мутится в голове
провалы
памяти не стало
вот опять
забыла газ
нет вспомнила сейчас
ты подарил мне их до свадьбы
и надо леденцы собрать бы
но все равно теперь их не найти
какое тусклое окно
стекло мешает и давно
пора помыть
а тапочки поставить на карниз
почти что новые невестке пригодятся
смотреть не надо вниз
а может статься
к тебе приду по этому пути
Черная речка
Cтирает прачка на Черной речке,
да плачет крачка — предостеречь бы:
не езди, милай, навстречу смерти…
Но сани с силой по снегу чертят
две несмыкаемых параллели —
туда, где, тая, он заалеет.
Чудо
Ты колдуешь в садовом мирке:
Мановением ласковых пальцев
Расцветают из каменных пяльцев
Асфоделии на бугорке.
Королева весенняя, ты
На земле преклоняешь колени.
Осторожно застыли олени,
Чуть стесняясь своей красоты.
Цедят воздух усами коты —
Притягателен он и тревожен,
И рисуют у сада под кожей
Метросхемы туннелей кроты.
И по ним твоего колдовства
Проникает зеленая сила
До корней, словно ты попросила,
Чтобы ей напиталась листва.
И под стрекот вассальных сорок,
Из подземного переплетенья
Вдруг явлению чуда цветенья
Наступает назначенный срок.
Оверская история
Кого ты убил,
Буффало Билл?
Он был сумасшедший Тото, и таскал всюду
краски и кисти,
писать мог на всем: на холсте или даже на скатерти
чистой,
и что-то про цвет объяснять нам пытался,
когда был в подпитьи —
мы все помирали со смеху — у нас тут немного
событий.
Однажды клошару змею запустили мы в ящик
для красок,
Рене ему перцем намазывал кисти —
любил он кусать их —
он так уморительно злился, припадок обычно
был краток.
Танцовщиц бы лучше писал, а не всяких придурков
усатых.
Красотки Рене попикантнее будут на дагерротипах,
костюм с бахромой у него, как у Буффало Билла —
похожий!
В тот раз мы играли в индейцев, и в поле увидели
психа —
Рене свой пугач по-ковбойски рванул: подыхай,
краснокожий!
А мне закричал: — Женщин в форте укрой и займи
оборону!
— Шайенн одноухий, тебя, как бизона, загоним
обратно!..
Ей-богу, он только хотел попугать, а пальнуть —
по воронам…
Когда тот упал, мы подумали: просто решил
разыграть нас.
Какое дерьмо! Ведь на следствии точно назначат
козлами…
Папаше Рене кучи франков не хватит расхлебывать это.
…Тайком из Овера, как мэр посоветовал, нас отослали:
бедняга-то помер. Вот так, по-дурацки,
закончилось лето.
Но все обошлось. Перед смертью не выдал нас
рыжий голландец.
Папаша отмазал Рене, а Тото упокоился с миром.
Из местных-то вряд ли кто будет болтать — ну и мэр
не внакладе…
Лишь доктор Гаше взял холсты. А Рене-таки станет
банкиром.
Алёна ЕМЕЛИНА / Арендаль, Норвегия /
Родилась в Ленинграде, окончила Ленинградский Технологический институт им. Ленсовета и факультет психологии Санкт-Петербургского Государственного университета. Директор Центра интегральной психологии «Либра» в Санкт-Петербурге, психолог-консультант. Ведет авторские семинары по арт-терапии, анализу сновидений и религиозной психологии. В настоящее время живет в Норвегии. Бронзовый призер 5-го Всемирного фестиваля «Эмигрантская Лира» (2013), финалист Международного фестиваля русской поэзии и культуры в Израиле. Напечатаны книга стихов и прозы «Психея» (2003), рассказы для детей «Лестории» («Детгиз», 2008; переиздание АСТ, 2015). Стихи публиковались в сборнике 5-го Всемирного фестиваля «Эмигрантская Лира» (Бельгия), журналах: «Соотечественник» (Норвегия) и «Эмигрантская Лира» (Бельгия). Живописные и графические работы Алены Емелиной выставлялись и находятся в частных коллекциях в России, Франции, Великобритании, США, Израиле, Южной Африке и Норвегии. Иллюстрировала книгу международного гроссмейстера Л. Юдасина «Тысячелетний миф шахмат».
Блики
Прошептать про себя в травяной простоте
Промолчать на ветру не сказать в суете
Пару искренних слов написать на воде
Тишиной замереть на неправом суде
Не оставить следа на шершавом песке
Птичью песнь покачать на озябшей руке
Скрытой мудрости свет проскользнет вдалеке
По земле по листве по стеклу
По щеке
Дриада
Поверишь ли?..
Я встретила дриаду!
Иней
открыл ее присутствие
в саду.
Почти невидима,
в ладу
со светотенью
четких линий
заснеженных ветвей
она дремала.
Ты не поверишь!
Спящий профиль
касался стройного плеча.
Я созерцала, трепеща,
Души природной
краткий отдых
внезапно прерванный.
Крича,
промчались по дороге
дети.
Ты не поверишь —
стало так, как прежде:
лучился снег
и веял тихий ветер.
Но — Взгляд!
Храню его,
пытаясь разгадать.
Жемчужина переживанья,
Тайна…
Ты не поверишь мне,
я знаю.
Рассыпалась минута…
Рассыпалась минута
ночи длинной,
и шестьдесят ее пылинок
на подоконник опустились.
Среди чердачных окон,
труб старинных
повис в молочном свете
город птичий.
Спят птицы.
Кошки бродят.
Тише!
Застыли призраки желаний
на очарованных карнизах.
Скульптурный сад
на скатах крыши.
Сад сновидений.
Шепот…
Тише!
Как отражение дневного —
мир крыш ночных.
О, наважденье!
Здесь каждое мгновенье —
все иное.
Ты далеко.
Ты спишь…
Одиночество
Мир погружается в туман
и тихий шум дождя
Ты одиночества искал?
Оно нашло тебя.
Неслышно отворила дверь
бесплотная рука
Остаться с ним наедине
боишься? — Нет пока…
В его присутствии простом
безмолвия ищу
По Книге Книг водя перстом
я душу излечу
Из ночи в ночь
Прислушайтесь
Полночный мир наполнен
Не шелестом
Но шепотом бессонным
Мольбы о помощи
влекутся невесомо
сквозь стены, стёкла
Звон
тончайший
в больных висках
полощет полотно
раскаяний
сомнений тайн
Окно
зашторено
В постельных пеленах
расплесканных
по склепу спальни
бессонные беспомощны
Часами
стучат в ворота сна
Не открывают
Привратник глух и слеп
Мучение
берет за плечи
встать мчаться прочь
Мрак распирает веки
И некуда бежать
из ночи в ночь
Смерть и сон
В пучину темную,
где тишина и звезды,
мир погружается.
Его склоненный лоб
отягощен
молчания печатью.
Незримый птичий хор
исполнил гимн
прощальный,
с почетом проводив
светило на покой.
Но чей-то взгляд
с постели обреченной
с надеждой ловит
отблеск в облаках,
полуночный обряд
вершится на часах,
устали смерть и сон
с мучением бороться,
отходят медленно…
Светлеет небосклон,
немного веры —
и воскреснет Солнце,
И правда, сон ночной
пугающе подобен смерти.
Беспомощные мы
распластаны во тьме,
брат и сестра
обходят мирно спящих
и выбирают
между ними тех,
кто болен, слаб,
забыт, несчастен —
и ближе к краю.
Потому,
душа с душой не разлучаясь,
смотрите вместе сны,
кружа крыло к крылу.
И если одного
потянут к краю —
не выпускайте
из объятий,
не разжимайте рук.
Облачные дети
Закончив размышлять о власти
бесчисленных причин и следствий,
увидев целое сквозь части,
калитку открываю в поле смыслов,
где царствует любовь превыше действий.
Над полем в небе золотистом
на спинах невесомых великанов
играют облачные дети,
доверчивые, в локонах туманных —
плывут от света полудня в мерцанье
вселенской тьмы,
где тихо канут.
Рената ВОЛЬФ / Дуйсбург /
Родилась в 1955 году в городе Семипалатинске (Казахстан). После окончания педагогического института работала учителем математики в средней школе. С 1994 года живет в Дуйсбурге (Германия). Приобрела новую специальность: помощник налогового советника. Пишет стихи, интересуется фотографией, рисует акварелью. Пробовала свои силы в оформлении детской книги. Печаталась в русскоязычных альманахах и журналах Германии, в украинском сборнике «Многоцветье имен», в российском сборнике «Ностальгия». Член Литературного общества немцев из России. В 2012 вышла книга стихов «Отражение», в 2017 — «Длиною в лето».