Вот другой распростерся навзничь с распоротым чревом;
Третий скрюченной пястью прах скребет, умирая;
Этот, в пах пораженный, топчет лежащего рядом
270 [271]
Мужа, в агонии смертной темя его попирая;
Тот в падении стонет с перерезанной глоткой,
Ноги его выплетают пляску погибели близкой;
Ниц иной повалился, как будто бы против убийцы
Он ярится и землю грызет в исступленье зубами!
Оного с длинным жалом копье повергло на землю,
Белый пеплос с хитоном забрызгали крови потоки;
Сей еще бьется упорно, хоть стрела из тугого
Лука бедро пробила и кровью окрасила тело...
Вот некий воин из индов трубу к губам поплотнее
Прижимая, трубит свой клич боевой, призывая
280 [282]
К продолжению схватки рати, бегущие с поля.
Клич призывный заслышав, инды ринулись снова
В битву, столь ободрившись духом для новых сражений -
Стыдно им пред владыкой не одолеть супостата!
Вот один оказался вне тесного строя далеко,
Айакос, застигнут меднодоспешным отрядом
Индов, средь окруженья себе самому предоставлен,
И ни шелом ему не спасенье, ни щит, ни доспехи!
Тут над ним, укрывши не медью его, но отцовской
Тучей неодолимой богиня воздвиглась Афина
290 [292]
(Оная прежде спасала страждущие посевы
Алчущей ливня пашни влагою жизненосной
Зевса, дождливого бога, и борозды всходы давали,
Справив брачные игры плуга с землей плодотворной!)
Вот стоит ратоборец, окруженный врагами,
Бурным копьем с одними бьется, мечом же - с другими,
Третьих камнем сражает... Покраснело от крови
Индов убитых поле, трупы горой громоздятся
От ратоборца ударов: вот один, умирая
В судорогах забился, другой ползет через силу
300 [302]
В смертной истоме по праху и вскоре судьбу обретает...
Загромождают трупы уже и поле сраженья,
Так умело он бился! Вот из разрубленной глотки
Уж остывшего тела льется ток крови горячей!
Неутомим ратоборец, и вот уж богиня взмолилась
Гея, от крови сыновней почернев и разбухнув,
Голосом каменной глыбы, жалуясь, возопила:
"Зевса отпрыск, ты полбы сеятель - ты и убийца!
Правишь дождем плодоносным и крови убитых потоком,
Некогда ливень тобою вызван и плодной Эллада
310 [312]
Стала, а ныне индов борозды залил ты кровью!
Был плодоносным, а ныне стал смертоносным, ведь раньше
Пахарям даровал ты колос, а ныне ты индов
Косишь, как будто жатву свершаешь и одновременно
Влагой Зевеса кропишь, Арею кровь возливаешь!"
Так жизненосная Гея молвила, только Кронион
С высей взгремел небесных, Айакоса к убийству
Громом и грохотом горним Дия труба призывала!
Вот из врагов какой-то, углядев Айакоса,
Дрот метнул - только мимо дрот пролетел, оцарапав
320 [322]
Лядвею, ибо Афина лезвие отвратила!
Только еще сильнее сражается в гуще индов
Неуязвимый герой, он боли и не почуял,
Было лезвие это ему как царапина ногтем!
Вот пеший воин некий в сторону леса метнулся,
Со всех ног убегая от битвы в соседнюю чащу,
Где б удалось ему скрыться... В погоню за воем пустился
Эрехтей, понукая коня быстроного, мчится...
Вот он достиг расстоянья, когда уже должно сражаться
Пикою, могущей цели достичь в ее бурном полете...
330 [332]
Тут обернулся пеший, и став к нападавшему ликом,
Всадника поджидает. Выставив левую ногу,
Чуть согнувши колено, встал он крепко на землю,
Изменив положенье, своею правой пятою,
Ногу отставил далеко, и пальцами, и стопою
Правою крепко уперся, укрепившись на месте,
Скрылся за семикожным индским щитом, подобный
Башне, меч обнаживши изострый... Пред ликом придвинул
Бронзу щита, решившись (Вот инд отважно-могучий!)
Иль умереть, иль натиск конника отражая,
340 [342]
Свергнуть коня и мужа; и вот он скрепой щитовою
Встретил конскую морду, всадника же встречает
Пеший ударом могучим... Снизу удар направив,
Сбросил бы вой безымянный согражданина Афины,
Коль Эрехтей своей пикой в грудь его б не уметил,
Лезвием меди изострой не поразил его чрева,
Наземь врага низвергнув. Опрокинулся воин,
Грянулся в прах мгновенно, и голова отлетела
В сторону быстро вращаясь, словно бы пляску свершая!
Недруга бросив на месте, еще трепетавшего телом,
350 [352]
Согражданин Афины уж в поиске новых схваток...
Битвы не прекращая, споспешествуя Дионису,
Бьется герой Айакос и, опьянев от сраженья,
Сеет смерть он повсюду, в преследовании с равнины
В струи реки загоняет рассеянных индов отряды.
Он один, и враги окружают его, нападая,
Рубят свирепо мечами, но его не заботит
Меч или дрот пернатый, удар за ударом наносит,
Собирает он жатву железом со смуглых отрядов,
Муж отважный и быстрый - одних на брегах поражает,
360 [362]
Прочих бросает в воду, сразив смертоносною дланью.
Трупов гора уж полнит теченье и раны погибших
Кровью исходят, багряня чистые струи Гидаспа.
Вот некий муж, сражаясь, бросается в быстрые воды,
Храбрый, несут его струи и сам он скользит по теченью;
Множество трупов поплыло, сраженных недавно железом...
Вот влекутся по воле волн, громоздясь друг на друга,
Влагой раздутые бурной... Выбиваясь из грязи,
Смешанной с кровью, наяды в заалевших ужасно
Водах ныряют реки́, что уж от убитых темнеет;
Многие, бросив оружье, длани в мольбе простирают,
370 [373]
В водах барахтаясь быстрых; одни уж вышли на берег,
Эти вышли на отмель, третьи на землю сухую
Выбрались, выи склонивши, в плен иль в рабство сдаваясь;
Только мольбы отвергает с поднятой гордо главою
Муж Айакос; невозможно остановить его ярость:
Но средь мужей беззащитных, молящих лишь о пощаде,
Сколько Ликао́нов он умертвил? Беспощадною дланью
Сколько поверг он наземь мужей, уже безоружных,
Сколько же недругов сбросил в быстрые струи теченья?
Многих Астеропеев принял Гидасп убиенных...
380 [383]
Не без бога сражался герой, родитель Пелея,
Ибо он сбрасывал в реку низверженных недругов трупы,
Если сражался он в водах у самых прибрежных излучин,
Стало быть, только пророчил схватку у токов Камандра,
Каковую закончит победой Ахилл богоравный!
Деда пророческий бой продолжит сражение внука!
Вот босоногая нимфа плывет и плещется в струях
Без одежды, наяда нагая, и стонет ныряя:
"Сродник наяд, ибо Дия кровь в твоих жилах струится,
Воду святую потока, сродника Зевса, помилуй!
390 [393]
Индов довольно от дрота погибло! Останови же
Слезы рыдающих нимф - наяд, рыданий не знавших!
Ибо матерь твоя - такая же нимфа-наяда!
Слышала я, что Эгина - дочь водяного потока!
От кого ты родился, вспомни! Не надо нам крови!
Чистую влагу несу я к другим и к морю бегу я,
Примет меня Фетида морская, а эти потоки
Крови пусть будут рекою Эринии и Диониса!"
Песнь XXIII
В двадцать же третьей песне индийский Гидасп ополченье
Перешло, и я славлю битву в огне и на водах!
Молвив так, погрузилась в родимые алые воды
Влажная нимфа-наяда, в струи кровавые тока.
Айакос, иссекая род мечом - ненавистный,
Сбрасывал трупы в реку, преследовал он их оружьем,
Загромождая телами пурпурную влагу Гидаспа.
Длани и пясти убитых теченье вод колыхало,
Плыть они будто пытались, желая рока избегнуть,
Пястями рассекая речные быстрые струи;
Но поглощала пучина их всех, одних за другими,
Влагой раздутых, могила влажная их укрывала...
10 [11]
Но недолго на бреге реки, запружённой щитами,
Окруженный толпой на него нападающих индов
Муж Айакос оставался... Рядом с ним появился
Индоубийца Вакх, потрясая тирсом изострым!
Неисчислимые вражьи рати копьем беспощадным
Снова герой истребляет, снова пылает Ареем
Вместе с пришедшим на помощь сродником Дионисом!
Принял Бромий участье в этой битве совместной,
Недругам в водах погибель он приносил: плывет ли
Кто на щите чеканном, струи реки рассекая,
20 [21]
Спину пронзал ему дротом, а если кто-то из индов
Тщился сражаться, ногою едва на песок оперевшись,
Грудь поражал его тирсом иль выю, и быстро смыкались
Воды над мертвым телом; ведь знал он речные пучины
После бегства от битвы с неукротимым Ликургом,
После спасения в доме пучинном старца Нерея!
Многие вой бросались в струи, спасенья искали,
Трепеща перед бурным сыном Зевеса. Вот первый
Встал, упираясь стопою в илистое основанье,
Поднимается, видный от головы и до чресел,
30 [31]
Скрытый наполовину от ног и до низа чере́ва,
С Бромием бьется удачней, чем было бы это на суше;
В дланях обеих сжимая по медножальному дроту,
Мечет одну он пику, целя прямо на берег,
В прянувшего Айакоса, другую же бурную пику
Устремляет свирепо на неуязвимого Вакха.
Вот другой остается, завязнув наполовину -
Бегством уж не спастися тирсом сраженному мужу!
Ноги его увязли в тине да иле приречном,
Пятка в песке застряла... Другой же пал на колена;
40 [41]
Третьему влага доходит до самого до подбородка,
Тянется воин кверху, желая плечи расправить,
Бурных волн избегая, плещущих прямо в очи
Этот почти целиком поглощен речною струею,
Влага по грудь доходит... Тот же тянется к брегу,
Развернуться пытаясь, густые кудри отводит
От лица пред враждебным натиском влаги текучей;
Сей же, вдруг оступяся, тонет в пучине, губами
Втягивая речную влагу, несущую гибель!