В чреве нося, скиталась Лето́ богиня по миру,
Изнуряема мукой ро́дов неразрешенной,
Отступились Пенея волны, и Дирка отвергла
270 [274]
Матерь твою, и Асопа; обратилися в бегство
Зыби, реки, что теченье без конца замедляют,
Делос доколе не принял матери и не помог ей,
И пока пальма с листвою ветхой не стала ей ложем...
Дочь с бестрепетным сердцем, кому и отец я, и матерь,
Помоги, о Паллада, брату, славе отчизны,
Защити свой народ, что следует за Дионисом,
Не допусти погибнуть племени Марафона,
Отпрыск оливы отцовской почти, что города строил,
Помилосердствуй старцу Икарию, оному подал
280 [284]
Дар пестроцветной грозди бог Дионис когда-то!
Вспомни и Тлептолема и благопашца Келея,
Не оскорби урожай приносящих корзин Метанейры,
Ибо Вакх-виноградарь, вспомощник и охранитель,
Зевсом рожден когда-то из бедренной только ложницы,
Из головы отцовой и ты родилася, о дева!
Так подними же копье, с тобою рожденное вместе,
Потряси же эгидой козьей, ведущею в битву,
К сатирам, в козью шкуру облаченная, сниди,
Ибо они, как и козы горные, тоже косматы!
290 [294]
Есть среди нас божество, владыка сиринги пастушьей,
Пан козлоногий, эгиду твою почитающий также,
Скиптру Зевса соперник, он некогда бился на равных
С родом Титанов мятежных, он няньки был млеконосной
Пастырем и кормильцем, горной козы Амалтеи,
Охрани же того, кто грядет в аттической битве,
Убивая мидийцев, Марафон защищая!
О, подъемли эгиду вместо щита над Лиэем,
Братом черноэгидным, что защитит и твой отчий
Край, изгнав из пределов его вождя-беотийца -
300 [304]
И Элевто́ обитатель воспоет тебе славу,
Апату́рия славя, верного сына Тионы,
Не во фригийском ладе вспоют Афины для "Вакха
Из поселения Лимны" - но Вакху-элевтерийцу!
О, великое племя олимпийцев! Се чудо!
К варвару Дериадею склонна аргивская Гера,
Нет с кекропидским войском аттической девы Афины,
С сыном родимым Вакхом, ведущим войско фракийцев,
В битву идущее смело за божеством Дионисом,
Сын мой, Арей фракийский, меня оставил для Геры!
310 [314]
Пылкой зарницей единой я побораю Лиэю...
Но и один я сражуся против Бессмертных, чтоб Вакху
Честь досталась низвергнуть племя смуглое в битве!
Ты же, землей плодоносной любимый, Геи соложник,
Ты, Гефест, оставляешь свой Марафон без защиты,
Где твоя страсть разгоралась к деве, не знающей брака!
Знаешь и сам ты священный светоча вечного пламень!
Вспомни ларец девичий, где возрастал младенец,
Где землеродный родился и где самородного сына
Дева мужеской грудью бесплодною воскормила!
320 [324]
Подними же секиру, оружье, помогшее родам,
Новым ударом спаси народ тебе милой Афины!
Ты в безделье, Гефест! Своих детей не спасаешь!
Светоч зажги привычный для защиты Кабиров!
О, подними же взоры, жену Кабейро́ ты увидишь
Прежнюю, что обвиняет тебя из любви к своим детям!
Алкимахейе-лемнийке силы твоей не хватает!"
Так он сказал, и боги, все, что Олимп населяли,
Стали спешить: Аполлон и Афина объединились,
Бог Гефест огнепылкий отправился с Тритогенейей,
330 [334]
Прочим Бессмертным пристало с Герой соединиться -
Вслед устремились за Герой Арей и Гидасп быстробурный,
Жаждущие сразиться в битве с равным гореньем!
С ними и Фобос, и Деймос пошли, и Део́ устремилась
С ними, богиня колосьев, Бромию богу враждебна,
К гроздолюбивому Вакху дающему силу ревнуя,
Ибо вино изобрел он, дарующее опьяненье,
Древнего бога Загрея миру явил в Дионисе!
Песнь XXVIII
В песне двадцать восьмой описана жаркая битва,
В коей киклопы оружьем огненным бьются свирепо!
Вот разгорелася битва жестокая, бросились оба,
Фавн и герой Аристей, в одно и то же сраженье,
Айако́с устремился с ними, свершивший деянья
Зевса, отца своего, достойные - щит, что богато
Изукрашен закинув за плечи, щит меднозданный,
Круговидный, искусный, работу бога Лемнийца!
Войско же ополчилось многообразно на битву
С индами, чье ополченье шло уж навстречу... С разрывным
Тот плющом выступает, правя повозкой с упряжкой
Леопардов, а этот, уздою правя искусно,
10 [11]
Двинул повозку со львами эритрейскими в битву,
Грозною парой... Иной, обрушившийся столь яро
На ополчение индов смуглых, готовых к сраженью,
Хлещет, неустрашимый, тура, не знавшего дышла...
Сей вскочил на хребтину медведицы кибелийской,
Ринувшись дерзко на недруга и помавая тирсом
С виноградной лозою, страх средь погонщиков сеет
Тонконогих слонов; вот оный плющом разрывным,
Не мечом иль щитом круговидным, не дротом смертельным
В схватке, но только одною листвою хрупкою рушит
20 [21]
И убивает в доспехах меднозданных героя...
Шум раздается, подобный пронзительным взвизгам авлоса!
Вот возопили силены, вакханки бросились в битву,
Грудь прикрывая небридой словно бы панцирем крепким;
Сатиры устремились вперед, взгромоздяся на спины
Львиц, как будто они поскакали на кобылицах!
С криком бросаются инды навстречу... Труба зазвучала
Варварская, призывая сплотить боевые порядки...
С грохотом плетеницы обрушиваются на шлемы,
С дротами тирсы столкнулись и выступают котурны
30 [31]
Против поножей, в едином натиске сшиблись дружины;
Щит ко щиту притиснув, сжались для боя порядки:
Пешие с пешими бьются и под высокою гривой
Шлемов шлем мигдонийский спорит со шлемом пеласгов,
Схватки противоборцев идут с переменным успехом...
Вот взметается в воздух вакханка как будто бы в пляске -
Падает воин стеная... Вот топнул о землю стопою
Сатир - вой валится наземь... Звучит пэан в честь Лиэя!
Кто-то же славит Арея, воинственный клич испуская,
Кто-то, напротив, застолье Бромия поминает!
40 [41]
Тут Эни́о подобна в таинствах Дионису:
Кровь с возлияньем смешала, с пляскою - ярость сраженья!
Роптры в неистовстве битвы рокочут, и в бой призывая
Кличет труба к сплоченью строя дружин боевого!
В гущу врагов углубившись, легкой стопою летящий,
Мечет в Дериадея копье Фалене́й боевое!
И уязвил он ударом панцырь железный и крепкий,
Но смертоносное жало плоти и не коснулось,
Мимо скользнуло и в землю воткнулось... Воспламенившись,...
Видом Дериадея, что бросился в битву, огромный,
Коримба́с устремился вою навстречу... Владыка
50 [52]
Индов все-таки выю недругу успевает
Перерезать мечом и с главой, отделенной от тела,
Фаленей, обливаясь кровью, падает наземь...
Бой закипает вкруг трупа свирепый, прямо над бровью
Дексиох Флоги́я удар наносит железом
И от удара такого надвое шлем раскололся...
Тот же, объятый страхом, отступает помалу,
Прячется за просторным щитом родимого брата
(Тевкр, когда свои стрелы метал в дарданское племя,
За щитом семикожным брата Аякса скрывался,
60 [62]
Брата-соратника прятал тот под кровом отцовым!)...
Коримбас же, свой меч извлекши из ножен немедля,
Голову Дексиоха отсекает от тела!
Быстро, чтоб телу защиту дать, устремляется ярый
Клитий, пешим отрядом в бою предводящий, и бурно
Мечет длинную пику в надменного Дериадея -
Только копье ратоборца Гера тотчас отклонила,
Клития ненавидя и Индоубийцу Лиэя,
Но меж тем сей воитель быстрый бил не напрасно:
Он огромного зверя уметил прямо в подбрадье,
70 [72]
Одного из упряжки слоновьей Дериадея!
Зверь прямоногий, что справа впряжен был в повозку, от боли
Хоботом потянулся, яростный, прямо к вознице,
Хоботом, что продолжает губу огромного лика,
И обливался кровью, рвет недоуздок и упряжь!
Опытный же возница с мечом под ярмо ускользает,
Режет постромки мгновенно, что держат слона под оглоблей...
Он от ясель просторных преогромного зверя
Нового тут же приводит, герой Келеней, для упряжки!
Клитий же духом воспрял во чаянье новой победы:
80 [82]
После смерти жестокой Дексиоха, в безумье
Кличет он, надрываясь, гордое слово такое:
"Стой же, пес, не беги, Коримбас! Я учить тебя буду,
Как надо биться на копьях с поборниками Диониса!
Уведу тебя в рабство во Фригию! Грады же индов
Пика сия осаждает, а после победы над вами
Дериадея слугою я Диониса содею!
Бесприданница дева честь теряет - отдашься
Сатирам с грудью косматой, будешь у них ты рабыней,
Срам да узнает служанка у мигдонийского Херма!"
90 [92]
Рек он. Разгневался тут же Коримбас, и смешливец
Клитий еще свои речи договаривал, с плеч же
Уж голова покатилась, настигнута страшной судьбою,
Кровь из жил заструилась, пурпуром прах увлажняя
Вот оставляет он тело, бьющееся во прахе,
Коримбас, и силенов пугает, могучий индиец,
Всех могучее, кроме Моррея и индов владыки!
Вот он уметил Себета под самую грудь своим дротом,
Входит легко в подбрюшье медножальная пика,
Он вырывает ее - и валится супротивник!
100 [102]
Бросился он к Ойномаю: тот обращается в бегство,
Ветра быстрее несется к ополчениям Вакха.
Видя такое, противник за ним вослед устремился,
Пику метнул боевую и прямо в спину вонзилась
Пика, во чрево проникнув и выйдя чрез пуп своим жалом.
Тот же, железом пронзенный, во прах, весь в крови, повалился,
Пал он ликом на землю, на бегу пораженный,
И смертоносный облак очи ему осеняет
Ратник огромный никем не сражен - он, единый, напротив,
Четверых поражает пеших благооружных: