И учреждает старец пир великий, заботы
Горько скорбящей Деметры за яствами пира развеять.
Вот все четыре ветра, отчие верные слуги,
Пояс пораспустив, на бедрах одежды скрепляют,
Чаши несет с собою к кратеру, где пенится нектар,
40
Кравчий Эвр, а сосуд для рук омовенья подносит
Нот, а Борей амвроси́ю располагает пред гостьей,
Яство богов, и Зе́фир, нежновеющий ветер,
Перебирая тростинки гибкие, песню играет!
И венки Эосфорос свивает и ветви растений
Яркозеленые блещут на листьях прохладной росою!
Светоч ночной подъявши над головою высоко,
Веспер пляс затевает, в лад стопой ударяя,
Плавно ступая по кругу - ведь он водитель эротов,
Свадебных хороводов и шествий он устроитель.
50
Но когда после пира пляскою услаждала
Дух богиня, то жало муки не усмирила.
Хочет спросить оракул и левою дланью колена
Старца, что состраданья полон, коснулась... Десницей
Тянется к подбородку с густокосматой брадою.
О женихах своей дочки рассказывает богиня,
Слов утешенья алкая пророческих... Ибо оракул
В горьких наших заботах нам бывает поддержкой!
Не отказал ей старец Астрей в мольбах: и рожденья
День рассчитал он дочки и точно сроки зачатья,
60
Неумолимое время и миг часов неустанный
Появления в мир и, пальцы искусно раскинув,
Вычислил круговращенья и время возврата созвездий,
Вычислил, пясти содвинув двойным движеньем ладоней.
После Астерион-служка подносит по первому зову
Старцу округлую сферу, образ вселенной с рисунком
Всех созвездий небесных, пред ним на ларь ее ставит.
После и приступает старец к гаданью: вращает
Шар по оси́ и зорко на знаков бег зодиака
Смотрит, звезд уясняя движенье и положенье.
70
После двигает полюс, и многих созвездий орбиты
В беге своем неустанном соприкасаются точно
С положеньем планет, проходя на подобии неба
Среднюю ось. И находит старец, окинувши взглядом
Сферу, сие положенье: орбита Селены растущей
Пересекает кривую земной орбиты, и Солнце,
Находясь перед ликом Мены-меридиана,
К самой нижней точке своей устремляется; конус
Темный идет, от земли восходящий, Селену-богиню
Закрывает, что место Солнца сейчас занимает.
80
Выяснив, как же к браку желанному звезды стремятся,
Старец Арея находит и над западным домом
Бога вора он видит невесты, ведомый звездою
Кипрогенейи... "Участок Родимых" под Колосом видит
Девы небесный... Звезда, дающая жизнь, воссияла
Там... Светило Кронида-Отца, подателя ливней!
Все это выяснил старец, созвездий бег рассчитавши.
После сферу с вращеньем вечных светил, эту сферу
С пестрой поверхностью звездной он в сундук запирает.
Гостье, в ответ на расспросы, тройной выкликает оракул:
90
"Чадолюбивая матерь Деметра! Конусом мрака
Только затмятся Селены лучи, от сего и померкшей,
Защити Персефону от полюбовника-вора,
Умыкнувшего втайне неприкосновенную дочерь,
Ежели пряжа Мойр дозволит... Ибо внезапно
Перед свадьбой законной ты соблазнителя узришь
Злоковарного в облике зверя, ибо Арея
В точке заката с Пафийкой, изменника, я замечаю;
Вижу созвездие Змея, что там, над ними, восходит!
Но тебе я блаженство реку. Прекрасноплодной
100
Во вселенной пребудешь, ты изнуренную землю
Колосом осчастливишь, ибо в "Участке Родимых"
Дочери Звездная Дева стоит со снопом колосистым".
После пророчества голос Астрея в устах замирает.
Слышит Деметра, что серп сжимает в ладонях, о жатве
Будущей и о муже, столь грубо похитившем дочерь,
Вопреки всем обрядам, по собственному хотенью,
И улыбается, плача. Тотчас же горней дорогой
К дому, спеша, направляет стопы печально и мрачно
В стойлах стояли драконы с ярмом на выях удобным,
110
Облегающим крепко и плотно звериные пасти,
Их она запрягает, аспидов, ига не знавших!
И укрощая их пасти упряжью кривозубой,
Грозной повозкой своею Део светлокудрая правит,
Дочерь под покрывалом из тучи туманов упрятав.
Прямо пред колесницей Борей застонал многошумный.
Но богиня взмахнула хлестким бичом, ускоряя
Бег повозки, влекомой как будто бы скакунами,
Развернувшими крылья драконами мчащими в небе
Прямо к объятьям Либа у струй круговых Океана.
120
Слыша воинственный отклик воителей пестрошлемных
С Дикты отрогов, богиня критский брег миновала,
Где бойцы ударяли о щит гудящим железом.
После она, заметив каменный дом в отрогах,
К скалам летит пелоридским, к трехмысным брегам Сикели́и,
К адриатическим мелям, где зыби морские к закату
Вечно влекомые, гнутся как будто серпом кривозубым,
От Борея направив к Либу дыбливые воды.
Там же, где буйные воды пристанищем стали Кианы
У родника, что влагу в жертву морю приносит,
130
Увидала богиня укрывище, словно крепость,
С крепкою кровлей гранитной, прятавшей это место,
С каменными вратами, содеянными природой,
И со столбами из камня, там жили соседние нимфы.
Тут богиня, пробравшись во мрак палат непроглядный,
Прячет дочь средь громадин в этой пещере скалистой.
Там, разрешивши драконов своих от повозки крылатой,
Одного оставляет справа от мыса у входа,
Слева другого, напротив каменного затвора,
Чтоб стерегли Персефону, ведь дочерь не должно и видеть!
140
Каллигенейю приводит, чадолюбивую няньку
С пряжей и всем, что потребно для рукоделья Паллады
Женскому роду в тяжкой и кропотливой работе;
Нимфам доверив хранить живущим в скалах потайных
Гнутую колесницу, Део в небеса удалилась.
Взявши изогнутозубый гребень железный изострый,
Стала вычесывать пряжу дева Персефонейя,
После взялась и за прялку: от движенья ладоней
Колесо завращалось, свершая круги равномерно -
А веретенцо мотает кольца прядущихся нитей!
150
Равномерно стопами вращению помогая
Колеса́, выпрядает основу, ткани начало,
После кладет ее рядом. Затем к тканью приступает
Дева, челнок прогоняя по нитям, в работе склоняясь,
Первой ткачихе, Афине, хвалебную песнь запевает.
Юная Персефонейя! Нет от страсти спасенья!
Ибо девичество будет отъято в змеином объятье.
Зевс, волнуясь змеиным телом, в облике гада,
Страстной любовью пылая, кольцом извиваясь в желанье,
Доберется до самых темных покоев девичьих,
160
Помавая брадатой пастью драконам у входа.
Обликом схож со змеем, сомкнет им дремотою очи,
Полный томленьем страстным, лижет он нежное тело
Девы, от жарких змеиных объятий небесного змея
Плодное семя раздуло чрево Персефонейи:
Так Загрей и родился, отпрыск рогатый, он Зевсов
Трон занимал единый на небе и трогал ручонкой
Детской зарницу Зевеса, в ладонях слабых младенца
Неразумного эти зарницы казались игрушкой!
Только недолгое время Дия трон занимал он -
170
Белым медом измазав лик злоковарный, Титаны,
Подстрекаемы гневом Геры тяжкоразящим,
Тартарийским ножом младенца в куски истерзали:
В зеркало детка смотрела, любуясь своим отраженьем!
Так, разделенный на части железом изострым Титанов,
Кончил жизнь Дионис, дав новое жизни начало:
Стал он тогда превращаться, часто меняя свой облик!
То он Кронид хитроумный, юный, с грозным эгидом,
То он немощный старец Крон, изливающий ливень,
То он с ликом младенца является, то он предстанет
180
Юношей исступленным с первым пушком на ланитах,
Темным, что вдруг подчеркнет округлость нежную лика.
То вдруг львом обернется, в ярости грозным и страшным,
Львом, что с рыком могучим огромную пасть отверзает,
Гривою осененный густою, тянет он выю
Вдоль хребтовины косматой, хлещет хвостом непрестанно,
Шкуру мелькающим быстро будто бичом раздирая.
То вдруг прикинется, львиную бросив тут же личину,
С ржанием неуемным, высокогривым и диким
Жеребцом, что стремится жалящие удила
190
Перегрызть, их кромсая, белою пеной исходит.
То из уст испуская свистящее громко шипенье,
Извивается в кольцах змеем чешуйчаторогим,
Из глубокого зева мечет язык копьевидный
И бросается он на испуганного Титана,
Шею его окружая воротником ядовитым.
То вдруг, покинув тело ползущего кольцами гада,
Тигром становится с пестрою шкурой... То примет он бычий
Облик, и ревом исходит, зубы ощеря свирепо,
И пронзает Титанов рогами, бросаясь внезапно.
200
Так он за жизнь свою бился, пока из ревнивой глотки
Мачехи-Геры гневом тяжкоразящей не вырвал
Вопля, сотрясшего неба. Сама повелительность гласа
Грохотом поднебесным ударила в створы Олимпа,
На колени повергнув могучего зверя - убийцы
Тут же в куски истерзали ножом быколикого бога.
Зевс же Отец, как яденье свершилося Диониса,
Понял, что в зеркале хитром темный призрак причина
Смерти и матерь Титанов предал мстящим зарницам,
Бросил убийц Загрея рогатого за затворы
210
Тартарийские, бурным пламенем вспыхнули чащи,
Тяжкоогромной Геи огнем исходящие пряди.
Предал огню он восточный край. От огнистого дрота
Бактрианские пашни вспылали, вместе с ручьями
Ближней Ассирии воды Каспия загорелись,
Горные цепи индов. Эритрейские зыби
Занялися огнем. Горит и Нерей аравийский...
Запада не миновали чадолюбивого Зевса
Распаленного громы, под пяткой Зе́фира-ветра
Зыби закатные блещут сияньем зноя огнистым,
Как и арктийские горы. Равно горит, закипая,
220 [221]
Лед на северных водах, в странах ветра Борея
И под шатром Козерога, где веет Нот ливненосный,