За других, за потомство Ино прекрасносыновной.
Песнь X
В песне десятой - безумье Афаманта и бегство
Девы Ино к зыбям со спасшимся Меликертом.
Так же как матерь-убийца детей своих погубила
В помраченье рассудка, отец их безумьем наказан
Был, ведь на Темисто, погубившую род их, женился!
Афаманта ударил бич неистовый Пана:
В стадо безумец ворвался и будто рабов нерадивых
Коз густошерстых безвинных хлестал кнутом в исступленье.
Вот он одну хватает, приняв ее за супругу,
Козочку вместе с двойней, припавшей к сосцам, изобильным
Млеком, мохнаты копытца вяжет крепко, веревку
10
Петлей двойной затянувши; после пояс срывает
С чресел, бичует тело мнимой Ино, обмана
Даже не подозревая! В слухе царя Афаманта
Свищет один лишь только бич Паниада Кронийца.
Часто неистовый, буйный, он с трона срывается дико,
Только лишь в слух устрашенный шипенье змей проникает!
Лук он тотчас напрягает, и с тетивы напряженной
В небо стрела пустое летит, никого не уметив.
То вдруг он видит змеиный лик тартарийской богини,
В страхе трепещет от лика многообразного тени,
20
Снежная пена из уст извергается, признак безумья,
И замутненные очи в глазницах вращаются страшных,
И при блуждающих взорах белки наливаются кровью
Глаз неподвижных, трепещут хрупкие темени кости;
Третья часть погибает души: способности мыслить
Ясно и твердо уж нет, поколеблено разуменье,
Скачут зеницы как будто неистовые вакханки,
Жалом гонимы безумья, волосы спутаны в космы,
Вьются, нестрижены, вольно у царя за плечами,
30 [29]
Что-то бормочут губы и с уст срывается в воздух
Отзвук бессмысленной речи, бессвязных слов восклицанья;
Смертных желание пищи вкусить похищает дыханье
Дев-Эвменид, распухает язык от речи тиадской,
Только кружась замечает, главу повернув, иноликий
Образ Мегайры призрачной, девы, не должной являться -
Царь Афамант впадает в приступ безумия ярый.
И гонимый богини пястию, сеющей ужас,
Хочет вырвать из длани ее он бич змееносный...
Выхватив меч короткий в чело Эринии метит,
40 [39]
Аспидоликие кудри алчет отсечь Тисифоны;
С речью пустою стремится к стене соседней, как будто
Призрачный образ увидел явленной мнимо богини
Артемиды и призрак обманчивый углядевши,
Он загорается страстью травить и преследовать образ...
Вот на году на четвертом Ино, испытавшая много
Горестей слезных, вернулась. Плачет вдвойне молодица:
Муж охвачен безумьем, в дому Темисто и двое
У нее сыновей; Ино же, соложницы верной,
Не признает супруг, слишком долго странствия длились.
50 [49]
Царь обуянный желаньем охотиться на оленей,
Устремляется в горы, быстрый, как ярая буря...
Видит отпрыска он, за животное отрока приняв,
Вскидывает свой лук, устремляется на Леарха,
Зрит лишь образ дичи ветвисторогатой в родимом,
Уподобленном зверю... Мальчик спасается бегством,
Робкий, и страх убыстряет голени юноши вдвое.
Только безумною дланью спустив пернатую с лука,
Пригвождает на месте сына убийца-родитель;
Голову не узнавши, мечом коротким срезает,
60 [59]
Мысля, что это олень. Над неузнанным ликом кровавым
Радостно он смеется, пылко его воздымает,
Словно охоты трофей, несется в припадке безумья,
Тела земле не предавши милого сына Леарха,
К дому, матерь он ищет косящим бешеным взором
Слуги попрятались в страхе. В уме поврежденный проходит
Свой дворец семистенный быстрым решительным шагом
В поисках сына, коего сам и убил... И в покоях
Младшенького Меликерта только внесенного видит.
Ставит на разведенный огонь лохань для купанья,
70 [69]
Сына туда помещает. Охвачена пламенем жарким,
В сей лохани клубится, кипит и пенится влага.
Жалобно плачет малютка, но ни один и не смеет
Из рабов подойти... Тут бурно врывается матерь,
Полусожженную детку выхватывает из лохани
И несется прыжками Ино без пути и дороги.
Лишь оказавшись на Левке, белом брегу, вспоминает
Имя Белой Богини, Левкотеи... В безумье
Афамант из покоев бросается, ветру подобный,
Тщетно Ино стараясь догнать на склонах гористых.
80 [79]
Все же ее ужасный преследователь настигает...
Боле не в силах мчаться несчастная, гнутся колена:
Остановилась у моря, плескавшегося перед нею,
Запричитала, плача над участью милого сына,
Обвиняя Кронида с глашатаем, отпрыском Майи:
"Бог сребромолнийный, что за награда кормилице Вакха!
Чуть не сгоревшего брата молочного узри, Лиэя!
Коль такова твоя воля - дожги жестоким перуном
Мать и младенца ея, Вскормленного тою же грудью,
Что и божественный отпрыск, наш Дионис богородный!
90 [89]
Сын мой! Богиня Ананке могуча, куда тебе деться?
Горы какие сокроют? Мы ведь у самого моря!
Где ж Киферон, что спрячет тебя во мраке пещеры?
Смертный какой пожалеет? В родителе жалости нету!
Примут лишь меч или море тебя, и уж если судьбина
Смерть сулит, то пусть будет море, не мечная бронза!
Ведала я - несчастье следом висело да вилось,
Знала я, на меня Нефела Эриний наслала,
Дабы я сгинула в волнах, как Гелла отроковица!
Было известно мне: в землю колхов несомый по небу,
100 [99]
Восседал на хребтине похитчика овна как всадник
Фрикс, чтобы жить в изгнанье! Когда б влекомый бараном
Златорунным по небу, мой сын путешествовать мог бы,
Отыскать (о, изгнанник!) край для жизни спокойной!
Ах, когда бы как древле Феб к Ино милосердный
Сжалился Посейдон над нами, Главка приявший!
Страшно, видевши гибель Леарха без погребенья,
Видеть малютку, над телом не причитать, не поплакать
Умерщвленным кровавой медью во длани отцовой.
Да не увидишь, спасаясь от гневного Афаманта,
110 [109]
Сыноубийцы, отца, убивающего и матерь!
Море, прими меня после земли! Нерей, не отвергни
И Меликерта, сердечно ты принял на лоно Персея!
Не оттолкни же Ино (ведь Данаю в ковчеге ты принял!)
Казни достойна, страдаю - ведь нашу же поросль младую
Сделал бесплодной по праву и уничтожил Кронион!
Ведь и сама я когда-то сделала землю бесплодной!
Мачехой злобной была, незаконное мысля потомство
Извести Афаманта, и гнев заслужила я Геры,
Мачехи Диониса, недавнего только питомца".
120 [119]
Молвила, и стопою неверной шагнула в пучину,
Быстро стала с сыночком тонуть... Левкотею-богиню
В гостеприимные длани принял Лазурнокудрявый,
Дабы жила среди влажных божеств. Она помогает
Мореходцам плывущим. Ино нереидой морскою
Стала и правит отныне зыбей безмолвных покоем.
Объясняет Кронид родительнице Лизя,
Что ради Бромия сделал богиней Ино. И с великим
Смехом та обращает сестре морской свое слово:
"Морем, Ино, ты владеешь! Семела же царствует в небе!
130 [129]
Мне подчинись! Ведь Кронида числю я предком и он же
Мой бессмертный соложник, выносил вместо подруги
Плод моего порожденья - а ты от мужа земного,
Афаманта, терпела детей убиение кровных!
Доля младенца Ино - в пучине! Мой сын вознесется
К небу, в вышние домы Зевеса. Нет, не сравниться
Гостю пучин, Меликерту, с горним вовек Дионисом!"
Вышняя так Семела смеялась над жизнью морскою,
Выпавшею Ино, сестре родимой, на долю.
А Дионис по скалам бродил лидийских отрогов,
140 [139]
Потрясая кимвалом Рейи Кибелеиды,
Ибо он юношей стал. И вот, спасаясь от зноя
Солнечного бича, что Гелий вздымает в зените,
Стал он купаться в струях ясно и стройно журчащих
Меонийского тока, и, угождая Лиэю,
Златоносную влагу Пактол тотчас упокоил,
Льющуюся по светлым пескам, средь коих в пучине
Злато лежит, а вокруг златоспинные рыбки мелькают.
Тут же и сатиры скачут и в воздухе кувыркнувшись,
Устремляются в реку бурно вниз головою!
150 [149]
Вот уж один резвится, пястями подгребая,
Наперекор теченью след пролагая во влаге,
А под водою копытца взбивают бурную воду;
Тут же ныряет другой к жилищам глубоководным,
Дабы бездонную дичь поймать с расцветкою яркой,
Тянет незрячую руку за рыбкою резвоплывущей.
Вынырнув, он предлагает добычу рыбную Вакху,
Что блистает от злата в речном лежащего иле.
Вот лодыжки и стопы содвинув единым движеньем,
Старый силен согбенный, с сатиром состязаясь,
160 [159]
Скачет, и вот уж мгновенно перевернувшись в полете,
В воду ныряет, достигнув дна - и в иле уж космы!
И упираясь ногами в окружье чаши блестящей,
Он вынимает из влаги клад потоков песчаных.
Третий в волнах покоясь, спину кажет из влаги,
Плечи оставил сухими - в воду зашел он по пояс,
Бедра лишь омочивши. А этот вот плоские уши
Плотно прижав, только голень косматую окунувши,
Влагу хлещет хвостом, что присущ ему от природы.
Бог же, чело возвысив, вдохнув глубоко и сильно,
170 [169]
Дланями подгребая, златую гладь рассекает,
И на брегах тотчас распускаются пышные розы,
Лилии расцветают, Хоры вьют плетеницы -
Вакх же плывет по водам, и темноволнистые пряди
Вьются по влаге, вбирая алый отблеск потока.
Вот однажды охотясь у сени отвесной деревьев,
Юношей Вакх пленился с ликом румяным и нежным.
Ибо в отрогах фригийских юноша Ампелос вырос
И возмужал, сей отпрыск цветущий страстных эротов.
Нежный пушок подбородка, юности цвет золотистый
180 [179]
Не препоясал ланиты округлые, снега белее