200
К сердцу Дия приникла, ведая умысел тайный,
Бурно прошла до бедра до самого, провозвещая
Будущее рожденье бога. Тут-то Кронион,
Не отводя своих взоров, что сердце отдали страсти,
Загорелся любовью, язвимый волшебным желаньем.
Только узрев Семелу, себя вопросил: не Европа ль
Явлена пред очами снова? Мукой сердечной
Мучается, не забыл финикиянки. Так же прекрасна
И Семела, в ней то же сиянье, как в сроднице, блещет
Красоты несравненной, даруемой лишь от рожденья.
210
Зевс-Отец пустился на хитрость: в орла обратившись,
Страстью к Семеле томимый, летит, помавая крылами,
Высоко над Асопом, потоком многодочерним,
И, уж предвидя с Эгиной крылатую свадьбу, он блещет
Взором, орлиной повадке в воздухе подражая.
Он с поднебесья спустился, приблизился к брегу речному,
Взглядом окинул нагую прекраснокудрявую деву.
Нет, оставаться не надо вдали, наслаждайся видом
Девы с белою кожей столь близкой, чтобы возжечься
Страстью, приблизиться надо, чтоб взором острым измерить
220
Созерцателя целой вселенной и миропорядка.
Он не довольно ее разглядел, непорочную деву!
Розовой кожей сияла она сквозь темную влагу,
Струи речные предстали лугом прелестным, где блещут
Красотою Хариты. Одна нагая наяда
Выглянув из потока, кличет вдруг в восхищенье:
"После Ки́приды древней серпом отца оскопивший
Новый Кронос какой же ныне пену взбивая,
Снова ведет к рожденью влагу обретшую облик,
Он ли помог явленью младшей морской Афродиты?
Можно ль речному потоку с плодным морем сравняться,
230 [231]
Можно ль ему те зыби поднять самородные, где бы
Родилася другая Киприда - точно как в море?
Ах, возможно ль, чтоб Муза какая покинула склоны
Геликона и в глуби отца моего опустилась?
Ради кого оставляет конный ключ пегасийский
Или воды Олмея... О нет, то в водах простерта
Среброногая дева, плывущая вниз по теченью!
Нет, наверно, желая взойти на латмийское ложе
Эндимиона, вечно не спящего козопаса,
240
В аонийских ручьях омовенье свершает Селена!
Если для своего любимца пастыря водах
Моется, что ей в Асопе, текущим в поток Океана?
Если она сияет красой белоснежного лика,
В чем отличье от Мены? Распряженные мулы
Вольно пасутся на травах, возок же среброколесный
Рядом стоит, у брега. С ремнями яремными ига,
Бычьей упряжки возница, богиня Селена не знает!
С неба явилась богиня? Ибо, мнится мне, вижу
Отблеск светло-зеленый глаз глубоко-спокойных.
250
Может, вражду презревши с Тиресием старцем былую,
Плещется, скинув доспех, ясноокая дева Афина?
Дева с розовым ликом красой божества обладает!
Если же лоно смертной сияющий плод породило -
Дева такая достойна Крониона страсти небесной!"
Так она говорила, в водах глубоких ныряя.
Зевс, обуянный стрелою огненной страсти любовной,
Жадно смотрел на руки белые девы плывущей.
Он поводил очами кругом, без конца озираясь,
То сияние лика белого подстерегая,
260
То волоокого взора отблеск впивая пресветлый,
Всматривался в струенье волос, поджидая, когда же
Белая шея из прядей юницы нагой засверкает.
Боле всего любовался он грудями - ибо, нагие,
Стрелами были эротов, направленными на Кронида!
Телом ее восторгался, не смея разглядывать только
Скромное девушки лоно (тут взгляд отводил он стыдливо).
Мысль всевышнего Дня покинула, плавая вместе
С юной Семелой в потоке. Как и многажды дотоле,
Пламенем жарким желанья зачарованный, страстью,
270
Сыну отец уступил: ведь Эрос-малютка стрелою
Малою воспламенил метателя громов и молний!
Не помогли ни ливни, ни огненные зарницы
Своему господину, и был повержен небесный
Пламень малою искрой не знающей битвы Пафийки!
Эрос нагой, без доспехов, пробил и щит волокожий,
Бился и пояс с эгидой... Перун же, рождающий отклик
Громко-рокочущий - раб колчана, где страсть зародилась.
Зевс от волшебной стрелки любовью к Семеле охвачен -
Оцепенел, ведь с восторгом соседствует пламень любовный!
280
В небо решился вернуться Зевс, высочайший владыка,
Замысел хитрый задумав, принял свой истинный облик.
Пылким желаньем томимый взойти на ложе Семелы,
Взгляд подъемлет на запад - придет ли сладостный Веспер...
Он бранит Фаэтонта, тянущего с наступленьем
Вечера и, удрученный любовью, так он вещает:
"Ночь, уйдет ли Эос завистливая с небосвода?
О, возжигай же светоч, горящей для страсти Зевеса,
Светоч, что предвещает ночного скитальца Лиэя!
290 [289]
О, Фаэтонт-ревнивец меня преследует, разве
Он к Семеле пылает, завидуя страсти любовной?
Гелий! Помилосердствуй, коль жала эротов изведал!
Что ж ты не погоняешь бичом коней нерадивых?
Знаю я средство другое ускорить ночи явленье,
Если б желал, и тебя, и Эригенейю я б спрятал
В тучах, ты б скрылся, и Ночь густая днем воцарилась,
Ночь, споспешница страсти нетерпеливого Зевса!
Звезды б под Солнцем сияли, с моим повелением вечный
Спутник эротов, Веспер, взошел бы, не закатился!
Ну же, влеки на закат Эосфороса, спутника Солнца,
300
Мне и себе свою милость яви, насладися с Клименой
Ты всю ночь напролет, а я проникну к Семеле!
О, запрягай же повозку, молю, светоносная Мена,
Испусти же сиянье, что бодрствует над древами,
Страсть моя предвещает рождение Диониса -
Поднимись над прекрасным и милым домом Семелы,
Вместе с звездою Киприды сияй, ибо так я желаю,
Ночь счастливую страсти сделай для Зевса длиннее!"
Слово такое измолвил Отец, томимый любовью.
Гелий, молению внемля, одним прыжком неизмерным
310
Землю пересекает, влажному мраку ночному
Уступая, и Эос заставив с собой закатиться!
Зевс же горний, тайно звездные домы оставив,
Поспешает к Семеле. В невидимые плесницы
Он обулся и прянул чрез путь подлунный мгновенно,
После у Фив оказался, влекомый словно пернатой
Мыслью и вот уж стремится по залам дворца поскорее
Пронестись, и пред ним замки словно сами спадают.
Вот заключает Семелу в нежные узы объятий,
И над ложем нависнув, мык быка испускает!
320
Тело в нем человечье, чело же с парою бычьих
Рожек - будто он облик рогатого Диониса!
Вдруг он во льва обратился с гривою густо-косматой,
Вдруг - в пантеру (здесь сына храброго было зачатье,
Сына, водителя львов, пантер укротителя диких);
Вдруг обратился змеею юный супруг и лозою
Виноградною пряди свил с плющевыми ветвями
Цвета пурпурных вин, повязав побегами темя,
Вакхово украшенье! - и змей этот сразу обвился
Вкруг белорозовой шеи девы доверчивой, сладким
330
Язычком изливая ласки, потом опустился
Он на упругие груди, сжав их кольцами плоти,
Брачною песнью звеня и мед изливая пчелиный
Сладостнотерпкий на грудь, а вовсе не яд смертоносный.
Долго Зевс наслаждался, и будто бы рядом с давильней
Вопль "Эвоэ!" испускал, столь милый зачатому сыну!
Бог, обезумев от страсти, устами сливался с устами
Милой Семелы и нектар в лоно Семелы безумной
Изливал, чтобы сыном, царем лозы, разрешилась;
Гроздь, грядущего вестницу Зевс воздымал над собою,
340
Дланию опираясь на жезл, пламенами чреватый.
То, потрясая тирсом, увитым плющом виноцветным,
В шкуру рядился оленью. В ласках любовных теряясь,
Потрясал он небридой на левом плече помещенной...
Вся земля улыбалась, пускала побеги растений,
А виноградные листья опутали ложе Семелы,
Стены покрылись цветами влажноросистого луга
В честь зачатия Вакха- Бромия, Зевс же над ложем
Без облаков громами внутри дворца потрясает,
Дабы вещать о грядущих тимпанах Вакха Ночного.
350
Зевс к Семеле со словом ласковым обратился,
Будущее предвещая соложнице, деве прекрасной:
"Знай же, Кронид - твой любовник! И с небожителем, с богом
Ты спозналась! Так выше гордой главою, юница!
Страсти больше чем страсть моя не найдешь среди смертных!
И с тобой не сравняться Данае! Затмила своею
Страстью ты и союз с быком Европы, отцовой
Кровной сестры, насладившись с Зевесом любовью, та дева
К Криту направилась - ты же на небо вознесешься, Семела!
Большего невозможно желать, чем звезды и небо!
360
Скажут однажды люди: почтил особо Кронион
Миноса под землею, а Диониса - под небом!
Смертный сын Автонои, отпрыск Ино - все погибли;
Первый затравлен псами, второй от родителя принял,
Детоубийцы, смерть, причиненную дротом пернатым.
Недолговечный отрок растерзан безумной Агавой -
Пусть же родится бессмертный, и станет Семела богиней!
Ты, о благая, на радость богам и людям младенца
Породишь, что забвенья подаст в злосчастье и горе!"
Песнь VIII
В песне восьмой поется о злобной ревности Геры,
Также о пламенном браке Семелы и Зевса-убийцы.
Слово промолвив такое, бог на Олимп возвратился,
Но и в высокостенном дворце вспоминает он деву,
К Фивам стремится желаньем боле, чем к небу, эфирный
Дом для Крониона девы-Семелы жилище, служанки
Кадма для Зевсовых мыслей - быстрые дочери, Хоры!
Вот от пламенной страсти брачной, исшедшей от неба,
Стала она тяжела - округлилось чрево Семелы,
В честь божества Диониса венколюбивого стало
Мило венков плетенье; из плюща плетеницы,