Тем временем, мои палачи ухватили меня, один за руки, а второй – за ноги. Когда мое тело приподнялось в воздух, мышцы натянулись нестерпимой болью. Казалось, меня разорвёт изнутри. С губ сорвался очередной стон.
– Потерпи, родной, скоро всё закончится! – засмеялся рыжий.
Моё безвольное тело беспощадно раскачивали для броска. Затем последовал непродолжительный полёт. Болезненное погружение. В ушах зазвенело, перед глазами разверзлась пустота. Вода попала в лёгкие, раздирая их обжигающей волной. Запаниковав, я, невесть откуда, нашёл в себе силы вынырнуть. Грубый тычок толстой палкой не заставил себя ждать, ею меня заталкивали под воду. Сил сопротивляться больше не осталось.
Говорят, перед смертью люди видят свою жизнь, или таинственный свет в конце тоннеля. Наверное, со мной что-то не так. Последнее что я запоминаю – физическое облегчение. Я больше не чувствую ударов. Как будто порвались стягивающие меня путы. И ещё, дикий протест. Я не успел её вернуть! Мы должны быть вместе! Она обещала.
25-27
Глава 25
Настя
Нервно поглядывая на двери Роминой квартиры, я заскочила в лифт. Столкнуться с ним сейчас не входило в мои планы. Слишком резко всё перевернулось с ног на голову. Вчерашний агрессор, вдруг проявил себя с неожиданной для меня стороны. За прошедшую неделю моей болезни, Громов не пропустил ни дня без того, чтоб наведаться ко мне. Даже Букет успел изучить его расписание, и нетерпеливо крутился у входной двери, в период между окончанием школьных занятий и его вечерними тренировками. Рома оказался очень заботливым. Да, его извечные подколы никуда не делись, но теперь они казались безобидными. Он появлялся как стихийное бедствие, и подбивал на чуждые мне поступки. Даже уговорил создать аккаунт в соц сети, когда узнал что я нигде не зарегистрирована. И первым же делом добавил себя в друзья. Мало мне его двусмысленных СМС! Мы долго и громко спорили, какие фотографии выложить на мою страничку, пока Букет, пользуясь случаем, безнаказанно очищал Ромкины карманы от вкусностей. А самое главное, Громов согласился мне позировать. Правда, как оказалось, с целью повесить свой портрет напротив моей кровати. Как он нагло заявил: «Только здесь ему место». Но это всё было дома. А как себя с ним вести в школе, я пока ещё не знала. Кто мы теперь друг другу?
Все эти мысли мигом вылетели из головы, как только я вышла на улицу. Высокая трава, деревья, кустарники всё было в белом инее. Я замерла, заворожено любуясь метаморфозой унылого ещё вчера двора. Сейчас он был безлюдным, и казалось, даже время замерло, не посмев нарушить хрупкую красоту этого хрустального царства.
– Прелесть… – тёплые ладони прикрыли мне глаза. Вишня и мята, этот аромат я узнаю из тысячи. Я плавно отвела Ромины руки от своих глаз и повернулась к нему лицом. Смотрел он вовсе не на иней. – Я боялся, что не нагоню тебя!
Ботильоны на высокой шпильке хоть и делали меня намного выше, на Громова всё равно приходилось смотреть снизу вверх. Он выглядел взволнованным, глаза лихорадочно горели из-под опущенных, длинных ресниц, а мягкая улыбка придала его лицу удивительную уязвимость.
– Так ты всё же чего-то боишься! – решила я припомнить наглецу недавнюю переписку. По сути, эти слова лишь попытка скрыть возникшую от его близости неловкость.
– Когда это касается тебя, – улыбка на его лице погасла, а взгляд вмиг стал серьёзным – боюсь до чёртиков.
– Рома…
Договорить я не успела. Громов обхватил моё пылающее лицо ладонями и медленно, словно давая шанс отстраниться, склонился надо мной.
– Будь что будет… – прошептал он мне в самые губы и приник в поцелуе. Дерзком. Волнующем. Укравшем весь воздух из лёгких. Я не была готова к этому. Не готова к тому, что земля, закружившись, ускользнёт из-под ног. Зарывшись руками в чёрные как ночь волосы, я полностью доверилась его умелым, сладким как сам грех губам. Рома, порывисто дыша, крепче прижал меня к себе, ни на миг, не прерывая эту чувственную пытку. В этот момент наши души словно соединились в одну, и воспарили высоко-высоко над реальностью.
Не знаю, сколько длился этот поцелуй, так как я окончательно в нём растворилась. К сожалению, всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Рома нехотя отстранился, но объятий не разнял. Ещё с минуту мы стояли неподвижно, касаясь друг друга лбами.
– Я иду с тобой, – глухо прошептал Громов, – прогуляемся?
– Да.
Слишком лаконичный ответ, но на большее я не была сейчас способна. Рома забрал мой рюкзак и мы неспешно, рука об руку, зашагали в сторону школы. В смятении от произошедшего я так больше не проронила ни слова, Рома тоже молчал, изредка лишь крепче сжимая наши переплетённые пальцы, словно боялся, что я исчезну.
Школа встретила нас характерным шумом, сочетающим в себе весь спектр проявления эмоции. Сметая всё на своём пути, по коридорам беззаботно носились младшеклассники. У кабинета литературы, я заметила скучающего Тима, он проводил спешащую ребятню насмешливым взглядом. У Ершова с этим связанна собственная история. В начальных классах он развлекался, бегая как угорелый по административному этажу. Ничего вокруг не видя, он размахивал огромным портфелем, одурманенный своим героизмом и безнаказанностью. Как-то раз мчится, тогда ещё пухленький Тим, мимо кабинета завуча и тут, очень некстати, дверь распахнулась. В итоге, Тимофей отделался сломанным носом, а завуч резко подскочившим давлением. После этого происшествия, Ершов ещё долгое время подозрительно косился на закрытые двери, что никак не помешало ему удачно налететь на Оксанку. Несомненно, это судьба.
Тем временем, рядом с парнем, как назло, успел собраться почти весь класс. Незаметным наше совместное с Ромой появление теперь уж точно не останется. А это грозит повышенным к нам вниманием, и если для моего спутника это вполне привычное дело, то для моей стеснительной натуры, наверняка обернется дискомфортом.
Я попыталась незаметно высвободить свою руку из цепкого, мужского захвата. Безрезультатно. Рома решительно подвёл меня к синхронно застывшим в изумлении одноклассникам.
– Доброе утро! – жизнерадостно поприветствовал их Громов и, для полноты картины, подойдя ко мне со спины, бережно обвил руками.
Уронившие челюсти ребята, не сразу даже сообразили, что надо бы ответить. А что же я? А мне их неоднозначная реакция, вдруг стала безразлична. Ромины объятия, непробиваемой стеной, укрыли меня от всех невзгод.
– Я рядом… – едва слышно прошептал он мне в затылок.
– О, вот и Шилова, наконец, объявилась! – это первым сориентировался Стас. – Ты ведь помнишь про завтрашнее мероприятие?
– И оформление зала, всё ещё на нас, – добавил Дима, трагично запустив пятерню себе в волосы, отчего они вздыбились русым ирокезом – сегодня задержимся после уроков.
– Да, тлен это всё! – махнула рукой Маша, та самая девушка с экстремальной чёлкой, – главное это наряд осени! Ты ведь готова уделать 11Б?!
– Конечно! – «…нет!» добавила про себя. Я была слишком занята самокопанием. Какое уж там платье. А у ребят вон как азартно глазки горят, война с параллельным классом на самом пике активности, и завтра финальная битва. Признаться в своей вопиющей безответственности, всё равно, что окончательно поставить крест на наших, и без того вялых взаимоотношениях. Так что, изобразив уверенную улыбку на лице, я позволила Роме увести себя в класс.
После уроков, как и договаривались, мы все собрались в актовом зале. Если быть точной, там вполне хватило бы и меня с Соколиками, но враждующие стороны посчитали это место идеальным для обмена «любезностями». И если мужская половина благополучно сохраняла, по крайней мере, видимость нейтралитета, дружно надувая воздушные шары, то девушки напоминали кровожадных индейцев, на тропе войны. А вождём была ставшая вдруг неуправляемой Ритка. Поначалу всё было относительно тихо-смирно. Машка придумала установить на сцене самодельное деревце, для антуража. В качестве ствола, мы позаимствовали напольную вешалку из кабинета химии. Красиво обернули органзой оставшейся от декорирования задней части сцены. Оставалось только смастерить шикарную крону. Благо нам предоставили огромный мешок ярких, сухих листьев и веток рябины. Вот их превращением в густую крону я с Ромой и занималась, когда на середину сцены, из-за кулис, приземлилась Ритка. Прямо на свою пятую точку.
– Сама ты жалкая дура! – не своим голосом верещала красавица, – что, патлы лишние появились?! Так это поправимо…
– А я и лысой уведу у тебя корону, – уверенно уперев руки в бока, издевалась Мартышкина, – причём, заметь, не впервой!
– Ничему тебя жизнь не учит! – угрожающе зарычав, Рита стала подниматься, – мартышка, она и есть мартышка, пусть даже крашенная и на каблуках!
– Хорош уже тявкать, как псина бешенная, – Олесю бурная реакция брюнетки явно забавляла, – ах да, дворнягам же прививок не делают…
Подскочив как ужаленная, Рита стала лихорадочно оглядываться. Её полубезумный взгляд остановился на, слегка прибалдевших, нас с Ромкой. Она злобно сощурилась, схватила пластиковый мешок с листвой и, сердито зашипев, высыпала его содержимое, чуть ли не мне на голову.
–Ты чего, припадочная, с метлы свалилась?! – подорвался Громов, но Рита уже вовсю неслась к сопернице.
– Иди ко мне, Мартышка, сейчас я тебя корону-у-ую!
Олесина попытка увернуться от разъяренной фурии не увенчалась успехом. Рита, подобно заправскому рестлеру, запрыгнула на несчастную и одной рукой вцепилась той в густую копну волос. Не удержав равновесия, иконы стиля нашей школы, неуклюже повалились на деревянное покрытие сцены. Ритка, еще, будучи в полёте, свободной рукой пыталась водрузить на многострадальную Мартышкину голову нагло отобранный мешок. Над всей этой вакханалией, под звуки «Осеннего вальса» феерично кружились остатки засушенных листьев. С Димкиной лёгкой руки, довольные внеплановым представлением очевидцы начали хлопать в ладошки.
– Что у вас тут происходит?! – окрик нашего классного руководителя был в меру сдержанным, но, как ушат холодной воды, вмиг остудил горячие головы.