ладонию чашу!
590
Вот и Арей твой прислужник, тебе Аполлон угождает,
Вестником же к Титанам пошлешь ты отпрыска Майи,
Да возвестит о власти твоей и роде небесном!
А рукодела Гефеста оставь на Лемносе милом,
Дабы твоей новобрачной он выковал на наковальне
Пестрое ожерелье, блистательное украшенье,
Иль для прогулок плесницы, что светом дивным сияют,
Гере на гордую радость, иль смастерил для Олимпа
Златосияющий трон, чтоб престолу тому, что получше,
Веселилася в сердце твоя златотронная Гера!
600
Вот, ты воссел на Олимпе - под властью твоей и Киклопы,
Жители бездн подземных, сделай же громы пожарче!
Ум твой победной надеждой околдовал он, коварный -
Эроса цепью златою свяжи со златой Афродитой!
Спутай медною цепью Арея, владыку железа!
Пусть зарницы бегут, Энио не выдержав вопля!
Разве не ведаешь страха пред молнией малой и слабой?
Как велики твои уши! Ах, ты услышать боишься
Даже и отдаленный грохот малой зарницы?
Кто тебя сделал робким таким? И где твои дроты?
610
Где же головы песьи? Где змей разверстые пасти?
Где же рев твой утробный хриплых, рокочущих глоток?
Где же отрава гадов волос твоих длиннотенных?
Что ж исходить не заставишь шипом гривастые космы?
Где ж твоих бычьих глоток рык? Где же щупалец пясти,
Что метали как дроты вершины изострые кряжей?
Что ж не бичуешь уже круговые орбиты созвездий?
Что ж не белеются боле вепрей клыкастые пасти?
Что же пенной слюною косматая грудь не влажнится?
Где же морды с ужасным оскалом свирепых медведей?
620
Вспять обратись, землеродный! От жителей неба одною
Дланию только поверг я сотен пястей армаду!
Да раздавит своими острыми высями кряжей
Целиком Тифаона трехглавой Сицилии суша,
Пусть чванливый стоглавец, жалкий, во прахе пребудет!
Ты, обуянный гордыней, обманутый тщетной надеждой,
Чаял ты приступом взять и самые выси Олимпа!
Жалкий! Ведь я над тобою за это воздвигну гробницу
Полую и над священным твореньем надпись оставлю:
"Здесь Тифоэя надгробье, земли порожденья, метал он
630
Глыбы в эфирные выси - и сжег его пламень эфирный!"
Молвил с издевкою сыну Аруры, еле живому,
Зевс. Всемогущему Дию торжественное песнопенье