Из пучины Аида выведут павшего воя!
Дева, что ж ты трепещешь при виде копья боевого?
Вьющиеся по ветру над нагими плечами
Волосы видя, я шлем свой гривастый наземь бросаю!
Видя небриду, я панцирь бросаю наземь с оружьем!"
Молвил - она же бежала, смешалась с вакханок толпою,
И исчезнув из виду ратоборца Моррея,
340
Стала храбро сражаться против мужских ополчений!
Но от натиска войска вражьего отдыхали
Вакховы ратоборцы, пока отвлекали Моррея.
Бассарид же порядки гнал до самого града
Дериадей мечом, пока за огромные.башни
Во врата не загнал их, стаю воительниц ярых,
За высокие стены. Так, гонимы железом,
Внутрь укреплений вбежали они, из дебрей родимых
Изгнаны, там и блуждали в полном смятенье вакханки,
В путанице переулков. Кто в сторону Эвра бросался,
350
Кто на запад, а кто и к весперийским пределам,
К Нота равнинам иные спасались, иные к Борею
Бассариды бежали; покинуло мужество женщин,
Из менад превратились в девушек, вспомнили снова
Про любовь и про ткацкий станок, про заботы по дому,
И про пряжу в корзинке, вновь возжелали Афины
Веретенца с грузилом вместо утвари Вакха.
Смуглокожий воитель гнал белокожее войско
В этой битве свирепой меж городских укреплений!
Песнь XXXV
В песне же тридцать пятой враждебного ратоборцу
Эроса ты отыщешь вместе с убийством вакханок!
Дериадей же могучий неистово бился в сраженье,
На воителей Вакха индов царь ополчился,
То их копьем длиннотенным сражая, то разрубая
Жалом меча изострым, то мечет он горные глыбы,
То испускает из лука метко разящие стрелы.
Так он бился свирепо меж городских укреплений,
Дериадей-копьеборец. Вопль стоял многошумный
С той и другой стороны, оросились кровью обильной
Улицы и переулки града, мощенные камнем,
И убивали бессчетно вакханок в сумятице боя.
10 [11]
Старцы сидели недвижно у башен града высоких,
Созерцая сраженье, жены и девушки также
Видели все смятенье воительниц-тирсоносиц.
В женских покоях скрываясь, прячась у лона кормилиц,
Длинноодетые девы видели женскую Распрю,
Горько рыдали над смертью павших в битве ровесниц
Но повелитель свирепый индам женолюбивым
Приказал без пощады резать прекрасных вакханок,
Опасаясь и ложа с девою копьеносной,
Дабы не отвратила Пафийка их от сраженья!
20 [21]
Только воительница, повергнута в прах, без хитона,
Не имея оружья, кроме красы, повергала
Плотью нагою своей вожделеющего убийцу,
Раненная, наносила раны! Лик ее - пика;
Побеждала и ставши мертвою! Бедра нагие -
Меч ее, стрелы желаний поверженная метала!
Воин влюбился бы в деву павшую... Древле ведь было
Так и с Ахиллом, что после погибели Пентесилеи
К хладным устам прижимался, горько плача над мертвой -
Если бы вой не страшился грозного Дериадея,
30 [31]
Он созерцал бы, жалея, тело нежное павшей,
Светлоокруглые бедра, изгибы белых лодыжек,
Он коснулся бы плоти и холмиков грудей округлых
С розовыми сосками, подобных яблокам сочным,
Он восхотел бы и страсти с нею, и плакал бы после
Смерти девы, злосчастный, такими речами в печали:
"О розоперстая дева, злосчастнейшего убийцу
Раненная - уязвила, погибшая - поразила
Насмерть, твоими очами твой сражен погубитель,
Дротом красы пронзен, сияньем девичьего лика
40 [41]
Наземь воин повергнут, как будто бы лезвием жала!
Груди твои - тетива, сосцы же - острые стрелы,
Стрелы жарких желаний, что битвенных копий могучей!
Странная страсть поразила меня, когда я за девой
Устремился: влюблен я - но нет на свете любимой!
По бездыханной вздыхаю! О если бы чудо случилось,
Чтоб эти мертвые губы заговорили внезапно,
Чтоб наполнились речи сладким любовным признаньем,
Чтоб я услышал от девы: "Ты, что влачишь меня в прахе,
Ты, нечестивый убийца, оставь девичью невинность,
50 [51]
Ты, чья медь погубила деву, не трогай хитона!
Ах, не касайся же плоти израненной! Прочь от увечий,
Нанесенных оружьем... Будь прокляты луки и стрелы,
Пусть мои длани ослабнут, ибо копье мое деву,
Не силенов седых с прекраснокосматою шерстью,
Не безобразных сатиров племя, не немощных старцев,
И не фавнов косматых - деву-беглянку сразило!
Как же коснуться мне раны плоти, отныне желанной,
Дикую чащу какую пересечь или дебри,
Дабы найти для целенья язв и увечий ужасных
60 [61]
Жизнеподателя, старца Хирона; где же открою
Средство и тайны искусства Пэана, что боль разрешает?
Жажду, коль слухи правдивы, найти я "корень кентавров",
Дабы к ранам и стеблем, и цветом его прикоснуться,
Дабы живою вывесть тебя из пределов Аида!
Чары призвать какие иль звездные заклинанья,
Дабы с Эвия песнью боги явились на помощь,
Остановить потоки крови из раненной плоти?
Если б вблизи находился жизнь подающий источник,
Дабы на члены плеснувши влагой, снимающей боли,
70 [71]
Исцелить твои язвы, дабы в прекрасное тело
Смог я даже и душу снова вернуть из Аида!
Главк годов неиссчетных круговращенье познавший,
Если то правда, из бездны просторнобесплодного моря
Выйди, доставь мне той травки, что жизнь бессмертною деет,
Коей ты древле коснулся устами и вечною жизнью
Наслаждаешься ныне, времени не измеряя!"
Молвил бы и удалился со смертною мукою в сердце!
Вот Протонойя, дева, о муже скорбящая павшем,
Отомстить за Оронта желавшая, на вакханок
80 [81]
Бросилась: будто явилась новая Аталанта!
Щит и копье Моррея дева взяла Хейробия,
На бассарид устремившись, уподобилась Торге.
(Дева та щит взяла, обитый кожей воловьей,
Брата Токсея, когда ко благобашенным стенам
Калидона недруг явился, напавший на город,
И сражалась, ведь гневный Мелеагр устранился!)
Храбрая Орсибоя явилась с воителем-мужем,
Подражая в сраженье Деянире отважной,
У парнасских отрогов в стране враждебных дриопов,
90 [91]
Где она как амазонка билась с недругом диким...
Многие бассариды заперты были под кровлей
Благозданных дворцов, и вопли там раздавались
Битвы, а кто-то из женщин на улицы вышел сражаться,
Преисполнившись духа воинственного, а иные
С кровель камни бросали, участвуя в схватке жестокой -
Обе стороны в битве шум поднимали великий!
Бой бушевал меж башен, Арей свирепо ярился,
Все лидийское племя бассарид избивая...
Халкомедейя в то время одна у стены оставалась,
100 [101]
В сторону отошла, от битвы сей уклоняясь,
Поджидая Моррея влюбленного - не придет ли?
Он же скитался, безумным оком вокруг озираясь;
Деву увидев, бурный Моррей пустился за нею,
Страстной любовью томимый, в погоню за Халкомедейей!
Ветер одежды беглянки развевал, обнажая
Тело, чаруя Моррея открывшейся взору внезапно
Светлой красою нимфы, спасающейся от погони.
А бассарида обманным голосом лепетала,
На бегу обращаясь к быстрому вою, Моррею:
110 [111]
"Коли желаешь ты ложа со мною, Моррей-ратоборец,
Совлеки меднозданный доспех свой, ведь в праздничном платье
Даже Арей с Кипридой сочетается страстью,
В белоснежном хитоне, как Аполлон-дальновержец...
Разоблачись, дабы Потос с Кипридой связали нас игом,
Если взойдем на одно мы ложе любовное оба;
Эрос низвергнет Моррея, Киприда - Халкомедейю!
Мне б не хотелось супруга в доспехах железных на ложе,
Политых потом и кровью на поле сраженья свирепом.
Тело омой в прохладных водах, дабы явиться
120 [121]
Фаэтонту подобным, омывшемуся в Океане,
Щит оставь боевой, оставь и копье боевое -
Ты ведь не хочешь низвергнуть дротом меня смертоносным!
Грозный шлем свой ужасный сними с главы пышнокудрой,
Ибо гребень высокий оного мне помешает -
Нет, не желаю и видеть этой железной личины...
Как воспылаю любовью, коль даже лица не увижу!
К меонийским пределам стопы не направлю вовеки,
После Моррея Вакха не допущу я на ложе,
Принадлежу я к роду индов отныне! Лидийской
130 [131]
Я Пафийки не знаю, чту теперь Эритрейку,
Тайной страсти отдавшись Моррея... В битвах жестоких
Пусть полководец инд защищает свою Афродиту!
Ибо равно сразил обоюдным жалом желанья
Химерос нас обоих, единой мукой терзает
Сердце он мужа Моррея и девы грудь Халкомеды!
Страсть с какою же мукой скрываю, ведь скромная дева
Разве посмеет открыто мужа призвать к Афродите!"
Молвила так, обольщая влюбленного ратоборца,
Ей же Моррей злополучный ответствовал только со смехом:
140 [141]
"Что ж тут такого, коли Моррея в медных доспехах
К ложу Халкомедейи влечет копье боевое -
Ибо в имени девы медь звенит и трепещет!
Но кровавого дрота не подъемлю и брошу
Щит свой из кожи бычьей, тело же в водах омою,
Длани от крови очищу, стану деве супругом,
Стану нагим Ареем, появшим нагую Киприду,
Хейробию оставлю, выгоню собственноручно
Дочерь Дериадея ревнивую из дому тут же!
Не ополчусь на вакханок, коль ты мне это прикажешь,
150 [151]
Против сограждан милых сражусь, погублю даже инда
Тирсом грозд олюбивым, не медным дротом, как раньше,
Брошу доспех железный, украшусь листвой виноградной,
За Диониса, владыку нашего, стану я биться!"
Так сказал и отбросил ясень далеко от дланей,
Снял и шелом гривастый с кудрей, залитых потом,
Перевязь бычьей кожи разрешил плечевую,
Освободил он спину натруженную от доспеха,
Расстегнул и нагрудник медный, торс прикрывавший,