Дабы она восседала близ лозоносного Вакха!
Но не судьба Данае домы Олимпа - по влажным
Водам соложница Дия помчалась, влекома теченьем,
Проклиная коварный ливень страсти любовной,
Ей оставившей только влаги обилье ничтожной!
120 [123]
Ведаю про Андромеду, блистающую на Олимпе:
Только страждет и в небе она, и ропщет, и стонет,
Часто слово такое с упреком горестно молвит:
"Что мне в славе, на небо взнесенной, Персей, о супруг мой?
Так ли хорош сей брачный подарок - Олимп? И на звездном
Небе чудовище гонит меня, это новые узы,
Сходные с теми, что деву у брега морского держали
И среди горних созвездий меня оковали, небесный
Меч серповидный спасенья не подал, и око Медусы
Звездной не защищает, хоть мечет огонь и к Олимпу!
130 [133]
Кит угнетает меня - ты крылатых плесниц не вздеваешь!
Матери мука доли́т, боязливая Кассиопея
Нереид опасаясь, плывет средь небесных созвездий
Сквозь эфирные зыби, Медведицы участи легкой
Удивляясь, ни волн Океана, ни моря не знает!
Муки дочерние видя, Китом гонимой небесным,
Старец, оставивший землю, Кефей, тут плачет и стонет!"
Жалобно дева стонала, закована в крепкие цепи,
Клича Персея-супруга, но не пришел он на помощь!
Коли Персей гордится звездной своей Андромедой,
То обрати свои взоры туда, где в эфире блистает
140 [144]
Змееносец лучистый, перстами подъемлющий Змея,
Ты венец круговидный увидишь тогда Ариадны,
С Гелием рядом бегущий и с восходящей Селеной,
Вестник желания бога, венколюбивого Вакха!
Миноса ведаю битву - за ним Энио выступала
Нежная, пояс доспехом был, не перевязь бычья,
У Киприды оружной, когда она в шлеме блистала,
И Пейто́ потрясала сулицей... Словно Паллада,
С Миносом шла Киприда на битву, и в сшибке горячей
Брачная стая эротов мирных стрелы метала!
150 [154]
Сладостное ополченье город сей осадило
И к нисейским Мегарам взгремели кидонские трубы!
Фобоса с Деймосом видя, что стали друзьями эротов,
Пятясь шагом постыдным, медный Арей удалился,
На щитоносную деву Афродиту взирая,
На копьеносную Похоть... У меднодоспешного воя
Эрос в легкой тунике прекраснокудрявый победу
Вырвал... Ведь Скилла из кудрей отца уснувшего тут же
Срезала рыжий волос, что был у него от рожденья,
И отдала на поживу недругу целый город,
160 [164]
Срезав железом изострым волос, отчизну хранящий!
Минос так градовержец через деву нагую
Верх одержал в сраженье - не победил он железом,
Только одним любострастьем! Когда же Бромий сражался,
Не было Любострастье союзником с индами в битве,
И не билась Пафийка, споспешествуя Лиэю
Красотой... Ни единой не было девы влюбленной,
Ослепленной желаньем, что помогла б Дионису,
Не было хитростей страсти, не было у Дериадея
Пряди, но в битвах премногих, истекши потом и кровью,
170 [174]
Славу победы он вырвал! Может, почтить пожелаешь
Инаха и Геракла? Я сам расскажу и об этом!
Ведаю, как в объятьях льва задушил он могучих,
Только тисками дланей сжав его выю жестоко,
Обойдясь без железа изострого, там где сквозь глотку
Жизненосную воздух в пасть как раз поступает...
Больше не будем про то - невеликое это деянье!
Доблестная Кирена рукой, для льва смертоносной,
В чаще такое ж деянье свершила, повергнула зверя
Мужественного на землю силою женственных дланей
180 [184]
Юношей будучи нежным, Вакх, по горам пробегая,
Только одною рукою льва хватал за загривок,
Зверя, что в ярости страшен, и нес его к матери Рейе
Пешим, а лев, разъяряся, грозил клыками из пасти!
Бог его нес живого, прилаживал к вые поводья,
И мастерил уздечку, чтоб им управлять поудобней,
Упряжью пасть укрощая. После, взобравшись в повозку,
Диких львов хребтовины хлестал бичом, погоняя
Робких, а леопарды и род мясоедных медведей
Детской еще ручонкой укрощены Диониса!
190 [194]
Знаю о горном вепре аркадском, да только Лиэю
Вепри были забавой, как и львов укрощенье!
Что ж такого отважный Геракл совершил? Он всего лишь,
Поднатужившись, Лерны болотце избавил от змея,
Головы чьи возрастали сами собою, отрезав
Насажденья змеиных шей возрождавшейся гидры!
И не один он трудился! Разве не звал на подмогу
Он Иолая, что гада вновь растущие главы
Головнёю горящей прижигал, пока самка
От усилий двоих мужей не издохла... Почтить ли
200 [204]
Двух мужей, что сразились с червем каким-то ничтожным?
Подвиг один совершили два мужа, а тирсоносец
Изрубал, одинокий, сынов змеевласых Аруры,
Эвий, Дия поборник, всех он Гигантов низвергнул,
Хоть по плечам и змеились, клубками свивался, гидры,
Больше, чем Инаха змеи, и не в Лернейском болоте
Шип раздавался змеиный, а в звездоносном эфире!
Ах, Иолай, прости: прижигал ты головы гидры,
Но одному лишь Гераклу досталась почесть победы!
Вакх меж тем, мой поборник, не Лерну и не Немею
210 [214]
Спас великим деяньем, лес бесчисленных пастей
Ядовитых срубая многоглавого зверя -
Нот и Борей резвоногий, и ветер Эвр быстрокрылый
С Зефиром вместе славят его четверную победу,
Небо, земля и море о подвигах бога узнали!
Если змей или аспид и могут кого-то прославить,
То лишь юного Вакха, то лишь героя Лиэя,
В кудрях чьих, что подобны змеям гибким, ужасным,
Есть змеиный венец от рожденья дивного данный!
Умолчу я о лани с рогами златыми: вот подвиг
220 [224]
Мужа Геракла, косулю убившего самолично!
Нет, не скажу я о лани пугливой, ведь для вакханки,
Рвущей оленей на части, это жалчайшее дело!
Кносский подвиг Геракла не стоит вниманья. Работа
Жалкая больно свершилась: быка, что взбесился от страсти,
Укротили дубиной, рога ему обломали!
Часто такое свершает одна лишь дева-вакханка,
Голой рукою стa'да быков остророгих убийство,
Слабая дева, служанка быкорогого Вакха!
Рог ухватив заостренный, часто она укрощала
230 [234]
Зверя, что буйствовал, грозный, на деву свирепо бросаясь,
И прижимала к земле рога, что и льва бы пронзили!
Не вспоминай же напрасно трехтелого Герионея!
Ведь Дионис мой низвергнул плющом, разрывающим плоти,
Алпоса-богоборца, свирепого сына Аруры,
Алпоса с сотней голов, на коих аспиды вились,
Чудище к Гелию рвалось, к Селене рукою тянулось,
Сотрясая главою свод небес многозвездный!
Ибо Геракла деянья, коего бог бессмертный
Зевс на ложе с Алкменой зачал, возлегая три ночи
240 [244]
С нею, горца ничтожный подвиг, деянье же Вакха -
Бой с многоруким гигантом, с вождем надменнейших индов,
А не погоня за ланью, не стадо бычье, не вепря
Убиенье косматого, тур или пес, или древо
С золотыми плодами, иль хлев, иль птица какая,
У которой не перья в крылах, а железные копья,
Или кони, что жрут чужеземцев, не пояс девичий
Ипполиты ничтожный; слава бога Лиэя -
Дериадея убийство и бой с могучим Оронтом!
Сын именитый Мелета, славитель бессмертный ахейцев,
250 [254]
Милостив будь! Милосердья, ровесница Эригенейи,
Умоляю! Похода к Трое не вспомню - сравнить ли
С Бромием Айакида, с Гектором - Дериадея!
Ибо твоя только Муза должна столь великие битвы
Славить, как Вакх низвергает гордое племя Гигантов...
Ведь и другим возможно петь деянья Ахилла,
Если б Фетида о чести такой не просила. Подмоги,
Умоляю, о дай мне божественного вдохновенья,
Удели мне от дара, воспеть достойно деянья,
Кои свершил Дионис, разбив ополчение индов!
260 [264]
Предводи же, богиня, мной средь племен индийских,
Сулицу со щитом родителя дай мне, Гомера,
Дабы против Моррея, надменного Дериадея,
Бился я с Бромием вместе и Дием! И в битвах жестоких
Голос услышу сиринги вакхийской, ведущей на битву,
И неустанные клики трубы премудрой Гомера,
И дарования дротом покончу я с индом последним!
Вот на бреге лесистом Инда, на луге прибрежном
Ополчение Вакха, гор обитателя, встало
В ожидании битвы. Ганг же, охваченный страхом,
280 [274]
Горевал по потомству, и участь недавно погибших
Город оплакивал горько, и плакальщицы причитали,
Оглашая рыданьем улицы и переулки.
Страх и ужас, и трепет Дериадеем владели:
Все до конца узнаёт он, и взором окинув неверным
Местность, плачет в печали, ведь облик божественной влаги
Переменился и кровью зыби вскипали Гидаспа!
Вот по речному брегу бредет широкобородый
Старец, и веки слепые застланы темною мглою,
Каплет он желтую влагу целительного потока
290 [284]
На сомкну́тые вежды, и только глаза окропила
Винная влага, как сразу очи старца раскрылись.
Пляшет от радости старец и славит звонкою песнью
Темно-пурпурные воды всеисцеляющей влаги!
Старческими руками плещет в мех ароматный
Густотекучую че́рвлень, горстями воду речную;
Ставит жертвенник Дию и виноподателю Вакху,
Ибо свет Фаэтонта узрел, невидимый прежде!
Юноша, вдруг потерявший псов своих в горных долинах,
Видит как псы лакают багрец божественный тока;
300 [294]
Тут же ловчий, нагорной Лучницы верный сопутник,
В город скорей поспешает, упрямому Дериадею
Весть о сладостных струях поведать текучего хмеля;
Вот уж благоуханье лозы над градом струится,
Ветерками несомо, все улицы вмиг опьяняет,
Провозвещая победу Индоубийцы Лиэя!
Стража к башням сбежалась, встревожена рокотом шумным
И напугана, стены окружают щитами
Высокостенного града воины... В горных же долах