Выросшего вместе с нею, устами стыдливо лобзает,
Шлет прощанье домашним слугам, слезно стеная,
Даже дверную приступку резную горько ласкает,
Даже бездушное ложе и стены светлицы девичьей...
Даже и праха отчизны устами касается дева!
Вот Электра берет Гармонию, деву без вена,
За́ руку (Боги и видят, и слышат!), и Кадму
Передает, и девичьих слез ее не отирает...
210
Приняв дочерь Киприды, покинул поутру странник
Царский дворец, лишь служанка дряхлая провожала
Деву в пути по улицам града до гавани самой.
Только ее завидев на бреге морском, за пришельцем
Шествующую покорно с сердцем, сгорающим страстью,
Над Кипридою стала браниться насмешница Мена:
"Ах Киприда, оружье против потомства подъемлешь,
Жало страсти терзает твое родимое чадо,
К собственному дитяте пощады не знаешь, какую
Деву смягчишь ты, когда и дочерь родную неволишь?
220
Горе-то мыкать, подружка, придется, дочерь Пафийки,
Матери молви: "Солнце смеется, луна укоряет!"
Ах, Гармония, беглянка злосчастная, Эндимиона
Мене оставь, за Кадмом-странником в море последуй!
Вынеси равную муку, терзаясь любовной заботой,
Помни, страдая: и я, Селена, истерзана страстью..."
Так говорила, а Кадм сопутников подгоняет...
Все корабельные снасти к отплытию скорому ладить.
Ставит он парус, готовый наполниться ветром попутным,
Намертво закрепив скобою двойные канаты;
230
Крепкосбитое судно правя к валу морскому,
Травит причальные тросы ровно, как финикиец
Рукомеслу такому обученный с самого детства,
Держится он за прави́ло, а на корме Гармонию
Размещает жену, сопутницу в плаванье мужа.
Тут он увидел на судне попутчиков, их мореходы
Взяли за плату на борт, и вот один из плывущих
Молвит, оторопевший от дивного вида обоих:
"В этой ладье сам Эрос плывет! Не грозит нам опасность,
Коль Афродита морская нам родила мореходца!
240
Только вот стрелы и лук у него, и жаркое пламя,
Коим Эрос, малютка крылатый, нас жжет, но я вижу
Струг пред собою сидонский... Арей, может, злое замыслил,
И на корме корабельной увозит в земли Либана
Тайно от Фракии кущ ассирийскую Афродиту...
Эроса матерь, молю! Ниспошли на безбурные глади
Ветер благоприятный, ведь рождена ты на море!"
Слово такое измолвил плывущий рядом сопутник,
Время от времени глядя на Гармонию украдкой.
Кадм направлялся в Элладу. Словом пророческим Феба
250
Подгоняемый в сердце и беспрестанно томимый
Диевой речью, когда-то услышанной слухом безгрешным.
Там, всем эллинам новый дар принеся, он Даная,
Зачинателя зла, затмит жизненосное дело,
Воду принесшее в Аргос... Что ж лучше было ахейцам,
Как не рыть однозубой медной мотыгой прилежно
Полную влаги жилу, вгрызаясь в землю глубоко,
Аргос водой напоив, аргивянам жаждущим подступ
К струям прохладным устроив - достойная гостеприимства
Плата, ключ невеликий, бьющий из недр! Но в Элладу
260
Кадм с подношеньем идет, порожденьем мудрости с речью,
Ибо придумал нечто, годное для разуменья -
Там и гласный звук и согласный ладят друг с другом
В нарисованных знаках - безмолвные, но не немые!
Научившись в отчизне тайным дивным искусствам,
Мудрости божьей египтян, когда родитель Аге́нор,
В Мемфисе побывав, основал стовратные Фивы,
Он напитался млеком бессмертным свитков священных,
Справа налево рукою письма́ округлые знаки
Вырисовывал, там египетского Диониса,
270
Он же странник Оси́рис, зрел святые обряды,
В коих действам таинным и бденью ночному учился...
Втайне он песнопенье творил сокровенное гласом,
Жалоб исполненным слезных. В храмах с толпами статуй
Он изучал на скальных стенах вязи рисунков,
Будучи юношей только... Предмудрым своим разуменьем
Неисчислимых созвездий огнистые выси измерил,
Гелия бег расчислил и меру лугов или пашен,
Пясти вместе с локтями переплетя воедино,
Смог умом он проникнуть на зыбкие тропы Селены:
280
Как же она в трехфазье меняет свой облик лучистый,
Убывая, взрастая и полным ликом сияя,
Как, приближался тихо к мужескому блистанью
Гелия-животворца блеск безмате́рний рождает,
От отца укрывая сие самородное пламя.
Вот каков он был, Кадм! И быстрый, по весям ахейским
В путь пустился, оставив корабль. Со своей Гармонией
И дружиной морскою посуху в путь он пустился,
Правя упряжью конной повозок груженных скарбом,
К прорицалищу Феба. Сразу же, только он прибыл
290
В Дельфы, к срединному камню пифийскому девы немолчной,
Он вопрошает оракул, и камень пифийский срединный,
Разумом наделенный, ответил гласом глубинным:
"Странствуешь, Кадм неразумный, по кругу земному напрасно,
Ищешь быка, что рожден не из чрева земного телицы,
Ищешь быка, что ярма вовеки смертных не ведал?
Землю оставь Ассири́и и назначенье исполни:
Следуй за телкой земной, не ищи быка олимпийца,
Ни один быкопас жениха не догонит Европы,
Не в луговинах иль поймах он ходит; бодцом не заставишь
300
Повиноваться, бичом не стегнешь, лишь нежные узы
Ведает он Афродиты, не иго в руках земледельца!
Эросу выю подставит, но не богине Деметре!
Что же, довольно о Тире мечтать, о родителе милом,
Оставайся в чужбине, граду ты дашь основанье,
Именем - Фивы, словно в Египте отческом, в месте
Том, где телка приляжет по божьему соизволенью!"
Рек и умолк, как будто в дреме, глас исступленный.
И задрожали Парнаса выси от Фебова эха,
И на ложе провидческом воды внезапно взметнулись
310
Влаги кипящей ключа касталийского, мудрости полной.
Бог измолвил - и Кадм отступился. Около храма
Он увидел телицу, она пошла - он за нею.
Спутники быстрые следом пустились в дорогу тотчас же,
Шаг с неспешным копытом идущей к цели телицы
Соразмеряя... И скоро взору Кадма открылось
Некое место святое, где древле Пифиец на склонах
Горных заметил змея, что в девять колец свою спину
Складывал - и умертвил смертоносного аспида Кирры.
После герой-скиталец, оставив выси Парнаса,
320
Вышел к пределам Давлиды, где слышал я, сказ и родился
О говорящих одеждах лишенной слов Филомелы,
Оскверненной Тереем... И брачная Гера от брака
Отвернулась, в теснинах без подобающих плясок
Совершенного (в прахе дорожном юница рыдала)
Без светлицы и ложа, и безъязыкая дева
Сетовала на жестокость и гнев Афродиты фракийской,
И безъязыкая Эхо с нею бесслезно стенала,
Горько плача над долей девичьей, бегущей супруга
Филомелы... Пурпурным кровь бежала потоком
330
Из обрубка во рту, мешаясь с кровию девства.
Видел он Тития город, где дерзкий отпрыск Аруры,
В чаще бродя Панопея пречистой, прекрасноветвистой,
Страстью пылая, с Лето срывал одеянья святые![204]
После вступил он в край Хайрониды, там, где копыта
Побелели телицы от пыли блестящей и светлой.
И пройдя повороты многих дорог каменистых,
Прах наконец отряхнул от стоп запыленных белесых.
От хайронидской земли он в край Халиарта приходит,
Феспиев грады минует, платейские долы лесные,
340
И беотийской равниной ступает в Аонии землю,
Где Ориона, потомка злосчастного Геи-богини,
Скорпион повергнул, Охотницы чистой защитник,
Лишь только тот к незнавшей празднеств брачных богине
Стал подбираться, хватая деву за край одеянья...
Тут-то чудище бездны земной, ползущее тихо,
В самую пятку гиганта вонзило хладное жало.
После Беотии Кадм стопы в Танагру направил.
Тут, подвернувши копыта, священная телка ложится,
Возвещая тем самым место для града. Свершилось
350
Вещее слово в Пифо взгремевшее недрах подземных!
Телку святую оставив у алтарей благовонных,
Ищет Кадм ключей с бегущей водою, очистить
Вещие длани, чтоб мог он жертву священною влагой
Окропить... Средь угодий виноградных в округе
Не возросли еще грозди порой плодоносною лета.
Остановился Кадм у змеепитающей Дирки,
Здесь он застыл в изумленье: пестрохребетный Арея
Змей шевелился вкруг бьющих струй извивом змеиным!
Затрепетала дружина Кадма, идущая следом -
360
Змей же в передового впивается зубом блестящим,
Умерщвляет другого кровавою пастью своею,
Третьему рвет он печень, прибежище жизни, и мертвым
Падает шлемник, и гребень над змеем дыбится косматый
Сам собою, над мордой влажной покровом спадая!
Змей устрашает другого, метнувшись над головою,
Воина, неукротимый, он хочет вцепиться уж в глотку
Пятого, брызгая очи зельем отравным из пасти,
Белый свет застилая очей его мраком ужасным!
Этого он за пяту хватает и, зубы сомкнувши,
370
Плоть терзает и пена с клыков зеленая хлещет,
Воина лик покрывая... Становится мертвенно-серым
Лик, как будто железо под действием мерзкой отравы!
Тот хрипит, задыхаясь, чуя челюсти хватку,
Воспалилась и вздулась плоть от яда из пасти
Змея излитого, влага из мозга размягшего вскоре[205]
Потекла через ноздри, с кровью мешаясь и слизью.
После подполз он к Кадму и подле коленей обвился,
Кольцеобразным телом сдавить грозя понапрасну;
Змей приподнялся, и бросился, вдруг оказавшись
380
В центре щита кругового, обшитого шкурою бычьей,
Но средь извивных колец с оплетенными крепко ногами,
Изнемогая под страшным бременем аспида плоти,
Кадм устоял пред натиском змея, тот же низвергся