От Гипери́она крови происходит небесной,
Вспомни, что Гелия отпрыск, возничего горней повозки,
230 [237]
Свергнут моим отцом, сожжен его пламенем вышним;
Мертвого сына оплакал правитель огня, Гиперион,
За своего Фаэтона не стал он с Дием сражаться,
Пламя на битву не поднял, хоть правил пламенем Солнца!
Или родством кичишься со старцем седым, Океаном?
Об Эридане помысли, отцом моим свергнутом, Дием,
Брате твоем, что пламя пожрало! На скорбь не взирая,
Пращур твой влажнопенный, бегущий вкруг чресел вселенной,
Коего ток могучий землю в объятьях смыкает,
Видел как сын его тлеет, но не сразился с Олимпом
240 [247]
И не повел свои зыби на громы с огненным жалом!
Так рассей свои воды - как бы мне не увидеть
Испепеленный Гидасп, подобный реке Эридану!"
Так он промолвил, но гневный Гидасп свои зыби обрушил,
Вал высокий вздымая, с ревом глухим изливаясь,
Затопил он вакханок рати, забывших о плясках;
Горе им, если на помощь Вакх не придет! Он в ближайшей
Чаще хватает древо, к востоку направив, и греет
Гелия жаром - и в кроне пламя само возгорелось;
Сей же огонь, порожденный древом сухим и ветвистым,
250 [257]
Мечет в буйные воды! От этой палящей угрозы
Загорелися зыби и у прибрежий вскипели,
Дым густой завитками к самому небу поднялся,
Пожирает огонь и тростник, и лотос прибрежный,
Их обращая в пепел, круговоротом ревущим
Этот дым огненосный весь небосвод высокий
Удушает собою - чаща вся почернела,
Жар удушливый чуя, веющий над тростниками...
Пожирает пучину пламя, и рыбы от жара
Скрыться желают в глубинах, огонь же и вглубь проникает,
260 [267]
Будучи искрой плавучей, и пучится ил придонный
От нагреванья, из самых глубин выходит горенье,
И выходя на поверхность, сливается с дымом воздушным!
Девы плывут гидриады нагою толпою, желая
Побыстрее от дома скрыться по влаге зыбучей;
Вот одна, не стерпев горящей отческой влаги,
Некая дева, наяда нагая, в Ганг погрузилась;
Вот уж другая в индский плывет Акесйн громкозвучный,
Плоть опалив, а иная бежит к потокам Хоаспа,
Нимфа нагая, наяда, мчась сквозь горы и долы,
270 [277]
Бросив повязки, плесницы, к реке в соседней Персиде;
Вот Океан извергает угрозы свои Дионису,
Рев изрыгая влажный своей многоустою глоткой,
Он водометы мечет из неиссякаемых зевов,
Он берега вселенной топит своими речами:
"О Океана супруга, ровесница миропорядка,
Вод кормилица общих, Фетида, - ты любишь потомство! -
Саморожденная дева, что делать? В огонь превратившись,
Зевс ливненосный на наших отпрысков ополчился!
Как Асопа убил Кронион в образе птицы,
280 [287]
Так и Вакх убивает Гидаспа, потомок Зевеса!
Но поведу я воды на Дия горние громы,
Влагою пенною пламень Солнца я уничтожу,
Я затоплю созвездья, дабы Кронион увидел
В водах моих ревущих тонущую Селену!
Область Медведицы скрою потоками бурными влаги,
Ось омою Повозки, дотоле зыби не знавшей!
Я в морские пучины древнейшего морехода,
Неба созвездье, Дельфина, заставлю опять погрузиться
В пенные гребни моря! Поток, текущий по небу,
290 [297]
Вновь верну я к прибрежьям земным, в край кельтов просторный,
Эридан огненосный сделаю влагою полным,
Водного пламени небо лишу... А созвездие горних
Рыб обрести заставлю стихию водную снова,
Плещутся пусть близ Олимпа! Восстань же, богиня Фетида!
Воды обрушим на звезды эфира, пока не увижу
Тура, что зыбь рассекал бы спокойно-безбрежного моря,
Влажного странника, валом неистовым сбитого с толку
После ложа Европы... И пусть сама удивится,
300 [306]
Видя подобный же облик бога, рогатого также,
Дева, погонщица бычьей повозки, богиня Селена!
Горней дорогой на небо взойду! И желаю увидеть
Влажного я Кефея и Волопаса средь влаги
Энносигею подобного - он же из-за Коринфа
Битву морскую затеял, клича средь горних созвездий!
Скрою Козу под водою, кормилицу звездную Дия,
В дар Водолею волны отдам, ему они милы!
Ополчайся, Фетида морская, коль с обликом бычьим
Отпрыска Зевс породил - сие для того, чтоб погибли
310 [316]
Реки все и потоки! Тирсом погубит он индов,
Пламенем он сожжет дотла всю влагу Гидаспа!"
Гласом толиким рёк, вскипевши от самой пучины.
Песнь XXIV
В песне двадцать четвертой - горькие индов стенанья,
Прялка, кудель и челнок - Афродита тканью́ предаётся!
Зевс, отвращая угрозы разгневанного потомка,
Возгремел из сплетенья туч огненосным Перуном,
Успокоил он ярость безмернейшего Океана,
Остановил Диониса битвенное пыланье!
Гера же потрясла весь воздух окриком грозным,
Путь преградив Дионису, что силы истратил на пламя;
Сжалившись над изнуренным огнем своим Дионисом,
Сыну Диеву старец Гидасп, умоляя, взывает,
Слово такое извергнув из грохочущей глотки:
"Вакх, пощади же воды, что также от крови Зевеса,
10 [11]
Смилуйся над потоком столь плодоносным - от наших
Вод питается стебель твоей лозы виноградной!
Огнетворящий Вакх! Заблуждался я, это сиянье
Пламени доказало небесное происхожденье!
К детям любовь принуждала меня, ведь Дериадея
Я защищал, подъявши валы́ водяные высо́ко,
Индов ради убитых взвилися водовороты,
Ибо стыжусь показаться родителю - в море пришлося
Сбросить струи, полные крови, пролившейся в битве,
Что осквернил Посейдона потоками грязи кровавой,
20 [21]
Вот какая причина мне гневаться на Диониса!
Ради Гостеприимца, заступника всех молящих,
Сжалься ты над Гидаспом горящим, уйми же ты пламя!
Обращаются в бегство наяды - одна устремилась
Жить у истока чужого, другая стала подругой
Адриады, покинув воды для жизни в чащобах;
Эта бежала к Инду, та, осквернив свое тело
Пылью, живет на иссохших скалах Кавказа высоких
Ныне; иная к Хоаспу отправилась, к чуждым пределам,
В волнах чужих обитает - но только не в отческих токах!
30 [31]
Зарослей тростниковых не жги, моего порожденья,
Ибо они, подрастая, опорой становятся лозам
Виноградным; тростинки, связаны будучи вместе,
Разве не подпирают грозди, налитые влагой?
Не из тростинок ли ладят стволы мигдонийских авлосов?
Так смотри, не печаль песнолюбицу, деву Афину,
Это она в подражанье змеиным жалам Горгоны,
Изобрела ливийский авлос двойной для веселья!
Сжалься над ладом ведущей таинства, пляску и пенье
Бога Пана сиринги, чьи устьица - из тростинок!
40 [41]
Уничтожать не пытайся лозою вод быстроструйных,
Ибо сии-то воды лозу твою и лелеют!
Нет, тебе не чужие воды, по коим ступаешь,
Этой самой волною я мыл Диониса иного,
Соименника юного Бромия, ибо Кронион
Нимфам моим, кормилицам, отдал младенца Загрея...
Ты Загрею подобен обликом - о, так почти же
Милостью запоздалой воспитателя, ибо
Ты Дионисова сердца прославленный песнями отпрыск!
Чти же потоки Лама, тебя вспитавшего в детстве,
Меонийскую вспомни родину, ибо Пактола
Милого Вакху, братом Гидасп является индов!
Рекам таким почтенным воздай же свое уваженье,
50 [54]
Родственным по воспитанью - умерь смертоносное пламя!
О, не сжигай сии струи, из этой реки полноводной
Молния родилася, влажный пламень Зевеса!
Гнев усмири ужасный! К твоим коленам гоню я
Замиренные волны с моленьем; лишь после битвы
Дерзкая выя склонилась смирившегося Тифоэя;
Переменил решенье и яростные угрозы
Молний высокогремящий Зевс, отец твой, оставил!"
Молвил он, и Дионис угасил неистовый пламень.
Северный ветер повеял, зареял над самой рекою,
60 [64]
Зимним холодным дыханьем, чреватый снежною бурей,
И охладили потоки волны, объятые жаром,
Гелия почитая, Вакха и вышнего Зевса.
Он угасил над волною неодолимое пламя.
Снова переправляться стал Вакх через воды Гидаспа;
Ликом подобный Арею и мощным телом могучим,
Дериадей на битву индов полки поднимает,
Перед рекою поставив воинов, на переправе,
Дабы встречали племя ко брегу плывущих вакханок -
Но не укрылся от Дия всевидящего, и спустился
70 [74]
Зевс с высот поднебесных помощь подать Дионису.
Состязаясь друг с другом, один за другим полетели
Вместе с Дием и боги, насельники высей Олимпа,
Прянув с небес на крыльях. Ради ложа Эгины
Зевс, орел поднебесный, вторично в воздух поднялся
После полета к струям Асопа: взял Айако́са,
Обхватив когтями, в лапы свои осторожно,
И перенес по небу, для битвы с Дериадеем,
На побережье индов. Далеко от устья речного
Аполлон, сей родитель, придя для спасения сына,
80 [84]
Перенес Аристея к влекомой ввысь лебедями
Колеснице, он помнил о львов убийце, Кирене.
Сына также восхитил бог Гермес резвокрылый,
Отпрыска Пенелопы, косматого Пана с рогами;
Уранйя от смерти бога спасла Гименея,
Соименника сына, хранителя свадеб и брака,
В воздухе просиявши звездою, чертящей дорожки,
Милосердствуя брату, виноградному Вакху;
Каллиопа Эагра посадила на плечи,
А Гефест о Кабирах заботился, детях родимых,
90 [94]
Взяв обоих с собою, подобных огненным искрам!
Дева актейка, Афина, спасла своего Эрехтея,
Индов убийцу, владыку, царя Афин богозданных.
Нимфы же адриады богам олимпийским спасеньем
Все обязаны, чтящим боле всего деревья:
Аполлон, бог лавра, спас нимф из рощи лавровой,