— Давайте играть в вышибалы! — кричит Борька Сапожников.
— Давайте, давайте, — соглашаемся мы. На земляном тротуаре проведены две большие черты. Мы считаемся: «Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой…»
Я стою за чертой. Мне надо быть ловкой. Я ловлю мяч и тут же кидаю его в Игорька, но мальчик низко наклоняется, смеется и кричит мне обидное слово «мазила». Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться. Я самая маленькая, и если мальчишки и девчонки увидят мои слезы, то начнут обзывать «плаксой-ваксой».
Держусь изо всех сил.
— Хочешь, помогу, — подходит брат. Я отхожу в сторону, а он ловкими точными движениями выбивает всех, кто еще остается на поле.
Быстро мойте руки и за стол, — слышим мы мамин голос, когда открываем входную дверь. Ноздри щекочет знакомый аромат жареных лепешек.
Пишу эти строчки, а вкус одного из самых простых лакомств ощущаю словно наяву. Эти лепешки я, став взрослой, часто пекла детям и внукам. Яйцо, вода, мука, дрожжи и соль — вот на чем они были замешаны. Пожаренные на подсолнечном масле полукружья, на которых виднелись следы от вилки — ею протыкали раскатанные кружки, чтобы во время жарки они не вздувались, — были такими вкусными, что никакие другие лакомства не могли их заменить. Сливовое повидло, намазанное на них, и сладкий чай — прекрасный ужин.
Ночью дождь совсем прошел. Я выхожу во двор. Осеннее солнышко немного подсушило землю. Около забора лежат фанерные коробки, на которых написано: «Лапша», «Макароны», «Мука», «Соль», «Пшено». Это бутафория. Напротив, через дорогу, находится фабрика по изготовлению бутафории. Коробки во дворе — брак, который отдают нам. Мы играем в магазин, продавая понарошку крупы и макаронные изделия, соль и сахар, упакованные в фанерные коробки. А еще из них можно строить дома, башни, паровозы и многое другое — на что хватит фантазии.
Игры моего детства, сколько же интересного и удивительного могу я рассказать про вас!
Я стою, держа в руках маленький мячик.
— Давай поиграем об стенку, — подбегает ко мне Надя Соколова. Она на целый год старше меня. Живет Надя в доме барачного типа со старшей сестрой, мамой и папой. Каждый вечер всей семьей они пьют чай. На столе стоит блюдце с четырьмя самыми дешевыми шоколадными конфетами. Только по одной конфете в день могут они позволить себе съесть.
— Давай, — отвечаю я, и мы произносим считалочку, чтобы по-честному решить, кому первому начинать игру. Я и мои друзья сидим на завалинке и играем: «кольцо, кольцо выйди на крыльцо». Хорошо запомнились игры и детские забавы тех времен.
На земле очерчен большой круг. Все ребята из ближайших домов становятся внутрь его. Андрей подбрасывает высоко вверх мяч и кричит: «Оля!» Невысокого роста девочка смотрит вверх. Мы разбегаемся во все стороны. Проходит несколько секунд. Мяч в Олиных руках. Она кричит: «Стоп!» Мы замираем на месте. Оля оглядывается вокруг, решая, в кого кинуть мяч. Саша смеется и кричит: «Бросай в меня».
Девочка кидает в Сашу мяч. Попадание прямое. Мяч отскакивает далеко. Мы возвращаемся в круг, а мальчик бежит поднимать мяч. Теперь его очередь подбрасывать его и называть имя кого-нибудь из нас. Эта игра называлась таинственно — «Штандер». Как много подвижных игр на воздухе я могу вспомнить!
А зимой: коньки, лыжи, санки…
В комнате жарко. Печка только что протоплена. На улице мороз. Я подхожу к окну. Стекла почти доверху покрыты льдом. Между рамами теплоизоляция — толстый слой ваты, на котором лежат елочные украшения или маленькие пластмассовые игрушки.
Очень хочется посмотреть, что происходит во дворе. Прикладываю к замороженному стеклу ладонь. По телу пробегает озноб, но проходит короткое время, и небольшая часть стекла очищена ото льда — передо мной открывается панорама зимнего двора. Скоро Новый год. В углу комнаты на тумбочке старое ведро с землей. В нем небольшая елка, в целях безопасности привязанная веревкой к гвоздю в стене. На елке много самодельных игрушек: бумажных, раскрашенных цветными карандашами флажков, рыбок, бабочек, попугаев, котят и щенят… Но есть и стеклянные шары, правда, их немного. На столе и на полу разноцветные обрезки бумаги, а рядом чистая простыня и фигурки Деда Мороза и Снегурочки. Для того чтобы ватная борода Дедушки Мороза выглядела красиво, а не торчала во все стороны, как у старика Хоттабыча, ее тщательно мазали обычным канцелярским клеем и давали высохнуть. Не верю самой себе. Пишу и чувствую на пальцах и на ладонях чешуйки засохшего клея, которые счищали любыми подручными средствами: линейкой, тупой стороной столового ножа… А елочные лампочки! Вот о чем невозможно не вспомнить. Сделанные своими руками, припаянные к проводам, тщательно заизолированные, покрашенные в разные цвета обычной акварелью… Это одна из важных примет того времени. На секунду сознание возвращает в сегодня. В душе приятное ощущение, вкус детства. Я рада и делаю вывод: мое внутреннее состояние становится все более устойчивым, если смогла спокойно вспомнить, а точнее посмотреть приметы самого радостного времени.
Мы с мамой едем на стареньком трамвае, деревянном, состоящем из двух неотапливаемых вагонов. Окна заморожены, а так хочется посмотреть, что происходит на улице. Прошу у мамы пятак. Через несколько минут на стекле появляется несколько оттисков монеты. Варежкой долго счищаю снег со стекла. Вот оно, заветное окошко в мир, к которому я так стремилась!
Когда я училась в средних классах, мы с друзьями зимой часто проводили свободное время за настольными играми: морским боем, крестиками-ноликами. И еще одна игра запомнилась больше других. Название забыла, а суть помню очень хорошо: на листке бумаги, расположенном горизонтально, нанесены сверху вниз вертикальные линии. Таким образом лист разделен на семь равных частей. Каждую из них мы заполняли названиями города и цветка, животного и птицы, книги и кинофильма, фрукта и овоща, и, наконец, реки. Выигрывал тот, у кого было заполнено больше граф за одинаковый временной промежуток.
Зимой 1952 года мне исполнилось девять лет. На фотографии можно увидеть девочку с косичками, выводящую буквы деревянной ручкой со стальным перышком. На парте лежат перочистка и промокашка, а в верхней части парты сделана круглая выемка для чернильницы-непроливайки. На пальцах правой руки чернильные пятна. Каждый вечер я почти до конца отмываю их мылом и пищевой содой. И так каждый день.
Мне было интересно задать внукам вопрос, знают ли они, что такое перочистка и промокашка. Оказалось, что значение обоих слов им неизвестно.
А я как сейчас помню: тетрадный лист в косую линейку, исписанный крючочками и палочками. Чтобы закрыть тетрадку или перевернуть страницу, я аккуратно кладу промокашку на листок и тихонько провожу по ней ладонью. Чернила со страницы переходят на промокашку, и там появляются крючочки и палочки.
Летние каникулы — счастливая пора. Мы с братом едем отдыхать в пионерский лагерь. Перед моим взором появляется мама с фибровым чемоданом в руках. Рядом вприпрыжку бегу я. За нами идет Арик. Он несет свой чемодан и сумку с гостинцами. В тот день никто из нас не заметил грустный взгляд одной из соседок, сидевших на скамейке около своего дома.
Прошло несколько месяцев с момента несчастья, и только тогда мама узнала о причине грусти в глазах соседки. У тети Маруси было очень нехорошее предчувствие, но она не решилась остановить нас.
Мама, молодая и красивая, стоит около автобуса, на котором мы уезжаем отдыхать в пионерский лагерь на речке Клязьме.
Вечерняя лагерная линейка. Мой отряд стоит напротив старшего. Я внимательно всматриваюсь, оглядываюсь вокруг. Брата нигде нет. На мои вопросы получаю невразумительные ответы. Тревога не проходит.
Утром следующего дня меня отвозят в Москву. На все вопросы я слышу один ответ:
— Не волнуйся. Мама тебе все объяснит.
Меня встречают родители. Глаза у них заплаканные. Мама прижимает меня к себе, и я чувствую, как она старается сдержать рыдания.
Мы во дворе дома, где живет мамина тетя. Папа ходит без остановки по дорожкам, иногда всхлипывая и заламывая руки. Тетя и двоюродные мамины сестры окружили и успокаивают нас. Я держу в руках настоящую куклу с закрывающимися глазами, первую куклу в своей жизни. Ее подарило мне лагерное начальство. До этого времени кукол шила мама из ткани и рисовала им личики. Я их очень любила и с удовольствием играла с ними.
В нашу семью пришло несчастье. Мой старший брат с группой мальчиков пошел искать ребят, своевольно отправившихся купаться. Непослушных мальчишек они нашли. Было жарко, и вожатый разрешил всем искупаться. Арик неудачно нырнул и ударился о корягу, скрытую под водой. Смерть была мгновенной. Весной ему исполнилось четырнадцать лет.
Я, человек, повидавший многое, с трудом представляю, как мои родители пережили такое горе. Тихо и безропотно приняли удар судьбы.
27 мая 1954 года. В парке «Сокольники» большой праздник. Ученики окрестных школ в украинских национальных костюмах пришли на празднование трехсотлетия воссоединения Украины с Россией. Я в розовой кофточке и широкой юбке. На рукавах вышивка крестом. Песни и пляски на многочисленных эстрадах парка.
Праздник закончился к вечеру. Возвращаюсь домой и узнаю, что у меня родился брат. С этого дня я чувствую себя взрослой и ответственной. Ведь маме трудно. Папа часто болеет. На маме лежит основная нагрузка по дому. Я приношу воду с колонки, хожу на молочную кухню за детским питанием, играю и гуляю с Лёней. Ко мне домой часто приходят подружки. Они с удовольствием играют с братом, делают ему машинки из деревянных катушек, голубей из газет, читают Корнея Чуковского и Агнию Барто.
В выходные и праздничные дни мы всей семьей отправляемся на прогулку в «Сокольники», любимый всеми парк.
Папа берет с собой фотоаппарат. Он не расставался с ним никогда. Фотографии, сделанные папой, очень хорошего качества. В квартире, где мои родители жили в последние годы, хранятся фотографии всех членов семьи, друзей и соседей. А сколько красивейших московских уголков запечатлел объектив старенького ФЭД’а!