Никто не прощает измен,
Особенно — измен себе.
Своя голова, свой плен,
Зыбучий тлен торфяных болот,
А что остается взамен?
Предчувствие новых нот.
«Разменною монетой…»
Разменною монетой
В кармане твоем не останусь,
Иль стрельнутой сигаретой,
Что не жаль, коли сломалась.
Обесцененные тобой чувства
Для меня были просто бесценны,
Но внезапно вечером грустным
Ощутила себя «чьей-то энной».
Километры, йоты, мили
Сближают (тире) разделяют.
Здесь не может быть «и», «или»,
Что не выберешь, все помешает.
Я не чувствую себя целой
И не чувствую — разбитой,
После выстрела с прицелом
Из винтовки твоей, милый,
Я жива, но любовь убита.
«Как хорошо…»
Как хорошо —
Войну мы не застали
И позабыли, что была.
Я видела,
Как птицы улетали
И о свободе щебетали,
Мои родные птицы,
С собою зазывали,
А я? Дурная и смешная!
Пожухлая трава
Близка мне и уютна,
Увядшие цветы
Сквозь тишину поют мне.
Мне места хватит,
Чтоб летать и тут.
Я чувствую мой дом.
Не полечу в приют.
«Мой парус порван суетой…»
Мой парус порван суетой,
Насквозь пронизан стрелами,
Устала, не придет покой:
Мой дух в борьбе со стенами.
Не сетую и не хочу
Себе иной судьбы.
Вперед лечу я — за собой,
Без паствы, без мольбы.
Я рифмой бью боязнь свою,
Взрываю буйством слов.
А ты? Ты за мечту свою
Побунтовать готов?
О рифы разобью корабль,
Иду на абордаж!
А ты? Ты за мечту свою
Хоть что-нибудь отдашь?
«Я по крышам дней…»
Я по крышам дней
от себя, от покорной,
убегу.
По следам теней
моей памяти спорной
убегу.
В зеркала моей
долины огромной
я смотрю.
Отражений нет,
ни намека, ни отблеска
на снегу.
Убегу
за тысячи лет отсюда,
чтобы вспомнить,
Чтобы никогда
не забывать,
Загляну
в уголки твоих глаз, чтобы больше
не искать.
Усложняю свой путь,
чтобы тебя обнять.
«Ты встретишь меня…»
Ты встретишь меня
на пустом перекрестке
сомнений и взглядов неловких
я встречу тебя
на пустой остановке
взволнованно-робкой
Ты мне улыбнешься
коснешься едва
отметишь что бледные щеки
а я растерялась
теряю слова
мы рядом но как мы далёки
но там…
там
на берегах
в жарких снегах
там мир затерянный
там
где ты меня
бережно ждешь
в тонких материях…
там
на берегах
в алых лугах
в вечных растениях
ты
лечишь меня
от моих снов
и от неверия
в любовь.
Я рада увидеть
но прячу глаза
ты прячешь теплые руки
мне надо мне надо
хоть что-то сказать
но скованны звуки
но там…
там
на берегах
в жарких снегах
там мир затерянный
там
где ты меня
бережно ждешь
в тонких материях…
там
на берегах
в алых лугах,
в вечных растениях
ты
лечишь меня
от моих снов
и от неверия
в любовь.
«Целуй меня…»
Целуй меня,
С тобою я — весна,
Цветы вплетаю в волосы,
И травы у моих ступней оттаяли,
Целуй меня.
С тобой покинет страх
От ноток в твоем голосе
И теплых рук у щек моих с румянцем легким,
С тобой пойму, какая я,
Целуй меня.
Мы встанем на колени,
Чтоб ближе быть,
И чтоб слилась и наша разность,
И различие в цветах
И в формах наших.
Пусть все вокруг потерпит крах,
А ты целуй меня,
Как Густав Климт,
Как в вечности картинной,
Той, которую люблю я.
«Скорбной россыпью сны…»
Скорбной россыпью сны.
Где таится отблеск весны?
Я не помню, где,
не помню, как
я проснулась.
И проснулась ли я?
И с какой же планеты ты?
Я не помню, где,
не помню, как
свалилась.
Мысли — горы руин.
Мой разрушенный город Инь.
Я не помню, где,
не помню, как
я погибла.
И погибла ли я?
И каким же магнитом ты?
Я не помню, где,
не помню, как
настигло.
Боль уходит в эфир.
Ты даруешь мне новый мир,
где я помню, как,
я помню, с кем
быть счастливой.
«В мире все больше огней…»
В мире все больше огней,
но не видать путеводной звезды,
в жизни с каждым днем меньше дней,
а позади все, что есть — следы.
В мире, где богатые бедны,
где нищих умирать ведут за честь,
где в море капли не видны,
а в небе звезд не счесть —
в этом очень странном мире
я и ты, ты и я
рисуем на полу в квартире
картины завтрашнего дня,
в этом очень странном мире
после ночи все равно
заря.
В этом очень странном мире
я и ты, ты и я
рисуем на полу в квартире
картины завтрашнего дня,
в этом очень странном мире
все не зря.
В жизни то вверх, то в овраг,
не просчитать шаги никак,
в жизни сам себе не друг, не враг,
какой дурак сказал, что жизнь — пустяк?
В мире, где ласкает слух вода,
где солнце слепит иногда
где разрушения войны
лишь самой темной ночью не видны —
в этом очень странном мире
я и ты, ты и я,
давай-ка, на полу в квартире
картины завтрашнего дня
в этом очень странном мире
нарисуем для тебя и меня!
В этом очень странном мире
я и ты, ты и я
рисуем на полу в квартире
картины завтрашнего дня,
в этом очень странном мире
после ночи все равно
заря,
в этом очень странном мире…
Ева ЗЛАТОГОРОВА / Москва — Эссен /
Ева Златогорова родилась в 1943 году. Она инвалид I группы. В 26 лет, она, молодой инженер, мама двух девочек, в результате тяжелой болезни полностью потеряла зрение. Но она не сломалась. Психологически устояла. Сумела не стать «несчастненькой», «слепенькой», не позволила себе стать беспомощной. Конечно, ей помогала семья и, прежде всего, любимый и любящий муж. Но в основном ценой собственных мучительных размышлений и усилий она справилась с бедой. Внутренним зрением она снова увидела свет, увидела мир. Ее руки стали «зрячими»: она все делала и делает по дому, великолепно освоила компьютер и всю бытовую технику. Она вновь стала активным человеком, замечающим радости жизни. Стала деятельной, общительной, всегда старалась выслушать, понять других и помочь им. Она вырастила двух дочерей, а потом и пятерых внуков. Свое тепло она дарила не только им, но и любимым животным, которые постоянно жили в доме. В 2006 году новая беда и непоправимое несчастье — болезнь и смерть мужа. У нее началась депрессия. И здесь произошло чудо — взрыв творчества. Страдающая 63-летняя женщина вдруг стала писать стихи (впервые в жизни!). А вскоре она «увидела» доброго, забавного котенка Гришуню и написала про него серию книжек, подарив читателям удовольствие следить за его приключениями. Постепенно исчезали проявления депрессии. В конце 2007 года Ева Златогорова стала членом Союза писателей России.
«Антоновка ветви к дорожке склонила…»
Антоновка ветви к дорожке склонила
Под тяжестью зреющих яблок своих.
Какая огромная кроется сила
В плодах столь обычных, но очень родных!
За время, пока эти яблоки зреют,
Повсюду степенно покой настает:
Трава на откосах все больше желтеет,
А птицы готовятся в дальний полет.
Осенние сумерки раньше приходят,
И солнца лучи уж не так горячи.
В деревне коров на поля не выводят,
И чаще огонь полыхает в печи.
В природе всему свое место готово,
И этот порядок незыблем всегда.
Пусть умное, доброе, нежное слово
Поселится в душах людских на года.
«Хочу быть птицей и с небес…»
Хочу быть птицей и с небес