– В это воскресенье мне исполняется 18. И, впервые в жизни, мне дали добро на персональную гулянку. Громкая музыка, танцы, полная дача друзей. А этот, – блондинка злобно сощурилась – морковка, не хочет приходить!
– Она забыла добавить, что там будет Веня, – театральным шепотом пояснил мой друг. – Присматривать.
– Вот как раз и познакомитесь! Не станет же он тебя потрошить в мой праздник.
– Всё, хватит! – капитулировал Тим – Так и быть, я приду. Уговорила. Если что, у меня на цитрусовые аллергия. В больницу их не приносите.
Мы рассмеялись. Тем временем, братья Соколовы (Соколики, как их все называли) принялись возиться с костром. Стас и Дима слыли миролюбивыми, дружными ребятами. Их любили все, начиная от одноклассников и заканчивая самыми вредными учителями. Так как оба ходили в музыкальную школу, они были всегда востребованы на внеклассных мероприятиях. Стас неплохо играл на гитаре, а Дима пел. Надо ли говорить, что при вполне заурядной внешности, харизматичные Соколики пользовались успехом у юных барышень. Так же, не малого авторитета им прибавляла дружба с азартным Витей и мрачным красавцем Романом Громовым. Когда вся четверка была в сборе, они магнитом притягивали к себе взгляды и думы окружающих.
– А где вы Ромку потеряли? – озадаченно огляделся подошедший Витя.
– Он провозгласил себя нашим кормильцем, – хмыкнув, поведал нам Стас – И ушёл к реке, раков ловить.
– Голыми руками?
– Ага, на фонарик. Так что, сегодня на ужин пальцы Ромыча, – хохотнул Дима. – Кстати, он просил твоей помощи, светить будешь.
Витя порывшись в своем походном рюкзаке, выудил лёгкую куртку и помчался в сторону Реута, от которого нашу стоянку отделял довольно крутой спуск.
Костёр разгорелся и весело потрескивал. Стас достал свою гитару и развлекал стайку Риткиных подружек. Наступающие сумерки огласились звучными аккордами и взрывами беззаботного смеха.
– Насть, давай отойдём, – Оксана легонько потянула меня за рукав клетчатой рубашки. – Поговорить надо, без лишних ушей.
Мы незаметно ускользнули от нашей охваченной весельем компании. Смирнова нервно теребила край своей джинсовой курточки, и периодически смущённо поглядывала в сторону Тима. Меня терзало любопытство, что же такого таинственного может захотеть доверить мне девушка, с которой мы знакомы всего месяц?
Когда наши орущие песни товарищи совсем скрылись из виду, моя спутница, наконец, заговорила.
– Настя, я в курсе того, что вы с морк… с Тимом дружите, и плохого о нём ты не скажешь. Но всё же спрошу. Скажи честно, как девушка – девушке, у него ко мне серьезные чувства? Ну, в смысле это не просто «пыль в глаза»?
– У него, до тебя, и отношений то не было, насколько мне известно. – Я озадаченно посмотрела в серьёзное лицо Оксаны. – Да ты и сама видишь, легкомысленным Тима не назвать. Почему ты вообще спрашиваешь?
– Он мне нравится. Сильно. Просто мне страшно. Я боюсь влюбиться, и наступить на те же грабли. – Девушка помедлила, будто решаясь, – У меня был уже один горький опыт. Марк был старше на пять лет. Он ухаживал за мной полтора года. Кино, цветы, романтические прогулки, подарки. Я даже планировала поступать в тот же универ, чтоб быть поближе. Глупо конечно, но глядя на него, я представляла, как мы рука об руку встречаем наш закат. Я повелась на красивые речи и провела с ним ночь. А наутро в его дверь постучали. Я подумала это служба доставки, Марк ещё был в душе, и я пошла открывать. С порога на меня в шоке смотрела беременная девушка, как потом оказалось, его невеста. Мне было так стыдно, Насть. Так гадко.
Тихий всхлип.
Остановившись, я крепко обняла Оксанку. Меня разрывала боль от незнания как её утешить. А личный опыт в сердечных делах ограничивался одним-единственным поцелуем с Кириллом и отчаянной надеждой на нашу встречу. У меня хоть есть надежда.
– Слышишь? – Оксана замерла, прислушиваясь. – Кричит кто-то.
– Наверное, певцы наши разгулялись.
– Нет, звук с реки. Пошли, посмотрим.
Идти никуда не хотелось, но Смирнова уже спешила к реке, не разбирая дороги. Волнуясь за свою импульсивную подругу, которая попросту могла свернуть себе шею на скользком от росы спуске, я кинулась следом.
Заря медленно угасала, отчего в густом тумане было сложно рассмотреть мелкие препятствия. Я огляделась. Мы ушли не далеко, но такие живописные днем окрестности, теперь поражали пугающей мрачностью. Вершины клёнов стали пепельно-серыми, а их раскидистые ветви раскачивались с жутким скрипом. Где-то сердито ухнула сова. Тревожно зашелестел тростник. Мы, наконец, достигли воды. Отражение уходящего за горизонт солнца кровавой рябью расходилось по поверхности Реута, а сам его берег затерялся в молочном мареве.
– Вылезай, хорош прикалываться!
Теперь и я услышала Витькин голос. Парень нервно расхаживал по берегу, в двадцати шагах от нас. Напротив него, стоя по пояс в воде, грязно выругался мокрый до нитки Рома. Я согнулась, глубоко дыша, в попытке унять вызванное выбросом адреналина сердцебиение.
– Вы что творите, клоуны?! – не на шутку разъярилась Оксана. – Какого лешего вы до сих пор тут делаете?
– Ромыча русалки не выпускают, – раздраженно буркнул Витя, – достал уже своими приколами.
– Какие русалки?! – Большей глупости я ещё не слышала. – Вы вообще трезвые?
–Да помогите уже, кто-нибудь! – Рома дёрнулся, потом согнувшись, скрылся под водой. Он ещё секунд тридцать повертелся там, вызывая громкий плеск, и снова показался. – Чёрт, холодно-то как! Меня что-то не пускает.
В его голосе явно проступила паника.
– Не знал бы тебя – полез бы, – настаивал на своём Витя – Я не собираюсь промокнуть из-за твоей тупой шутки.
–Ага, Ром, кончай представление. Решил всех за компанию подставить? Нас уже обыскались, наверное!– Оксана упёрла одну руку в бок, другой с обвинением указывала в сторону несчастного.– Идиот ты, Громов! И выходки у тебя идиотские!
– Выберусь, порву! – Зарычал Рома. Снова нырнул. Повозился. Вынырнув, отчаянно затрепыхался. Он был абсолютно мокрым, тело била крупная дрожь, в глазах застыл ужас.
– Помогите!
Во мне что-то надломилось. Да, он жестокий, наглый эгоист, но если есть хоть малейшая вероятность искренности его слов, я, не раздумывая, кинусь ему на помощь.
Я быстро скинула обувь и забежала в реку. Вода оказалась холодной, отчего вмиг перехватило дыхание. Стиснув зубы, я упорно преодолевала напор течения. Речной ил, вязкой жижей обволакивал ноги, просачивался сквозь пальцы. Меня передёрнуло от отвращения. Главное не думать о том, что может быть на дне. Редкие, но острые камни резали ступни. Вытянув руку, я ухватилась за Ромкину шею. Вода доходила мне по самую грудь. Парень судорожно вцепился в моё предплечье, и притянул ближе. Громов был ледяным и напуганным. Его страх, мучительным ознобом перетёкал ко мне.
– Вцепилось в штанину. Давай вместе. – Отрывисто прохрипел Рома. – Задержи дыхание.
Мы одновременно погрузились в пахнущую тиной реку. Ромкины пальцы ни на секунду не выпускали меня из крепкого захвата. Второй, свободной, рукой он ухватился за какую-то склизкую мерзость и безуспешно пытался отвести её от закатанной по колено джинсовой штанины. От прикосновения к этой липкой, скользкой штуке меня замутило. Я отдёрнула ладонь и стала натужно тянуть схваченный в плен участок джинсов в противоположную сторону. Лёгкие обожгло от нехватки воздуха. В ушах гулко застучало. Мы напряглись из последних сил, послышался треск, как от ломающейся ветки. Рома, мощным рывком отвёл прикованную ногу в сторону и мы одновременно выгнулись, конвульсивно вдыхая прохладный осенний воздух. Нетвёрдой походкой двинулись к берегу, где в изумлённом бездействии остались стоять наши спутники.
"Спасательная операция" длились от силы пару минут. Но там время замедлило ход. Под тинистой гладью реки, отныне притаился мой самый пугающий страх, что леденил кровь, вгрызаясь в самое нутро.
– Чтоб я ещё когда-то раков захотел…
Усевшийся прямо на земле, Рома хмуро осматривал свою потрёпанную штанину.
– Что это было вообще? – Первым очнулся Витя.
– Видимо не одна леска запуталась в той коряге. – Громов указал на четыре рыболовных ржавых крючка, торчащих из мокрой ткани.
–Вам надо переодеться, – Оксана выглядела приторможенной – так это действительно… Взаправду!
Послышались голоса. Нам навстречу шли преподаватели. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего.
– Виноват, – бесцеремонно предупредил Рома их гневные расспросы – заигрался дурак, и Настю за собой утащил. Вон Оксанка с Витьком еле меня вразумили. Готов понести любое наказание.
Громов поднялся с насиженного места, и смиренно опустил голову. Я, аж рот приоткрыла, от такой несвойственной ему покорности. Это он, что ли, от страха таким смирным становится? Или пока жизнь проносилась перед глазами, узрел все учиненные подлости и решил исправиться? Да ну, бред какой-то. Вон, глазки то, из под длиннющих, пушистых ресниц как недобро засверкали.
– Понесёшь, не сомневайся, – холодно отчеканил Орлов.
Рома ухмыльнулся, одними краями губ. Его никогда не наказывали. Ни тогда, когда, в младших классах он глобусом играл в футбол на перемене. Ни тогда, когда, уже в старших классах, регулярно становился главным участником почти всех драк. Послушает Громов, как директорша (к слову хорошая подруга его покойной матери) пожурит, поучит уму-разуму. Состроит умильную мордашку, и глазенки такие несчастные-пренесчастные сделает. Как тут не дрогнуть доброму женскому сердцу. Мальчик то без любви растёт, чего вы хотели. Этот раз так же не станет исключением. Ромка прикинется страждущим ангелом, и уже никому не важно, что тёмным.
Глава 14
До нашей стоянки мы добрались в мгновение ока. Ничто так не подстёгивает прохладною порою, как липнущая к телу, мокрая одежда. К тому времени как я забралась в палатку, окоченевшие руки так тряслись, что Оксане пришлось помочь мне переодеться в сухое. Общими усилиями, мы натянули на меня тёмно-серые леггинсы и мою любимую, мягкую тунику, цвета слоновой кости. Волосы я, кое-как расчесав, оставила распущенными. Пусть сохнут.