Дезертир флота — страница 84 из 137

– В океане мы тоже купаться попрыгаем? – скривился фуа.

– В океане команду тщательнее проверять придется. Или самим их первыми начать резать. Мы маленькие, если начнем первыми, стыдно не будет.

– А без резни никак?

– Я бы не возражал и без резни. Но путь долгий, нужно же людям как-то развлекаться.


Пока до морского побережья оставалось далеко, и барка неторопливо двигалась по течению. Попутного ветра не было, парус на единственной мачте пока не поднимали. Изредка купец заставлял гребцов браться за весла. Шесть пар тяжелых весел неторопливо погружались в речную воду. Медленное движение убаюкивало. Теа крепко спала, Ныр тоже дремал, только одноглазый вор прислушивался к разговорам гребцов. Оказывается, утром барка должна была подобрать еще пассажиров у небольшого поселка в речной излучине. Восемь тамошних парней собирались добраться до морского побережья, желая наняться на корабли северного короля. Неизвестно, что думали о Флоте новоявленные рекруты, но сами речники плели о пришельцах с дикого Севера такие немыслимые небылицы, что Квазимодо стало скучно.


Мясо оказалось на диво жестким. Квазимодо с ним справиться и не пытался, хлебал жидкую похлебку и заедал крошащейся лепешкой. Ныр от мяса тоже уклонился, поскольку не мог догадаться, что за зверь попал в котел. Лишь Теа ожесточенно сгрызла куски мяса, пожертвовав свою лепешку спутникам. Ужин навевал самые грустные мысли. За время пребывания в доме Дуллитла и последующей свободной жизни троица путешественников успела привыкнуть к добротной и обильной пище и за сутки плавания смириться со скудным пайком речников не успела.

Барка встала на ночлег у низкого островка. На плоском пятачке чернели следы старых кострищ – остров служил постоянным прибежищем немногочисленным торговым судам, рискующим ходить по реке.

Пахло надвигающимся дождем. Пламя разложенных треугольником костров прыгало в сильных порывах ветра. Большая часть гребцов укладывалась спать. На барке остался лишь купец с охранником. Остальные опасались лукавых нав. Поверье о том, что зеленокожие речные девы могут с легкостью сманить на дно уснувших на корабле гребцов, было распространено на удивление широко. Лично на Квазимодо ни одна из нав никогда не покушалась. Возможно, из-за внешней непривлекательности. Фуа как человека морского речные девицы тоже обходили стороной, что весьма обижало белобрысого парня. Пока спорили, как выглядят здешние навы, Теа с тоской оглядывала тесный островок с несколькими несчастными кустами.

– Да, бегать здесь негде, – сочувственно сказал Ныр. – Зато ты все же можешь уединиться за кустами и сделать то, что нужно делать даже леди. А то ты на корыте весь день стеснялась.

Теа фыркнула:

– Я стесняюсь? Да я им на голову наделаю и глазом не моргну. Но раз я леди, нужно кочевряжиться. Так, Ква?

– Так. В нашем путешествии будет полно неудобств.

Лиска наклонила голову к плечу:

– А мы выдержим?

– Ой, я сейчас прослезюсь, – влез жестокосердный Ныр. – Только первая ночь, а на вас смотреть невозможно. В первом же городишке отведу вас в бордель. Там за умеренную плату в отдельной комнатке вы сможете упасть в объятия друг друга.

– Молчи, развратник, – зашипела лиска. – Издеваться он будет. Ты зачем Дракону половину сыра скормил? Я хотела нам отрезать, так этот проглот чуть палец мне не оттяпал. Мы для ящерицы сыр покупали?

– Что вы такие жадные?! – возмутился фуа. – Дракон сыра ведь никогда не пробовал. Я ему совсем немного дал.

Геккон, устроившийся в уюте мягкого мешка, жалобно свистнул, подтверждая мизерность урона, нанесенного съестным припасам.

– Тише вы! – шикнул Квазимодо, указывая на обеспокоенно привставшего у своего костра «серого». – Сейчас всех на уши поднимите. Давайте лучше этого хваленого зебен-ти попробуем.

Фуа только покачал головой, глядя, как Квазимодо выуживает из мешка колючий плод.

– Как ты его только спереть умудрился?

– Велика хитрость. – Вор вытащил нож и принялся вскрывать кожуру и вырезая трепетную, удушающее ароматную мякоть.

На вкус драгоценный фрукт оказался смесью дыни и нежно подкопченной свинины.

– Вкусный, – вздохнула Теа, облизывая пальцы. – Но ты, Ква, не рискуй из-за такой ерунды. Этот Хара удавится из-за этих колючек. Зачем нам лишние сложности?

– Правильно, конечно. – Вор вздохнул, подсунул в костер опустевшую кожуру фрукта. – Это я так, по привычке. Скучно было. Но я больше не буду.

Упали первые крупные капли дождя. Шипело и пыталось устоять пламя костра. Теа на правах леди нагло ушла спать под навес на барке. Квазимодо и Ныру такой роскоши никто бы не позволил, и парни, завернувшись в плащи, дремали под теплыми струями. Вернее, дремал фуа. Квазимодо чувствовал, как неуклонно промокает плащ, и тоскливо думал о том, что спать, когда не чувствуешь на щеке легкого дыхания рыжей, решительно невозможно.


У деревушки, основной достопримечательностью которой была древняя, огромная и выглядящая совершенно заброшенной сторожевая башня, подобрали группу будущих рекрутов. Компания из восьми оборванных и диковатых парней произвела малоприятное впечатление даже на гребцов барки.

– Слушайте, да они то ли нищие, то ли разбойники, – прошептал Ныр.

– Нищенствующие разбойники, – фыркнула Теа.

– Нам-то что, добрая госпожа, – почтительно заметил Квазимодо. – Здесь за нашу безопасность уважаемый господин Хара отвечает. Ему виднее, каких попутчиков брать. Мы все равно ничего поделать не можем.

Быстро выяснилось, почему купец рискнул взять на борт таких подозрительных оборванцев. Будущих рекрутов без долгих слов усадили на весла. Грести будущие моряки умели плохо, но барка все-таки прибавила ходу.


– Надоели мне эти места, – сообщил Ныр, опираясь локтями о высокий борт…

Мимо уже шестой день тянулись пустынные, заросшие редким тростником берега. Иногда плоские склоны оживляли короткие скальные гряды. Места казались совершенно необитаемыми, только в воде иногда скользили толстые черно-желтые змеи. С утра прошел короткий ливень, показалось солнце, но сейчас горизонт снова темнел.

– Сыро, опять нога ноет, вы злые, на веслах обезьяны какие-то сидят, и жара непонятно тяжелая, – грустно продолжил ныряльщик, разглядывая чернильной густоты тучу. – И поплавать никакой возможности.

– Сейчас поплаваем, – пообещал Квазимодо, тыча пальцем в тучу. – Если так дальше пойдет, то рыба на нас с неба посыплется. А у меня морда плесенью покроется.

– Тебя-то оближут, – с легкой завистью сказал Ныр. – А мне что делать?

– Тебя с удовольствием оближет Дракон. Кстати, что-то он примолк. Сыр доел и загрустил?

– По-моему, его сегодня укачивает, – обеспокоенно сказал фуа.

– Меньше жрать нужно, – мстительно заявил Квазимодо. – Где это видано, ящерицу сыром откармливать? Ты еще его пиво научи хлестать.

– Я знаю, почему ты злишься, но Дракон тут ни при чем, нечего придираться к безобидному животному.

Квазимодо промолчал, только покосился на сидящую в отдалении возлюбленную. Теа сосредоточенно полировала коготки какой-то мудреной пилочкой. Исправно играет роль избалованной дамочки. Квазимодо видел, как поглядывают на девушку самцы, неспешно ворочающие весла. Ну, с этими рыжая и самостоятельно справится. Не разбойнички даже – так, лохи деревенские. Квазимодо мучило совсем другое: за день ему удалось перемолвиться с лиской всего несколькими словами. Все время на чужих глазах. На барке стало жутко тесно, и слишком частые перешептывания надменной госпожи со слугами выглядели бы подозрительно. Оказалось, что так долго не слышать фырканья и ворчания драгоценного рыжего создания очень тяжко. Купец, скрепя сердце, проявил благородство и предложил молодой дамочке постоянно ночевать на барке под навесом. Все правильно, но теперь и ночами она будет далеко. Квазимодо с ужасом подумал, что действительно считает несчастный десяток шагов страшной далью. А впереди еще столько дней пути. Что за безумие ты затеял, Полумордый?


Скандал разразился через три дня. Днем хозяин барки обнаружил, что прутья одного из коробов с драгоценными фруктами раздвинуты и как минимум два десятка плодов исчезло. Еще три или четыре колючих шара оказались помяты и пускали душисто-вонючий сок. Хара сжал кулаки и хрипло выкрикнул кормчему короткий приказ. Гребцы, ежась, опустили весла. Барка замедлила ход и едва заметно дрейфовала по течению. Хара, невысокий и обычно производящий впечатление прижимистого и не слишком успешного в делах торговца, сейчас выглядел по-настоящему грозно. В глазах его светилась откровенная и праведная ненависть. За спиной хозяина застыли охранник и «серый». Оба держали руки на оружии. Купец властно махнул своим гребцам. Те встали со скамей и сгрудились на корме. Глядя на их угрюмые лица, Квазимодо подумал, что дело принимает серьезный оборот. Не хватало еще за подгнившие фрукты кровь проливать.

– Кто это сделал? – негромко, сдерживая ярость, спросил купец.

Теа со своими слугами оказалась у своего правого борта. Испуганные «рекруты», сбившись в кучку, пятились на нос.

– Лучше признайтесь сразу, – проскрежетал купец, глядя на подозрительных пассажиров поверх лошадей и коробов с грузом. Настороженно всхрапнул жеребец Теа. – Обещаю, виновный уйдет живым. Слышите? Каждый из фруктов стоил мне серебра. Вы, шваль, все вместе не стоите потерянного. Кто?!

Рыжая шагнула вперед:

– Не забывайтесь любезнейший. Ни я, ни мои люди ваших редкостей не трогали.

– Скорее всего именно так, молодая леди. Но закон – есть закон. Сожрать столько зебен-ти за один вечер никому не под силу. Кто-то припрятал мой товар. Если не найдем виновного, ваших людей обыщут. А потом, как это ни неприятно, придется обыскать и ваши вещи. Заранее извиняюсь.

Теа усмехнулась:

– Не извиняйся. Интересно будет посмотреть на того мертвеца, что решится пощупать меня или мои вещи.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – зарычал Хара. – Уверен, что вы здесь ни при чем. Эй, оборванцы, кто из вас такой наглый? Признайтесь добром.