Белым чела, как раньше... Паны уже не пили
Крови львиц, прокусивши яремные вены зубами,
Дабы въярившись, бурно безумствуя, броситься в битву,
Но, трепеща, оробели, тихо по праху ступали,
Словно как будто боялись стукнуть о камень копытом,
Больше не прыгали в диких скачка́х неистовой пляски.
150 [151]
Дериадей свирепый в кровавую бросился схватку,
Потрясая рогами словно шлемом гривастым.
На порядки вакханок и Моррей устремился -
Не было Халкомедейи среди той Вакховой рати,
Дабы смягчить его ярость... Метал он копейное жало,
Обагренное кровью сих воительниц алой.
Дева вступила на поле, где бились мужи-ратоборцы,
Красотой засверкав, крутолукая амазонка,
В тканных тонких одеждах, блистая прозрачным хитоном
В поле: так повелела Фетида премудрая, дабы
160 [161]
Войско Вакха спасти, сраженного ярым безумьем.
Тут-то, пронзенный ликом одной из Харит, пощадил он
Целых одиннадцать дев беззащитных, Моррей ненасытный,
Думая, что Халкомеда с ними. Скрутил за спиною
Нежные длани менад, чтоб никто не смог развязать их,
И ухватив за кудри, волок по земле как добычу
К свекору Дериадею, чтоб стали рабынями в доме,
Словно бы новый выкуп брачный за прелесть супруги,
Кою добыл он войною в горах воинственных Тавра,
После чего и дочерь царскую Дериадея
170 [171]
Узами брака связал он, ровесницу Хейробию -
Ибо владыка индов хотел не брачных подарков,
Не серебра и не злата, не драгоценных каменьев,
И не требовал бычьих стад иль овечьих, иль козьих,
Нет, он желал, чтобы дщери вышли за полководцев
Так и случилось, что выдал царь и без выкупов брачных
Дочерей за Моррея, и за могу́та Оронта,
Он воителям добрым милое отдал потомство,
Хейробию - Моррею, Протонойю отдал Оронту.
Не было в мире воев, подобных сему Моррею,
180 [181]
Ибо в могучем сложенье и мощи его необорной
Индов, Геей рожденных, сила вся воплотилась,
Самородная влйлась в мужа могучесть Тифона...
И близ отрогов высоких огнепылких аримов
Он доказал свою доблесть могучую при киликийском
Кидне, вместо подарка влажную Килики́ю
Он преподнес, и безродный, взял себе доблестью знатность!
И ассирийское племя пред женихом-полководцем
Преклонило колена, под иго Дериадея
Скальную выю отрогов склонил и Тавр киликийский,
190 [191]
Кидн смирился надменный - с тех пор в киликийских пределах
Воин Моррей Гераклом Сандом всегда назывался;
Все это было раньше... Потом в жестоком сраженье
Копием беспощадным тиад он пленил и воскликнул,
Торжествуя победу, волю чувствам давая:
"Вот тебе, скиптродержец, для дочки царской добыча,
Захватил я вакханок - потом и Вакха поймаю!"
Так ответил Моррею владыка индов могучий:
200 [199]
"О, прекраснодоспешный Моррей! Твоя Хейробия,
Доблестию всемощной оплачен твой свадебный выкуп,
Города Киликии смирил ты великой победой,
Ныне и новой добычей нам угождаешь; коль хочешь,
Бассарид уведи ты во дворец Хейробии,
Дабы полнились до́мы рабынями, что же до Вакха -
Я не нуждаюсь в Моррее; неразрушимою цепью
Я скую Диониса, ярмо надевши на выю!
Только с рабыней своею да не возляжешь на ложе -
Не уподобься только индам женолюбивым!
Не заглядывайся на очи вакханок и выи
210
Белые, дабы дочерь тебя не приревновала!
Я же, лишь целое войско Бромия одолею,
В меонийскую землю вторгнусь, несметных сокровищ
В Лидии наберу, что в струях Пактола находят!
До благогроздных пределов Фригии доберусь я,
Там, где Рейя, кормилица Бромия, обитает,
Все серебро алибов в равнинах обильных разграблю,
Слитки из серебра увезу в отчизну с собою!
После город разрушу, сии семивратные Фивы,
Дом Семелы надменной спалю, где дымятся покои
220
Брачные, не остыв от огненных молний супруга!"
Так нечестивый владыка молвил, в дар получивши
Пленниц от храброго зятя, добычу в битве свирепой.
Он Флоги́ю с Агреем передает вакханок,
Повелитель, за кудри влача их, одною цепью
Длани им повязав и выстроив вереницей;
Воин Флоги́й добычу, вестниц царской победы,
Через город повел. Одних повесили сразу
Под высокою аркой врат с искусной резьбою,
Крепко их обхватив удушающей выю веревкой;
230
В пламени жарком погибель пленниц иных настигла;
Третьих бросили в струи вод, заливших глубины
Рудников и колодцев, туда, где пучинные воды
Только вручную рабы выкачивают на поверхность
Вот уж из недр подземья пленниц крик раздается,
Еле видных во тьме, то одна кричит, то другая:
"Ведала я, что для индов земля и вода словно боги!
Правду молва говорила, и та, и другая враждебны
Равно сейчас для меня, ибо бросили посередине
Меж землей и водою нас на верную гибель,
240
Смерть приключится со мною вот-вот от обеих... Мне тина
Грязная ноги связала, колена поднять не могу я,
Засосала мне бедра вязкая эта трясина,
Мойрам неумолимым в очи смотрю, неподвижна;
Воды уже подступали, но я тогда не боялась,
Если б тут были потоки быстрые, чтобы руками
Я грести возмогла, рассекая черную воду!"
Молвила так, и воды обильные хлынули в горло
Прямо и принесли ей погибель без погребенья.
Сладостным жалом томимый страсти своей к Халкомеде,
250
Меналид безоружных Моррей толпу провожает
Через город высокий, погоняя их дротом;
Словно пастух какой овец разбежавшихся стадо
За ограду сгоняет, сбивая в единую кучу
С шерстью косматой животных посохом длинным пастушьим,
А подпаски помогают, размахивая руками,
Окружить сие стадо, чтобы овцы́ ни единой
Не отбилось от общей кучи, чтоб не сбежала
Отделившись, в кусты и где-нибудь не затерялась:
Так и толпу своих пленниц в город высокостенный
260
Гонит бурный воитель Моррей беззащитных вакханок,
Коих он в битве свирепой захватил как добычу.
Гонит и мыслит при этом в сердце глубокую думу,
Если бы в этой добыче жен прекрасных и нежных
Халкомеда влеклася под игом рабским и тяжким,
Женам этим подобна, чтоб мог он ее принудить
Как служанку работу дневную делать, а ночью
Ложе с ним разделять, богинь исполняя обеих
Труд - и сладкой Киприды, и славной ткачихи Афины...
Боле не оставлял Моррей-копьеборец и битвы:
270
Дериадею позволил напасть на женское войско,
Сам же на ратоборцев Бромия устремился,
Воев мужей пылая низвергнуть и в яростной схватке
В бегство их обратить. Но встала бурная дева,
Полной красой блистая, близ башен града высоких,
Без покрывала... И женам, коих страсти истомный
Пламень безумит, она подражать движеньем старалась ~
То вращала очами, то пояс она распускала
На хитоне прозрачном - сосцы розовели сквозь ткани
Видя сие, наслаждался Моррей лицезрением персей,
280
Тесно прижатых друг к другу под пеплосом девы белейшим...
Камень взяла Халкомеда округлый, диску подобный,
Столь огромный, что тяжек был бы и для повозки,
Дланью искусной метнула в Моррея со шлемом прекрасным,
Камень взметнулся в воздух, грозный звон издавая,
В сердце щита ударил, там, где образ изваян
Был Хейробии из злата, во всем подобный сей деве, -
И глава изваянья надвое раскололась
Вместе с ободом крепким; лик его исказился,
Всю красоту уничтожил округлого лика сей камень...
290
"Счастлив мой щит!" - помыслил Моррей, и снова и снова,
В сердце смеясь, себе речи такие тайные молвил;
"Храбрая Халкомедейя! Пейто розоперстая, нежный
Образ Киприды и новой благодоспешной Афины!
Эригенейя-вакханка! Незаходящая Мена!
Лик резной Хейробии на щите ты разбила -
Если б ты горло пронзила живой супруги оружьем!"
Так он сказал, устремившись под стены за девою вольной,
Клича грозные речи, меча и копья не касаясь,
Жала слов изрыгая на деву, не острые стрелы,
300
Только для виду оружьем бряцал, его в ход не пуская,
Звуками битвенных воплей обманывал и устрашал он,
Луком изображая ярость битвы свирепой,
В сердце ж смеялся, надежду радостную лелеял
Вот метнул мимо цели, играя, копье боевое,
Ужасая обманно - пустилась противница в бегство -
Веющей бурно моряне бег ее быстрый подобен!
Ноги ее неустанно над землею мелькают,
А ветерки поднимают кольца волос, обнажая
Выю и рамена, вызывая зависть Селены.
310
Следом мчится Моррей, но приберегает силы,
Жадно выслеживая сквозь промельк ступней обнаженных
Розовые лодыжки девы, обутой в плесницы,
Вьющейся по ветру прядью волос ненасытно любуясь -
За Халкомедою гнался так он, и речи такие
Сладостные изливались из уст Моррея молящих:
"Остановись, Халкомеда, для битвы любовной останься,
Ты красотою спасешься, не бегством, ведь ко́пья не ранят
Так, как ранит мужчину огонь любовных томлении!
Я ведь не враг, о, не бойся! Низвергнуто красотою
320
Милой твоей боевое копье из меди изострой!
Ах, не надобно ныне щита иль меча, ты сияньем
Красоты поражаешь словно копьем необорным,
А ланиты могучей, чем даже и ясеня жало!
Сила рук ослабела моих! И вовсе не чудо,
Что победное жало низвергнуто, если Киприда
Превратила и бога Арея могучего в деву!
Верным сатиром сделай меня, пусть в битве свирепой
Инды всех побеждали, пока держал я оружье -
330 [329]
Ныне, коли желаешь, послужу Дионису,
Ныне, коль пожелаешь, рази меня в пах или в выю!
Смерти я не бегу от дрота девы-вакханки!
Только оплачь, коль погибну, и слезы Халкомедейи