Очи, когда в исступленной пляске, в круженье с прыжками
20
Вдруг зайдется плясун, ударяя пятками оземь;
Вместо речи звучащей - пясти, персты или перси!
К Дня стопам припав, разметав серебристые кудри,
Ключник племен человеков, Айон изменчиволикий,
Пряди космато-густые брады распустивши привольно,
Зевсу взмолился умильно: главу преклоняет он долу,
Гнет с мучением тяжким спину, вытянув выю.
Падает на колена, долгие пясти подъемлет,
Старец, пастырь извечной жизни, так просит Зевеса:
"Зевс владыка, на муки взгляни омраченного мира!
30
Видишь, Отец, Энио разорила круг обитанья,
Преждевременно срезав колос младости быстрой,
Нет, и потоп не схлынул, сгубив за собой все живое,
С неба поток ливненосный льется влагой обильной,
Водовороты бушуют, Мене самой угрожая!
С жизнью прощаюсь я смертных, править боле не буду
Доли кормилом небесным, боле не буду вселенной
Мольбы внимать и пени, пускай другой из Блаженных,
Божество помогучей, жизнью извечною правит,
Бремя годов бегущих пусть снимут - меня не заботит,
40
Истомленного мукой, род смертных многострадальный!
Разве мне старости мало, сменяющей медленно младость,
Силы сосущей из мужа, выю сгибающей долу -
Вот он идет согбенный (ноги его уж не держат),
Опираясь на посох, опору обычную старца!
Разве судьбы не довольно, нередко бросающей в Лету
Жениха после пляски свадебной вместе с юницей
Узам не должно ли брачным вовек пребывать нерушимым?
Знаю, сколь мил и любезен брак честной, где лепечет
Бога Пана сиринга с авлосом богини Афины!
50
Что же тогда в том проку, если у брачных чертогов
Семиструнной форминги песнь полнозвучная плещет?
Нет, не преграда пектида заботам. Даже сам Эрос
Хоровод остановит и светоч свадебный бросит,
Коли увидит: и брачный пир уже нежеланен!
Пусть возрастет, коль молвишь, корень, дающий забвенье
Горестям смертных злосчастных... Да хоть бы Пандора вовеки
Пифоса не открывала небесного, племени смертных
Сладкое зло обольщения! Сам Прометей, всезаступник
Рода людского в несчастьях, повинен в причине сих бедствий.
60
Лучше 6 вместо истока бед, огня, он похитил
С неба сладостный нектар, что радует сердце Блаженных,
В дар принеся человекам, чтоб горести жизни рассеять
Это питье, чтоб заботы избыть, одолевшие землю!
Что же, презри волненья жизни тревожной, предайся
Празднествам и пированьям мрачным... Да мыслимо разве
Призрачным обольститься дымом без возлияний?"
Так изрекал сей старец. В безмолвии долгом раздумий
Зевс премудрый разум свой изощрял в размышленьях,
Мыслей узду отрешивши. И по веленью благому
70
Мысли рядами теснились в его голове многоумной.
Вот, наконец, измолвил Кронид и слово Айону,
Речь провозвестная взмыла над сердцем пророческим мира:
"Отче, пастырь годов неисчетных бегущих в тебе же,
О, не гневися! Ведь смертных род, столь рано погибший,
Не прекратится, взрастет он, подобно лику Селены!
Нектар оставь Блаженным, оплотом утешным для смертных
Сладкое станет вино, подобное самотечной
Нектара влаге струящей. В горести мир пребывает
Этот, пока не рожу я единородного сына.
80
Сам по себе я родитель, его в бедре доношу я,
Боль претерплю родовую, спасая родов причину.
Ныне по знаку Део, богини полей и угодий,
Вскроются тучные почвы от жениха их, железа,
Класов отец породит дитя сухое от пашни,
Сын мой блистательнодарный тогда и высадит в землю
Благоуханный и влажный плод целящего лета;
Вакх, утолитель печалей, гроздь, гонящую скорби,
Явит, соперник Деметры. Хвалу вознесешь мне, увидя
Как лоза заалеет, росою гроздной налившись,
90
Вестницею веселья, как мнут селяне в давильне
Тяжкой стопою грозди в пору позднего лета,
Как Бассариды толпою, пястями потрясая,
С криком несутся по долам, волны волос распустивши,
Как помутившись духом, вакханствующее застолье
Вопль испускает блаженный (за чашей следует чаша),
Превознося Диониса, заступника рода людского!
Он же, победный в сраженьях, свершит свой путь средь созвездий
После с Гигантами битвы, после победы над Индом,
Подле Зевеса взблистает зарницей, взнесенный на небо,
100
Бог лозы виноградной, в венке плющевом темно-алом,
И со змеею вкруг кудрей обвившейся кольцами тела,
В этой змеиной повязке, знаке божественной мощи,
Ровня богам блаженным, он назван будет средь смертных
"Дионис виноградный" (словно "Гермес златожезлый") ,
Словно "Медный Арей" и словно "Феб стреловержец"!"
Молвил Отец, и Мойры с ним согласились. На это,
Вестницы дней грядущих, кивнули быстрые Хоры.
Тут они оба расстались, один направился в домы
Гармонии, другой же к дворцу пестроцветному Геры.
110
Эрос, мудрец неученый, пастырь старца Айона,
В темные двери стучит праначального Хаоса громко,
После колчан вынимает дивный, кованный богом,
В нем лишь одном храниться могли те стрелы, что в Зевсе
Страсть пробуждали к женам земным, огненосные стрелы,
Счетом двенадцать... Вот Эрос пишет слово златое
Каждой - свое на спинке колчана, что полон желаний:
"Первая Зевса сведет на ложе Ио волоокой,
Тура-похитчика женит вторая на деве Европе,
Третья к свадьбе с Плуто принудит владыку Олимпа,
120
Ко златому супругу четвертая кликнет Данаю,
Пятая огненный брак готовит юнице Семеле,
Неба царю, орлу, шестая подарит Эгину,
Антиопу седьмая Сатира ликом обманет,
Приведет восьмая к лебедю Леду нагую,
А девятой удар обольстит перребийскую Дию,
Дрот же десятый ночь Алкмены чарой утроит,
А одиннадцатой прельстится Лаодами́я,
Олимпиаду отдаться последняя трижды принудит!"
Все осмотрел бог Эрос, каждую стрелку проверил,
130
Но отложил другие с огнепышущим жалом,
Пятую выбрав: на пламень тетивы налагает,
Плющ обвивает вкруг жала пернатого огненной стрелки,
(Чтоб увенчал потом божество виноградное), после
Острие он в кратеры с нектаром окунает,
Дабы как нектар сладок был Вакх осенней порою!
Вот направился Эрос к Диеву дому проворно...
Дева ж Семела проснулась с зарею розоволикой,
И над упряжкою мулов бичом из сребра заблистала,
Их погоняя и в прахе улиц прямой оставляя
140
След от круглых колес своей благозданной повозки.
Гипноса крылья, забвенье дающие, с глаз ее спали,
Дух же девы блуждал в пророческом сновиденье:
Куст с зеленою ветвью примстился ей в вертограде
Некоем, с гроздию тяжкой на пышнолистных побегах,
Гроздь, налитая соком, на ветвях тех поспевала,
Плодоносной росою Крониона бога омыта.
Вдруг с поднебесья упавший огонь охватил это древо,
Наземь повергнув, но грозди новой нисколько не тронул.
Некая птица, раскинув крыла, сию гроздь похищает
150
Недозревшую с ветви, с места рожденья, Крониду
Зевсу тут же подносит - Отец к груди благодатной
Плод прижал, а после зашил в бедро, и явился
Юноша вместо грозди, быку рогами подобный,
Он из бедра Зевеса в полной силе родился!
Древом была Семела... В страхе дрожащая дева
С ложа вскочила, и в ужас повергнув отца, рассказала
Сон о ветви зеленой, об огненосном дыханье.
От Семелы услышав о древе, от пламени павшем,
Кадм-владыка трепещет. Зовет он дивного сына
160
Харикло, на рассвете говорит с ним о сне огненосном.
Выслушав божий оракул из уст Тиресия, тут же
Дочерь он посылает во храм родимый Афины,
Дабы принесть Громовержцу, метателю огненных молний,
В жертву быка, подобье рогатое бога Лиэя,
Также козла, что враждебен лозе, подъедая побеги.
Вот причина поездки: алтарь возжечь, дабы жертву
Зевсу свершить Громовержцу. При поднесении жертвы
Брызгала кровь святая, лоно Семелы кропила.
Юную деву кровавый ток омывал, и все кудри
170
Увлажнилися кровью, намокли хитон и повязки.
После, поросли мимо густых тростников, направляет
Путь к родимым водам близлежащим Асопа
Дева в грязной одежде, дабы в реке быстроструйной
Смыть все бурые пятна с забрызганных кровью покровов.
Новый испуг ожидает ее. С высокого брега
Предается она реки охранительным струям
Быстрым и страх оставляет, внушенный ей сновиденьем.
Нет, не без божией воли она окунается в воды
Резвые, речки этой, вели ее вещие Хоры.
180
И завидев Семелу, омытую влагой Асопа,
Мимо летящая дева Эринния громко смеялась,
Мысля Крониона подле, мысля их общую участь:
Ибо низвергнут обоих громы палящие Зевса.
Дева в то время купалась, служанки ей помогали
Плыть, рассекая руками быструю влагу потока.
Ловко (ей было привычно) главу Семела держала
Высоко над волнами, до самых волос погрузивши
Тело в струистый поток, а грудью волну разрезая,
Сзади стопами взбивала обеими воду речную.
190
Не ускользнула от взоров всевидящего Зевеса
Дева. С высот поднебесных ее он взглядом уметил.
Эрос, податель жизни, свою тетиву напрягая,
Встал перед ликом Отца, взирающего на Семелу,
Несравненный стрелок. Под стрелкой, плющами увитой,
Тетива засияла - вот лук до предела натянут -
Дрот искусный слетает со звоном, рождающим отзвук.
Зевс всемогущий мишенью являлся. Эрос же, крошка,
В шею владыку уметил. Мерцающею звездою
Стрелка эротов вонзилась в тело с трепетом брачным,