Прочие тут же простерлись, кто где оказался, на бреге,
Выронив щит и оружье, сделавшись в дреме волшебной
Легкой и быстрой добычей вакханок и Диониса.
120 [121]
Нет, не в схватке жестокой и не железом изострым
Женщины их захватят, ослабленных духом и телом,
В рабство... Врагов ненавистных они погрузят на плечи
После и поволокут на себе их как будто бы трупы,
Их, извергающих влагу злоковарную Вакха,
Сатирам малодушным в рабство предаст судьбина,
Зелием ядовитым отравленных... А из сраженья
Я лишь один и спасусь, ведь я не попробую влаги,
И нетронуты будут уста мои зтим напитком!
О, питья берегися, копейщик, чтоб хитрой победой,
130 [131]
Без оружья одержанной и без пролития крови,
Бог Лизй не забрал бы в плен твоих индов остатки!"
Так он поведал. Гневливый Оронт распалился жестоко
И устремился как ветер на битву, ибо сраженье
Лишь вполовину свершилось и требовало завершенья!
Вот индийская рать, побуждаема богом Ареем,
Выстроилась. Бассариды со склонов скалистого Тавра
Устремились в сраженье. Вакханки оружные также
Двинулись в бой, и феры, что вместо оружия камни
Или глыбы набрали в горных долах окрестных,
140 [141]
Или с макушек отрогов... И вот, начиная сраженье,
На врага нападают! Тучею сыпятся глыбы,
Быстро вращаясь в полете, на головы индов и плечи!
Легкой, проворной стопою взнесясь на вершины отрогов,
Ополчаются паны, свирепствуя - бросился первый
Вниз и могучею пястью ухватывает за выю
Вражьего воина, козьим копытом бьет и свергает
Наземь, панцырь пронзая и средостенье грудное;
Вот и второй устремился, круторогий, со склона
Прямо на встречного инда, бодает его он рогами
150 [151]
И поднимая на воздух, пронзенного, оземь бросает,
Несколько раз подпрыгнув и повернувшись на месте
Вкруг себя самого! Вот третий, оружье Деметры
Крепко сжимая в ладонях, серп сей колосокосящий,
Словно обильную жатву, снопы собирающий словно -
Режет вражее племя когтеизогнутой медью...
О Арею обряды, о Дионису начатки -
Недругов ненавистных главы... О Вакх, ты свидетель:
Меч изогнутоострый, забрызганный алою влагой,
Вот кровавая жертва для возлияний Лизю!
160 [161]
Эниалий, упейся! Мойры! И вы в опьяненье!
Вот еще один пан козопасный на бой устремился,
Дланей железным захватом душит он вражию выю
И рогами своими изострыми латы пронзает,
Вражье чрево проходит обоими остриями...
Пятый с пастушьим посохом вдруг нападает на воя,
Лоб раскроил он инда от брови и до подбородка!
Но и Оронт отважный индов войска ободряет,
Грозным и громким гласом биться их призывая:
"Сатирам противостаньте! Не уступайте вы в битве!
170 [171]
Не трепещите рати трусливого Диониса!
Пусть никто не стремится испить воды желтоватой,
Да не отведает зелья сладкого в струях потока,
Дабы злосчастных индов от дланей бога Лизя
Головы не слетели, дабы во сне не погибли!
Недругам противостаньте в битве! Когда же я встречу
Малодушного Вакха, сойтися в противоборстве?!
Коль не боится - пускай подождет владыка пугливый,
Зная, поборников скольких Дериадей ополчает!
Пусть побросает листочки, ведь бьюсь я сверкающей медью!
180 [181]
Есть у меня и железный дрот! Что ж с гроздовьем листвяным
Сможет этот лидиец в цветочках? Этого воя
Я закую в оковы, и поволоку, и содею
Неженку Диониса слугою Дериадея!
Ах, нежнорукий, с девичьим румянцем, оставь же навеки
Индов толикое войско, выйди сразиться с Оронтом!
Выйди, мальчик кудрявый, ласкаемый льстивейшим ветром!
Выйди, сладкий владыка Бассарид, ибо жены
Только красой убивают - мужи поражают стрелою!
Свиты твоей служанки нагим индийцам сгодятся,
190 [191]
Поволокут их на ложе рабское наши мужчины!"
Молвил - и в гущу сраженья Оронт устремляется пылкий,
Жатву Арея сбирая, никто из мужей и не смеет
Выдержать столь свирепый и неистовый натиск:
Ни Эвриме́дон отважный, ни А́лкон, кровный сородич.
В бегство Астрей обратился, сатиров предводитель,
Нет никого, кто б остался рядом, и буре подобно
Дериадея зять неистовствует в сраженье.
Вот он в пару кентавров мгновенно мечет утесы,
И поражает Гилея... Пастырь косматогрудый
200 [201]
Падает с головою уязвленною глыбой...
Мягкий подшлемник слетает от молниевидного камня,
Он ведь подобье шлема, сделанное из гипса,
Защищает он только кость от медного шлема:
Валится наземь подшлемник и разбивается сразу,
Черен покров его, белым сверкает прах от осколков!
Дротом каменным свергнут, бьет ногами о землю
Сей кентавр, и вдруг видит, как круторогое темя
Отделено от косматой выи двойною секирой,
Бычьи рога крошатся тут же от этих ударов -
210 [211]
Сам же он рухнул немедля на землю всем телом огромным...
Прянула голова - и с плеч во прах покатилась...
Он же в последнем усилье встает еще на колена
И начинается пляска зловещая смерти, не хмеля,
И раздается могучий мык, как из глотки бычиной,
Коль он под молотом бьется, в темя удар ощущая...
Но пред смертью своей Эрембе́й низвергнул Хелику,
В чрево ей бронзу вонзивший, уметивший белые груди,
Смуглой рукой начертавший алые борозды в теле!
Грянулась в прах вакханка другая, сраженная раной,
220 [221]
Вихорь бурный ей пеплос и складки одежды развеял,
Брызнула кровь из раны... Она же стыдливой десницей
Наготу прикрывает белоснежную бедер,
Ухватить пытаясь бегущие складки хитона...
Бог же, узрев, что победа склоняется в сторону вражью,
Что устрашаются толпы сатиров - вопль испускает,
Вопль, коим девять тысяч возопить лишь смогли бы
Воинов, крикнув единой глоткою битвенный возглас!
Вот перед Бромием быстрый предстал Оронт, чтоб сразиться
Смертный бессмертного бога вызывает на битву!
230 [231]
Оба сходятся к бою шагом размеренным... Этот
С дротом, а тот лишь с тирсом изострым. Завидев лишь только
Вакховой головы навершье, Оронт распаленный
Бромиевы рога напрасно копьем поражает -
Нет, Дионис-владыка с главою неуязвимой
Облик не мнимый принял Селены быкоподобной,
Коего и железу секиры срубить не под силу,
Как зто было с рогатым Ахелоем... Сломал их
Мощный Геракл, домогаясь супруги! Но у Лизя
Истинен быкоподобный облик рогатой Селены!
240 [241]
Сей убор рогоносный бога, неразрушим он
И врагом в нападенье... И вот, напавший на Вакха
Бурный инд, уподобясь вихрю воздушному в небе,
Ударяет вдруго́рядь копьем, но коснувшись небриды,
Гнется копье как свинец... И тут же в недруга прямо
Мечет тирс виноградный, в широкие плечи Оронта,
Вакх, и над ним надсмехаясь, над богом небесным, Лизем,
Над увитым плющом его дротом, Оронт похвалялся:
"Вот он, женское войско против меня ополчивший!
250
Если ты можешь, сражайся тирсом, оружием женским,
Если ты можешь, то бейся! Коль дух мужчин услаждаешь -
Что ж, одного лишь Оронта смири, всевладычный, попробуй!
Встань и сразись, и изведай, сколь мощен в единоборстве
Тот, кого воскормили потоки родного Гидаспа!
Я не из Фригии, где мужчины походят на женщин,
Где перед свадьбой срезают колос, плодородье несущий!
Я не изнеженный служка изнеженного Диониса!
Не спасут твои зелья поборников ваших, добычей
Служек твоих безумных возьму военной, из битвы
Выведу всех силенов, царю моему в услуженье!
260
Сатиров же трусливых копьем во прах ниспровергну!"
Так вопиял полководец угрозы... Словами такими
Вакх-владыка разгневан и виноградной лозою
В грудь того поражает... И только лишь ветка с гроздовьем
Панцырь железный задела, как надвое он раскололся!
Но оружие Вакха до тела не дотянулось,
Плоти не избороздило! И из обломков железных
Выскочил безоружный Оронт, нагой и бессильный,
Взор обративши на небо, к восточным горним пределам,
270
Пред Фаэтонтовым ликом бормочет предсмертные речи:
"Гелий! Ты неба пути измеряешь в возке огнепылком,
Ты излучаешь сиянье над краем Кетеев соседним,
Останови колесницу и молви Дериадею:
"В рабстве воинство индов, Оронт с собою покончил,
Хрупкие тирсы низвергли нас", сообщи и о зелье,
Что даровало победу непобедимому Вакху!
Молви, как влага в вино, несущее страх, обратилось!
Молви, что индов, в железо закованных воев победных,
Жезлов хрупкой листвою слабые жены разбили!
280
Если своей Климены ты ложе еще поминаешь,
Доброй к Дериадею, от крови твоей же потомка,
Ибо в нем кровь Астриды, слывущей дочкой твоею,
Молви, что Бромию битвы не проиграл я - клянуся
В том землей беспредельной и Солнцем, идолом индов,
Зыбью священного тока! Милостив буди ты к индам
В битвах и дай погребенья погибшему вою Оронту!"
Рек и выхватил меч он, и пал на железное жало,
В волны реки погрузился, названной ныне Оронтом.
Видя, что тело трепещет в смертном еще содроганье,
290
Вакх владычный промолвил свое жестокое слово:
"В волнах далеких от края родного покойся! Настигнет
Дериадея погибель - Гидасп-отец похоронит!
Зять и милый родитель погублены мной в одночасье,
Ибо свирепо и метко сражался я ветвью и тирсом,
Будто бы дротом каким иль мечом изострым и крепким,
Тирсом винолюбивым и лезвиями гроздовья!
Ты же, свирепо убивший себя кровавым железом,
Ты не испил от сладких струй медовотекущих
Влага речная укрыла тебя, ты ж не ведаешь хмеля!