Пейсианасса, служанка Семелы, тириянка родом,
Место ее пригласила занять на сиденье удобном,
А Тельксиноя на кресло яркий ковёр подложила.
Там разместилась богиня, зло затаившая, глядя
На Семелу, мученьем томимую близких уж родов.
Только еще не достигла дева срока рожденья,
Так о том говорила бледность ланит и запястий,
200
Прежде таких румяных... Гера, устроившись рядом,
Задрожав всем телом в трепете старческом мнимом,
Головою кивая, выю долу склонила...
Вот наконец старуха нашлась и речью плаксивой,
Слезы лия, разразилась... Вся затряслась, застенала,
Отирая рукою лицо, и лгала, обольщая,
Голосом, льнущим к сердцу, словом таким хитроумным:
"Ах, скажи мне, царица, что ж щечки твои побледнели?
Сталось что с прежней красою? Покой твой кто же порушил,
Угасивши то рденье, что так украшало ланиты?
210
Роза стала почто анемоном, чья жизнь столь непрочна?
Точит забота какая? Иль слышала речи какие
Стыдные, или слухи среди горожан преболтливых?
Ох уж это злоречье из женских ртов, вот беда-то!
Все расскажи, не таися, кто пояс порушил девичий,
Кто из богов обесчестил? Кто твое девство похитил?
Если к моей дочурке Арей пробрался украдкой,
Возлегал с Семелой, не думая об Афродите,
Пусть подойдет к ее ложу, копьем потрясая как даром,
Пусть твоя матерь узнает о грозном воителе муже!
220
Если резвоплесничный Гермаон сей новобрачный,
Ради красы Семелы пусть от Пейто отречется,
Пусть тебе жезл свой предложит, брачный союз закрепляя,
Или тебя украсит плесницами золотыми -
Дар достойнейший к ложу брачному, чтоб величали
"Златоплесничной" Семелу, как Геру, Дня супругу!
Если это прекрасный пришел Аполлон с поднебесья,
Дафну забыв, чтоб предаться любви с Семелою-девой,
Если без всякой утайки слетел он с неба, беспечный,
На возке, лебедей поющей стаей влекомом,
230
Пусть в ознаменованье страсти формингу подарит,
Верный супружества знак! И только формингу увидев,
Кадм-владыка признает кифару горнюю Феба,
Ибо внимал он ей уже на пиршестве брачном,
Где Гармонии свадьбу гимном она прославляла!
Если тебя темнокудрый бог, безумный от женщин,
Силой поял, предпочтя воспетой в стихах Меланиппе,
Пусть приходит открыто, к привратью дворцовому Кадма,
Пусть жениховский трезубец вонзит у самого входа,
Равную почесть воздав и Дирке, воспитавшей дракона,
240
Точно как в Аргосе Лерне, гидру вскормившей, где встретил
Страсть с Амимоной своею, в память сего и истоку
Имя "Трезубец лернейский‟ от имени девы лернейской.
Что же я называю Энносигея супругом -
Разве есть у тебя Посейдона-бога подарки?
Влажною пястью своею Тиро обнимал он когда-то,
Бился изменчивым валом, как будто был Энипеем!
Если промолвишь, что нынче возлюбленный твой - Кронидаон,
Пусть он явится к ложу в сиянии пламенных молний!
В громе великом перунов, дабы промолвили после:
250
"Гера лишь и Семела являются в блеске зарницы!‟
Зевса супруга ревнива, но горя тебе не доставит:
Родич по матери твой, Арей, того не дозволит!
Счастлива боле Европа - ее на бычьем загривке
Зевс умыкал рогатый, гонимый пламенем страсти,
Гребней касался копытом (не в силах достать его влага!),
Эроса малой скорлупкой бык огромный являлся!
Дева владычила - чудо! - владыкой целой вселенной!
Счастлива боле Даная: на лоно ее ливненосный
Зевс золотыми ручьями сквозь кровлю проникнув, пролился
260
Влагой росистообильной ласки любовнобезумной!
Только счастливая дева ласки себе не просила:
Мужа она получила, как дар любовный. Так кто же
Муж твой? Ах, ради богов, помолчи! Как бы Кадм не услышал!".
Молвив, печальную деву в светлице она оставляет,
В ревности и обиде на брак владычицы Геры,
Горько бранящей Зевеса. А Гера, в дом возвратившись
Поднебесный, входит в жилище и видит у трона
Брошенное оружье (как будто ненужное Зевсу!),
Льстиво молвила Гера (как будто слышит оружье!):
270
"Огненный гром! И тебя оставил тучегонитель;
Кто тебя снова похитил? Кто снял тебя снова с владельца?
Ты уворован, гром, но сие не вина Тифоэя,
Беды ты с Герой делишь, новою девой увлекся
Зевс ливненосный, и оба мы брошены им в небреженье!
Ливня земля не дождется, влаги, тучей излитой,
Боле не будет на пашне, засуха поле изгложет;
Колос не вызреет, боле не назовут земледельцы
Тучегонителем Зевса, воскликнут, молясь: "О, бестучный!‟
Звезды, кликайте Дня огненно ликой зарницей!
280
Зевса влюбленного, громы, о други, зовите погромче!
Отомстите за тяжкий позор, терзающий Геру!
К ложу Семелы ступайте! Попросит подарка за ложе -
Станете вы ей подарком, огненные убийцы!"
Так восклицала Гера, жалуясь громам безмолвным;
Оскорбленная, гневом богиня пылала ревнивым.
Дух же Семелы терзался новой печалью обидной:
Молний дева желала, пламенных стражей страсти
И умоляла супруга, всячески упрекая;
С Герой тщилась сравниться на ложе в блеске зарничном:
290
"Ради Данаи, молю я, дождем златоносным омытой,
Милости, муж быкорогий Европы - стыдно Семелой
Зваться, себя я видала только лишь в сновиденье.
Кадма счастливей Акрисий, да и сама я желала б
Свадьбу златую увидеть, о Зевс, мой супруг ливненосный,
Если б матерь Персея меня того не лишила!
Плыть и я бы желала, о бык похититель, на мощной
Хребтовине, чтоб милый брат Полидор меня, долго
Странствуя по далеким краям разыскивал, словно
Некогда Кадм владыка, меня, быком уносимой!
300
Только вот что же мне в страсти такой с быком или ливнем?
Почестей не желаю, доставшихся смертным на долю,
Будь быком для Европы, ливнем златым для Данаи -
К ложу я Геры ревную! Когда ты почтить меня хочешь,
Пусть в моем брачном покое огонь разольется эфирный,
Страсть да сверкнет из тучи зарницей - вот дар твой небесный,
Вот любви твоей знак, вопреки неверью Агавы!
Пусть Автоноя трепещет, внемля в соседнем покое
Песни любви, что перун гремит, сторожа у порога,
Знак для мира единый таимого брачного ложа!
310
Дай заключить мне в объятья пламень небес, насладиться,
Огненный блеск лаская и пламенный гром перунов!
Дай мне супружеский пламень! Ведь над любою невестой
Светоч пылает брачный, когда свершается свадьба!
Разве я не достойна зарницы свадебной блеска?
Кровь Арея во мне и матери Афродиты!
Горе мне! Ведь для Семелы кратко брачное пламя,
Факел прост ее брачный, ведь огненною зарницей
И перуном владеет одна только Гера-богиня!
Муж мой громогремящий! Ты в полном божественном блеске,
320
Лик священный являя, нисходишь к Гере на ложе,
Освещая супругу брачной своею зарницей,
Пламенный Зевс! А к Семеле быком или змеем крадешься!
Слышит она на Олимпе тяжкорокочущий отзвук
Страсти, но бледною тенью скользишь ты мимо Семелы,
Слышит она лишь мычанье мнимое мнимого тура,
Зевс без туч, без перунов ложе мое посещает -
С Герой, богиней надменной, возлег он средь туч с облаками!
Дабы слухов постыдных не слышать про дочь любодейку,
В доме Кадм затворился, по улицам боле не ходит,
330
Людям стыдясь на глаза показаться, ибо болтают
Все горожане открыто об этаком тайном союзе,
На Семелу бранятся с ее женишком малодушным:
Что за брачный подарок - брань торговок базарных!
Даже рабыни, и те судачат, но боле боюся
Языка я дурного кормилицы невоздержной!
Вспомни: кто чаровал Тифона искусной игрою,
Кто вернул тебе снова им похищенный пламень?
Что ж, отцу -то Семелы яви, что вернули, и старый
Кадм тогда мне покажет брачные знаки Зевеса!
340
Только еще не видала я праведных взоров Кронида,
Ни блистанья лучистых зениц, ни сияния лика,
Ни зарницы, горящей слепительным светом в подбрадье!
Нет, не знала я лика божественного олимпийца,
Лев и барс пред очами - не лик божественный мужа,
Смертный лишь предо мною - а богом должна разродиться!
Я о другом слыхала огненном браке: ведь Гелий
Деву Климену в объятьях огненных страсти покоил!"
Так она кликала участь, ей дорогую... Как Гера
Дева злосчастная пылко желала покоиться в страсти
350
С лаской зарницы, слетевшей с перуна, полного ласки!
Зевс же Отец все слышал и проклял ревнивые Судьбы,
Предрешенную гибель Семелы оплакал. На Вакха
Неумолимая Гера зависть и гнев направляла.
Он приказал Гермесу из огненно-пылкой зарницы
Выхватить сына Тионы, пожранной пламенем неба.
Слово молвил такое Отец юнице надменной:
"Дева, умыслы Геры гордой твой разум затмили!
Что ж ты думаешь, дева, молнии сладостны будут?
Только немного осталось - от бремени разрешиться,
360
Только немного осталось до срока рождения сына,
Не домогайся от Зевса явленья зарниц смертоносных!
Не было пламенных молний, когда овладел я Данаей,
Не было грохота громов, когда я с тирийскою девой
Сочетался на ложе, не было там и перунов,
Для инахийской телицы огни не пылали, одна лишь
Ты о том умоляешь: Лето - и та не просила!"
Так говорил, но Кронион и не дерзал состязаться
С пряжею Мойр, и прянул, весь небосвод озаряя,
Светом громовой зарницы к возлюбленной, громов молящей,
370
Против воли своей Кронид супруг-громовержец
В опочивальне Семелы явился в неистовой пляске,