Девять Муз зачинают песнь жизненосную вместе,
Матерь Полимния пляску, подъявши пясти, заводит,
Будто беззвучные речи являются в танце богини,
В жестах красноречивых, в движенье глаз столь премудро
Все обустроено! Вот на плесницах пребыстрых над Зевсом
Милая Ника вспарила, в покой жениха она вводит,
Кадма, вспомощника Дия, и здравицу кличет, пред входом
110
Девственными устами брачную песнь зачинает,
Движется шагом скользящим и в плавной пляске стыдливой
Плещет крылами своими в кругу пернатых эротов.
И от светочей многих в ночи совместно горящих
Свет занялся, как будто Эос обманчиво-светлой!
Там всю ночь раздавались клики звонкие подле
Брачных покоев, где любы страсти забавы, до света
Пели все и плясали, к торжеству поспешая.
Жезл оставил привычный Гермес, хоть и вождь сновидений...
Стал Олимпом фиванский край... И видели Кадма
120
Рядом с самим Зевесом сидящим на праздничном пире...
Час наступает и должно вести новобрачную в спальню,
Ибо Дракон показался, ведущий Возок за собою,
Вестник судьбы, ведь с девой-ровесницей в будущем должен
Землю покинуть для неба в образе Змея-Дракона
Юный супруг Гармонии! Один за другим олимпийцы
Свадебные подарки несут влюбленному Кадму:
Зевс ему дарит Удачу; в честь Геры, сородницы славной,
Матери бога Арея, приносит бог темновласый,
Скакунов укротитель, дары из бездн океанских;
130
Дарит Гермес ему жезл, Арей - копье, Стреловержец -
Лук, на чело Гармонии венец с драгоценным каменьем
Бог Гефест возложил, что сиял переливчатым светом,
А виски повязал невесты повязкой златою.
Златотронная Гера престол с самоцветами дарит,
Славя Арея при этом. Премудрая мать Афродита
Ожерелье златое с каменьем сверкающим дарит -
Яркий ограненный камень лучится на шее невесты
Сделал Гефест ожерелье для матери Кипрогенейи,
Дабы отметить рожденье Эроса-стрелоносца!
140
Думал супруг хромоногий, что сына родит Киферейя
Слабого на ноги, так же как на ноги слаб и родитель...
Тщетно так мыслил, но только узрел резвоногого сына,
Блещущего крылами, словно бы отпрыск он Майи -
Выковал бог ожерелье подобное гибкому змею,
С хребтовиной из звезд! Двуустой оно амфисбеной
Было, с двумя головами, и волнообразно змеилось,
Яд источая из каждой главы, венчающей тело,
С двух сторон извивалась плоть двойным трепетаньем,
Словно ползла она, главы одну с другою содвинув,
150
Плоти извивы дрожали, биясь с боков, у ползущей.
Так ожерелье цветное змеилось, струя хребтовину,
Выгнув двойные главы, сплетаясь плотью двойною!
Скрыт он наполовину пластинчатой чешу ею,
Этот аспид двуглавый. Искусна была хребтовина:
Словно живые вились эти кольца двойные в движенье,
Две же главы трепетали, и можно было подумать:
Шип змеиный исходит из пасти с присвистом легким!
Между главами, там, где конец и начало изделья,
Четырехкрылый вставлен орел из злата, как будто
160
Он парит посредине меж пастей разверстых змеиных,
Он над ним поставлен, златое навершье с застежкой:
В первом крыле золотистый яспис и камень Селены
Белоснежный в другом, что вместе с рогатой богиней
То умеряет сиянье, то ярче становится - если
Мена влажным блистаньем с родившихся рожек заблещет,
От родителя приняв Гелия огнь самородный;
В третьем мерцает жемчуг, от блеска которого волны
Эритрейского моря зеленые мягко сияют;
В центре четвертого рдеет будто бы уголь индийский,
170
Камень агат своим блеском влажным и легким лучится -
Только края ожерелья начнут сходиться друг с другом,
Пасти голов змеевидных зевы свои разверзают,
Дабы сокрыть в своих глотках двойных орла целокупно,
Обхватив его крепко... И свет какой в лике орлином!
Эскарбуклы сияют в очах алым блеском и ярким,
Словно пламя живое колеблется в только возженной
Лампе! Сие ожерелье блеском камней многоцветным
Морю подобно, ведь рядом с темным зеленым смарагдом
Словно пена прозрачный хрусталь пребывает, как будто
180
Белые гребни на черной зыби Понта струятся!
Много на том ожерелье резьбы и все там сверкают
Златом созданья, какие только не вскормлены морем;
В водах плывущий странник средь волн изваян искусно -
Резвый дельфин там пляшет над валом средь стаи подобных,
Машет хвостом, и мнится, весь он в движении быстром;
Там и пестрые птицы порхают, и будто бы слышен
Шум рассекающих воздух крыл их в резвом полете.
Вот какой Киферейя дочери дар подарила,
Ожерелье златое с каменьем, невесте на радость,
190
С поясом, что владычит движеньями страсти любовной!
Гармония потомство многое явит из лона
По истечении времени, роды успешными будут,
Освободится от бремени дева, дочек родивши,
Девять лунных круго́в пройдет, их будет четыре:
Автоноя из лона плодного явится первой,
Девять месяцев матерь носила, прежде чем болью
Разрешиться рожденья. Ино́ благая от той же
Родилася четы, супруга царя Афаманта,
Дважды матерь. Агава третьей дочерью стала,
200
Сочетавшися браком с одним из Гигантов, явила
Сына супругу, рожденному от драконьего зуба;
Дивным Харитам подобна ликом, будящим страсти,
Дочкой четвертой Семела была, предназначена Зевсу -
Только лишь ей одной, хоть и младшей, очарованье
Даровала природа, неподвластное смертным!
Будет и мужеский отпрыск, поздний сопутник потомству
Женскому, в радость себе и Кадму дала Гармония
Утренний светоч отчизне Аонии - Полидора,
Розоволикой Семелы младшего брата, его же
210
Ради власти Пенфей из Фив отправит в изгнанье.
Старец Хронос такие событья свершит лишь в грядущем.
В срок своих дочек Кадм отдаст мужьям постепенно,
Он четырежды двери брачных покоев откроет,
Пары соединяя для брака. Первым же будет
Аристей дароносный, "Агрей" он прозван и "Номий",
Кровь премудрого Феба и благоумной Кирены,
В жены возьмет Аристей Автоною, согласно закону.
Агенори́д не откажет ему, знатоку скотоводства,
Примет Фебова сына, дарителя жизни и блага,
220
С тем, кто милостью ветра, подаренного Зевесом,
Усмирил смертоносный жар опаляющей Майры,
Он породнится с супругом дочки высокого рода.
О, сколь благою свадьба была! Ибо деве в подарок
Дал он бычьи и козьи стада, приведенные с горных
Пастбищ, толпы рабов, клянящих жестокое бремя;
Много сосудов сгрузил он, полных доверху маслом,
Брачное вено, и много меда, что мудрые пчелы
С тяжким трудом собирают по восковым отделеньям!
Первый сей муж, по отрогам гор блуждая, проворный,
230
Гон за ланью открыл, что любит прыгать по скалам,
Вызнал, как гончих направить на дичь, что укрылася в чаще,
Дабы учуял пес незримую оку добычу,
Дабы пускался по следу петлистому, слух напрягая!
Вызнал, как ставить искусно силки, сплетенные крепко,
С жердью воткнутой прямо утром на почве песчаной
Там, где по́утру след оставлен звериный, нетронут;
Он научил человека ловитве и псовой погоне
Неумолимой, охоте, которую не остановишь;
Он научил как одежду, что бегу мешает, подправить,
240
Чтобы ловцу не мешала, не путалася под ногами,
Чтобы хитон, ниспадая, преследованья не замедлил!
Муж сей поведал опыт, как ульи пчелиные ставить
В ряд, чтобы странницы-пчелки труд оставляли обильный,
Пчелки, что от цветка к цветку по лугам пролетают,
Венчиков полных златых, что виснут над гроздью душистой
И хоботком преусердным не́ктар сосет сердцевинки;
Сеткой льняною и плотной он первый опутывал тело
От макушки до самых пяток без щелки единой,
Приспособленьем искусным, огнем удушливым с дымом,
250
Он успокаивал злючку пчелу, помавая по ветру
Факелом, не обращая вниманья на ропот пчелиный,
Медные диски вздымал над самою кровлею улья,
Где над сбором жужжали воинственно гневные пчелы,
Там он трещоткой двойною гремел неустанно и громко,
Защищая себя от жал ужасного роя,
И меж тем потихоньку, разрезав воск многослойный,
Мед собирал сокровенный, блестящий, сочащийся каплей.
Первым он научился готовить масло густое,
Как только плод на жернов каменный догадался
260
Положить... Так он выжал масло из жирной маслины!
Он к тенистым пущам, на склоны холмов травянистых
Научил пастухов приводить пасти свое стадо,
Чтоб от зари до заката кормились быки или овцы.
Часто скот разбредался, покорствуя собственной воле,
Он же, шествуя следом, сбивал их в единое стадо,
Чтобы шли друг за другом по тропке единственной рядом,
А во главе пускал козла, чтоб шаг задавал им!
Знал он и песни пастушьи Пана для пастбищ нагорных;
Он иссушающей Майры смирил удушающий пламень,
270
Он икмейского Дия возжег алтарь благовонный,
Крови бычьей, помимо, он сладостное возлиянье
Положил совершать, пчелы трудолюбной подарок,
Полня смешанным с медом питьем изящные чаши.
Отчий Зевс Аристея внял мольбам и отправил
Вслед благосклонные ветры внуку, коих дыханье
Сириуса усмирило зно́йноогненный пламень.
Даже еще и поныне вестники Аристея,
Ветры Диевы, летней порою прохладу приносят,
Лишь виноградные грозди соком начнут наливаться.
280
Вот кого провожал к аонийским празднествам Эрос,
Сын кеосского Феба. Жертвенную телицу
Заколоть устремились все в венках, распевая,
Гимны и пляску ведя, у врат же опочивальни
Пели "Ио́, гименей!" и хороводы водили!
Сладкозвучные песни из уст юниц зазвучали,