Номий - второй, и он любит овец пасти, ибо нимфу
Пенелопу когда-то бог посетил на ложе,
Любит он и на сиринге наигрывать! Форбас за ними
Следует ненасытный, хищник и плотоядец!
Старец Силен, опираясь на посох дланью неверной,
Тоже вышел в поход, рогатый потомок Аруры,
Трех сыновей за собою, сообщников Вакха, приводит:
100 [99]
Ополчились Астра́йос, Ма́рон, Леней совокупно,
Под руки старца взяли, бродившего по отрогам
С посохом гибким, подмогой старости. Подпирают
Немощного подпоркой из лозы виноградной,
Ибо уж много видали лет они быстротекущих...
Вот от них-то и племя двусущное сатиров страстных!
Сатиры ополчились вождям согласно рогатым:
Там и Поймений, Ти́асос, там и Хюпси́кер с Орестом,
Там и Флегра́йос, а следом стоит и рогатый Напайос,
Гёмон пришел, ополчился и Ли́кон храбрейший, насмешник;
110 [109]
И возлиятель Петра́йос идет за резвым Фере́ем;
Ламис, горный скиталец, с Ленобием шествует вместе,
Дале Скирто́с вприпляску с О́йстром быстрым выходит;
С Фереспондом явился Лик, громозвучный вестник,
Также Проном премудрый, отпрыск бога Гермеса,
Чадо зачавшего это в союзе тайном с Ифтимой,
Оная ж - дочерь Дора, отпрыска Зевсовой крови,
Родом от Хе́ллена он, а от прародителя Дора
Крови ахейской, рода дорийцев, происхожденье!
Скиптр и честь возглашенья дал им Эйрафио́тес,
120 [119]
Их многомудрый родитель, доверив выкликивать вести.
Вечно хмельное от винной влаги в наполненных чашах,
Сатиров дерзкое племя в битвах и схватках жестоких
Грозно пустой похвальбою, бежит оно сечи кровавой,
Львы они, битвы не видя, а в битве - робкие зайцы;
Ведь знатоки они пляски и знают как выпить получше,
Как осушить половчее пьяную влагу кратера,
Воинов там немного, кому Арей нестрашимый
Все искусство поведал битвы свирепой и пылкой
Иль построенье фаланги... Лиэй ополчался на битву -
130 [129]
Вот и они, кто шкуру на плечи грубую бросил,
Кто под львиною гривой густо-косматой укрылся,
Кто-то мехом пантеры решил украситься к бою,
Прочие, ветки сплетя, накидку себе сотворили
Эти вот шкуру оленью набросили быстро на спину,
Пеструю, словно небо звездное, и подвязали,
И над висками двойные, прямо над теменем круглым,
Высятся кончики только остро изогнутых рожек,
А на макушке на самой во́лос курчавится редкий,
По-над глазом раскосым... А ветер вставшие уши,
140 [139]
Быстрый и бурный, книзу, ко скулам их прижимает
Плотно косматым... Порыв - и хлопают уши о скулы
Громко! И конская грива струится вдоль хребтовины
Всей, выгибаяся после крестца хвостом прекосматым!
Были там и кентавры, схожие с человеком;
Был там и род косматый Феров рогатых, их Гера
Наделила обличьем иным, ведь древле потомки
Влажных наяд обладали обликом человечьим,
Дев, коих звали "Гиады", дщерей Лама-потока;
Феры Диева сына родимого крепко хранили,
Вакха-малютку, что только из швов отцовых явился,
150
Стражами верными были спрятанного Диониса,
Обликом же обладали обычным. Во мраке пещеры
Часто на руки брали дитя, качали в ладонях,
Детка шептала "папа!", смотря в обиталище Дия!
О, премудрый младенец! Вот притворился ягненком,
Только рожденным от матки, и прячется в самом укромном
Уголке овчарни, наденет руно густое
И заблеет тихонько, крик испуская овечий,
И прыжкам подражая козлиным, резво так скачет!
То он в ложном обличье женщины явится миру,
160
В пеплосе светло-желтом он кажется юною девой,
Ускользнуть лишь желая от Геры ревнивого взора,
Складывает он губы, будто дева лепечет,
Благоуханной повязкой кудри густые скрывает,
Рост и осанку таит в узорчатом покрывале,
А груди середину подвязывает повязкой,
Пояс девичий на бедрах укладывает как надо,
Цветом темно-пурпурный, хранящий чистую деву!
Только напрасна хитрость, ведь Гера с высот поднебесных
Все проницает оком всевидящим в этом мире,
170
Вот она и разгадала хитрости бога Лиэя,
И на Бромия стражей разгневалась: взяв изо дланей
Ночи цветок фессалийских лугов злоковарный, волшебный,
Сон она насылает на зачарованных стражей,
Морок она чудодейный над кудрями их распускает,
И, чело помазав зельем из корней зловредных,
Преображает облик в иной, уж не человечий!
Вот появляются уши длинные, признак породы,
Конский хвост всколыхнулся прямой над их поясницей,
Хлещущий прямо по бедрам существ с волосатою грудью,
180
А над висками взрастают бычьи рожки прямые,
Очи стали косыми под челом рогоносным,
Закурчавились гривой пышной над теменем кудри,
Челюсти удлинились, выросли острые зубы
И косматою шерстью покрылось от поясницы
И до стоп их тело вдоль всей хребтовины шерстистой...
Дюжина полководцев войском их предводила:
Шумные плясуны, Спарге́й и Глене́й; вместе с ними
Эвриби́ос ступает, Кете́й, друг лозы ненасытный,
А Петре́й Рифо́на сопровождает, и парой
190
А́йсакос винолюбец с Орта́оном выступают,
С ними идут совокупно Амфи́темис с Фавном-любимцем,
С Фа́нетом дивнорогим вместе идет Номе́йон;
Здесь и другое племя Кентавров на бой ополчилось,
С Кипра: ибо Киприда бежала, ветра быстрее,
Не пожелав сочетаться с родителем страстью любовной,
Убоявшись в отце увидеть бесчестного мужа.
Зевс же отец, не в силах к любви прину́дить беглянку,
Неуловимо и быстро бежавшую Афродиту,
Вместо ложа ее изливает семя на землю,
200
Брызнув ливнем горячим плодоносных эротов:
И земля восприяла брачные росы Кронида,
И извергла из бездны рогатое, странное племя!
Ополчившись, явились сюда воевать и вакханки,
Кто с меонийских склонов, а кто каменистые выси
Перейдя перевала высоких отрогов Сипила.
Горные нимфы в длинных хитонах, неистовы духом,
Выступили в поход воителей благотирсных,
Сроки жизни двойные жили они в этом мире,
Долог век их земной... Средь них и горные девы
210
Были Эпимелиды, что зорко овец охраняли,
Те, кто оставил рощи и заросли дикие леса,
Meлии, вместе с древом на свет изошедшие девы:
Все они ополчились, одни захватили с собою
Меднозвонный тимпан, принадлежность Рейи Кибелы,
Вьющимися плющами власы увенчали другие,
Препоясались третьи змей шипящих клубками;
Тирсами потрясая, лидийские девы, менады,
К ним примкнули, желаньем пылая с индом сразиться;
Силой могучей дышали боле всего Бассариды,
220
Всех неистовей были кормилицы Диониса!
А́йгла и Каллихо́ра, Ио́на и Эвпета́ла,
Вместе с смешливой Кали́кой Бриу́са, что ветра быстрее,
Девы Силе́на и Ро́да, и Эревто́ с Окито́ей,
Ме́та, вакханка Акре́та, вместе с Ха́рпой явились
С ярким румянцем Ойна́нта, с лядвеей белой Лика́ста,
Стесихо́ра, Прото́я, старуха с улыбкой приветной,
Вечно хмельная Триги́я, последнею вооружилась!
В ратях Вакха каждый вождь имел ополченье,
Но возвышался над всеми властью Эйрафио́тес,
230
Пыщущий пламенем молний, и выступал он на битву
Без щита или дрота бурного, меч за плечами
Не держал и шелома не возлагал на густые
Кудри, медью чело закрывавшего, но над главою
Извивался, сплетаясь телами гибкими тесно,
Грозный венец змеиный, виски кольцом охвативший,
Вместо поножей искусных, защищавших колена,
Белые ноги скрывали пу́рпурные плесницы,
С плотным мехом небрида мощную грудь покрывала,
В пятнах-узорах, подобных узорам звездного неба,
240
В левой руке держал он рог с вином медосладким,
Златом отделанный тонко, из этого винного рога
Сладкотекущей струею влага лилася обильно,
Правой держал он изострый тирс в плюще темно-алом,
Грозно им помавая, на меднозданной верхушке
Плющ кудрявился плотно, острое жало скрывая,
Чресла ж свои препоясал златою плотной повязкой...
Вот уж и Вакх облачился в жилище корибантийском
В вооруженье златое, сработанное искусно,
Покидает жилище, звенящее воплем призывным
250
Рейи, и оставляя Мео́нию с войском вакханок
Горных, бог винограда идет средь бесчисленной рати.
Прямо вожди направляют воинства толпы густые,
Те же несут с собою отводки новые Вакха!
Мулы бредут вереницей, неся на своих хребтовинах
Нектара из гроздовья полные с верхом амфоры,
Плавно онагры ступают: на спинах их терпеливых
Темно-алые ткани, в пестром узоре небриды;
Для пирующих утварь вьючная тащит скотина,
Золотые кратеры, серебряные рукомойни;
260
В яслях, внушающих ужас, начали корибанты
К выям своих леопардов упряжь вязать ездовую,
И уздой плющевою львов они усмиряют,
Грозными удилами губы и челюсти вяжут;
Вот кентавр косматый уже готов и оседлан,
Сам пошел под уздечку, шею свою протянувши,
Сатиров резвых не мене охоч до терпкого хмеля,
Муж он до половины, а дале - конь; в нетерпенье
Ржет, желая скорее принять на круп Диониса...
Бог, поместившись в кузов увитой ветвями повозки,
270
Вдоль Сангария тронул, по фригийским пределам,
Мимо недвижной Ниобы, ставшей некогда камнем -
Камень, предвидя сраженье инда с богом Лиэем,
Слезы льет и стенает голосом человечьим:
"Не затевайте сраженья с богом, безумные инды!
С отпрыском Дия, страшитесь, как бы не превратили
Вас - так древле со мной Аполлон расправился! - в камень,
Не обратили бы распри ищущих в слезный источник;
Да не увижу тебя близ Оронта, индийского тока