Тот же ответил: потомство его пребудет безмолвным,
Словно рыбы морские, безмолвные от рожденья.
280 [282]
Также дав объясненье знамений, явленных свыше,
Повелевает молить он резвоплесничного сына
Майи, водителя речи, правителя мысли и чувства
Вот родила Лаоби́я и в родах благоприятных,
Так же как тварь земная, пять младенцев явила,
Столь же безмолвных, как рыбы (над ними после победы
Сжалился Вакх-владыка, и безъязыкие глотки
Разрешил от безмолвья, изгнал порок их врожденный,
И наделил, хоть и поздно, даром и слова, и речи!);
С ними вооружились на битву мужи-щитоносцы,
290 [292]
Те, кто в Пилах живут и кто, оказавшись близ Эвра,
Жили во граде Эвколле, где Эос беззимняя правит,
И в святом Горианде с тучной землею на пашнях.
С ними на бой ополчились жители области Ойты,
Матери густолесистой слонов, животных огромных,
Коим природа судила жить два раза по сотне
Лет, а может быть, даже и по три круговорота
В сотню годов длиною... Пасутся друг подле друга
Звери эти, от ног до главы черны они кожей,
В челюстях удлиненных пара зубов выступает,
300 [302]
Словно серпы жнецов изогнуты лезвием острым.
Могут, вперед продвигаясь по зарослям густолистым,
Их растоптать стопами... похожи они на верблюда,
Ибо изогнут хребет их, на этой вот хребтовине
Могут они и толпы нести людей, и поклажу
Долго и неутомимо, не преклоняя коленей!
Широколобые звери главою змеиной поводят,
Выя ж их коротка да крива, а малые глазки
Вид этим тварям огромным совсем придают поросячий,
Хоть высоки да сильны! Когда же идут они шагом,
310 [312]
Уши с тонкою кожей по обе стороны шеи
Так и болтаются, коли хоть малый ветер повеет!
Хвостик же хрупкий, короткий всегда и всюду в движеньи,
Непрестанно по телу и вьется, и бьется, и хлещет!
Часто, вперед продвигаясь в сражении, с пастью открытой,
Зверь быкоглавый, огромный обрушивается на мужа;
Недруга вооруженный зубами, торчащими грозно,
Дротами, от природы данными, страшно вращая;
Часто, в полном доспехе и со щитом, супротивник
Вверх, пронзенный, взлетает, в пасти грозной зажатый,
320 [322]
И низвергается долу зубом изострым сраженный.
Сбросив недруга наземь, катящегося во прахе,
Тело он поддевает, подбрасывает свирепо,
Ходит кругообразно, пастью быстро поводит
По сторонам с зубами кривыми, торчащими грозно,
Сам же хребтом извиваясь будто в движенье змеином,
Дроты зубов изостренных перед ногами уставил!
После сражения с индами их Дионис-владыка
По кавказским лугам привел к реке амазонок
И устрашил благошлемных воительниц-жен, восседая
330 [332]
На загривке высоком сих зверей преогромных!
После похода случилось сие. А сейчас для сраженья
С богом Лиэем по зову Дериадея Пелойтес
На прямоногом звере гигантском выходит на битву;
Кровь в нем кипит Маратона, воя, славного в схватках.
Также с ним ополчился наречьем иным говорящий
Род, в Эристобарейе живущий, стенами крепкой.
К Дериадею явились также и племя дербиков,
Саки и эфиопы, и разноязычные бактры,
И дружина большая блемиев, воев косматых.
340 [342]
Странно вооружались, на битву идя, эфиопы:
Лошадиные главы водружали на шлемы,
Пряча под этой личиной лик свой истинный в битве,
На виски натянувши эту иную личину,
Пряча живое под мертвым, и на врага устремляясь,
Воинов с толку сбивали, сея средь недругов ужас;
Главный же их полководец рев испускал непомерный -
Из человеческой глотки неслося конское ржанье...
Вот что за войско собралось по повелителя зову!
Повелевал ими всеми в битве индов владыка,
350 [352]
Коего отче Гидасп, потока быстрого боже,
С Гелия дщерью, Астридой, зачал, пылая любовью -
Дева, как говорили, от матери-океаниды
Род свой вела, от Кето́, родившей прекрасную дочерь.
Некогда и проникнул Гидасп на бурное ложе,
Пылко жених ее обнял влажный, в коем кипела
Кровь титанийская пылко по праву, ибо на ложе
Дивном Тавманта было когда-то двойное потомство:
Розоперстой Электрой, соложницей оного в браке,
Рождены и река, и вестница Уранидов,
360 [362]
Быстрая дева Ирида с быстроструйным Гидаспом!
Славилась та - быстротою бега, а этот - потока!
Оба быстрыми были потомками девы Электры,
Среди бессмертных - Ирида, Гидасп же среди потоков!
Войско было огромным, кишел отрядами город,
Благошлемных дружин отделенья по сто́ронам ветров
Строились, все четыре части града заполнив!
Кто-то на перекрестках сидел, а кто под навесом,
Кто на стене высокой, а кто и на башню взобрался,
Сладкому сну предаваясь в полном вооруженье.
370 [372]
Дериадей полководцев принял в дворцовых покоях,
Все они за столами, пируя, рядом сидели,
Вместе с владыкою пищу одну и ту же вкушали;
Пиром они насладились, а после Гипнос полночный
Прилетел - и все войско спит, поджидая Арея.
Но и сладостно спящих сны посещали, и бились
С сатирами до рассвета в призрачном вои сраженье!
Песнь XXVII
В песне двадцать седьмой вожди войска ободряют
Каждый свое, разделились бессмертные Олимпийцы!
Гипнос, забот разрешитель, сложил свои крылья пред девой
Эос, врата отворившей дню, вершителю битвы,
Светоносною девой, оставившей ложе Кефала.
Черный Ганг засиял пред сулицею Фаэтонта,
Мрак отступает от первых ударов лучей светозарных,
Обращается в бегство, росистая колесница
Реет над утренним краем, брызгая влагой весенней -
И закипело сраженье. Ко́ней огненных Гелий,
Пастырь годов неисчетных, придержал, лишь услышал
По соседству бряцанье и блеск доспехов Арея,
10 [11]
К битве он призывает блеском пламени Солнца,
Алые дроты метая с горних небес. Над землею
Рассыпает свой ливень Зевс, влагоносный владыка,
Кровью окрашенный, индов резню и убийство вещая,
И смертоносною влагой из тучи, ярость струящей,
Залиты черные нивы, свой цвет изменившие тут же
Края индийского, шлемов сумятица и доспехов
Затмевает сиянье Гелия дротов блестящих.
И пред войсками явившись индов в вооруженье
Полном, Дериадей надменный, их строя на битву,
20 [21]
Провозвещает устами грозное слово такое:
"Подданные! Сражайтесь и верьте в нашу победу!
Храбреца, что зовется сыном рогатым Тионы,
В рабство Дериадею доставьте - он тоже рогатый!
Панов убейте тоже своим изострым железом,
Если же боги они, и нельзя убить и оружьем
Неуязвимого Пана, да ведь и делать не должно
Этого, пусть сии паны лесные станут рабами,
Пусть в горах выпасают моих слонов одиноких!
Много пришло сюда разных диких зверей - мы отправим
Их к кентаврам и панам горца убогого, Вакха!
30 [32]
Дам я дочери нашей толпы служек застольных,
Сколько обычно бывает на застольях Моррея!
Пусть фригийский дружинник, за Вакхом идущий в походе,
Лик свой омоет в потоках нашей реки индийской,
Вместо Сангария кличет отеческим званьем Гидаспа!
Пусть от Алибы пришедший к этому Дионису
В рабство тут обратится и вместо серебряной речки
Да изведает влаги златоструйного Ганга!
Дионис! Отступися! Беги ты Дериадея
40 [41]
Пики! Здесь тоже есть море! И наши волны укроют
Близ арабийского брега и встретят тебя благосклонно!
Эта пучина обширней, что плещет свирепою влагой,
Зыби этой довольно для сатиров, диких вакхантов,
И для твоих бассарид, и лучше тут, чем у Нерея,
Лучше чем даже Фетида пучина индийская примет,
Некогда хоть и явили волны гостеприимство -
Ныне спасут тебя только лишь отчего гребни Гидаспа,
Скажешь только: "Я крови Зевеса, отца олимпийца!"
Гея эфир породила, где кружатся ныне созвездья,
Скажешь, что родом с небес - и край мой тебя и сокроет!
50 [52]
Даже и Крон, пожиратель детей своих новорожденных,
Явленный небом - в недрах скрылся темных Аруры!
Я - предводитель копейщиков, и помогучей Ликурга,
Гнавшего неженку прочь со стаей вакханок трусливых!
Хоть ты от горнего Зевса, а мне все равно! Здесь известно
Лишь о несчастной Семеле, погибшей в пламени свадьбы!
Не говори о зарнице, мальчишка от ложа Зевеса,
Иль о главе Кронида, иль о бедре Громовержца!
О, не поверю я мукам родов, испытанных Дием,
Сам я женские роды видел у верной супруги!
60 [62]
Если же Зевсу угодно, коль скоро отец он и матерь,
В помощь пусть шлет мужчине женственную Палладу,
Что называют Никой, дабы я мог скалою
Голову ей окровавить или же изувечить
Пикою дерзкой своею! Из благорогого лука
Лядвею Диониса изострой стрелой я умечу,
Сатиров быкорогих пастыря, и надсмеюся
Сразу над Зевсом-отцом и Бромием, и Палладой!
Разве Хромец поможет обоим? В искуснике дивном
Сам я нуждаюсь Гефесте, пускай для меня порадеет,
70 [72]
Дивные пусть доспехи выкует Дериадею!
Нет, не страшуся я нежной защитницы, коли подвигнет
Дева горнего Дия - владею я отчею влагой!
А храбреца Айакоса, этого кровника Вакха,
Смелого отпрыска Дия, что в небесах управляет,
К Дню подземному свергну, направлю в царство Аида!
Не унесет его в воздух Зевс, родитель пернатый!
Много потомков Кронида погибло, о коих я слышал:
Дардан был Диев потомок, и сгибнул, умер и Минос,
И не спасло от смерти и бычье ложе Зевеса!
80 [82]
Он ведь в Аиде судит - но этого индам не надо!
Коль Айако́с среди мёртвых, то пускай насладится