– Репетируем, Дмитрий Васильевич! – вышел из положения Витя, ловко укрыв присмиревших девиц за тяжелым занавесом.
– Закругляйтесь! – а глазки так и сканируют помещение. – И приберите за собой. Развели бардак!
Как только двери за всевидящим руководителем закрылись, присутствующие зашлись дружным хохотом.
– Давно я так не смеялась! – продолжая широко улыбаться, поделилась я с Ромкой.
– Секунду! – Громов проворно обнял меня, и, прижавшись щекой к щеке, сделал на свой айфон нашу первую, совместную фотографию.
– Покажи! – состроила я брюнету глазки.
– А ты обещаешь себя хорошо вести? – хитро заглянул он мне в глаза.
– Я иначе себя и не веду! – заверила я Рому.
–Посмотрим – как-то хищно пробормотал этот несносный человек. Не переставая ухмыляться, он скинул фотографию на мой телефон.
– Ты неисправим, Громов! – констатировала я очевидный факт.
– Мы свою работу закончили, уборка на вас, бездельники! – Громов нахально помахал всем ручкой и, подхватив меня под руку, прошествовал к выходу из зала.
– Урод… – зло прошипела нам в след Рита. В руке у неё был зажат военный трофей – довольно густая прядь Мартышкиных волос.
***
– На-а-асть… – томно растягивая гласные, обратился ко мне Рома, у самых дверей моей квартиры. Он навис надо мной, упёревшись руками в стену, по бокам от меня. – Милая, признайся, когда ты хочешь, чтоб мы это сделали?
– Сделали что? – я нервно сглотнула, покраснев до корней волос.
– Как что? – изумился Рома, теперь он склонился ещё ближе, к самому уху, и уточнил проникновенным тоном. – Когда ты хочешь сходить со мной на свидание?
– Паршивец!
Его издевательский смех ещё звенел у меня в ушах, когда я, сгорая от стыда за свои грязные домыслы, спряталась за дверями родимой квартиры. А ведь мне ещё предстояло придумать, как быть с нарядом на завтра.
Перевернув вверх дном содержимое своей гардеробной, я остановила свой выбор на платье, в котором была на выпускном в девятом классе, прощаясь с покинувшими нашу школу одноклассниками. Повезло, что большинство решили остаться и нас не объединили с «Б» классом. От своих, хоть знаешь чего ожидать! Это был нежный классический наряд длинною в пол, цвета «брызги шампанского». Внимательно оглядев его ещё раз, я безжалостно схватила вещицу и побежала к маминой подруге, Руслане. Она жила в соседнем доме и являлась хозяйкой модного у нас ателье. Так как своих детей у Русланы быть не могло, она во мне души не чаяла, чем я сейчас и собиралась воспользоваться.
– Руслана, вы просто волшебница! – потрясённо восхищалась я, спустя полтора часа её усердной работы. Моё строгое платье было не узнать. Точнее от него вообще мало что осталось. Подол был укорочен на ладонь выше колен, а снизу кокетливо выглядывали бледно-золотистые кружева. Такими же кружевами был отделан корсет с очаровательной шнуровкой спереди.
– Это дополнит образ! – Руслана приложила к моей шее ленту цвета тёмного шоколада, в тон шнуровки корсета. Она была декорирована небольшой королевской розой.
– Спасибо, теперь вы моя фея крёстная! – Я крепко расцеловала растроганную женщину.
– Беги, – Руслана смахнула одинокую слезинку – платье - всего лишь полдела. Самое главное, свежее, отдохнувшее личико.
Уже лёжа в кровати, я всё не могла оторвать глаз от экрана своего телефона. Наше с Ромой фото получилось отменным. Мы счастливо улыбались, глядя в камеру. У меня в волосах задорно торчали запутавшиеся яркие листья, а Ромка со своей взъерошенной причёской и фирменным взглядом падшего ангела, был просто очарователен. Надо же, он сумел уловить такие безмятежные, чистые, а главное искренние эмоции!
Когда, внезапно, замигало сообщение от Громова, сердце взволнованно затрепетало. Он тоже думает обо мне!
«Сладких снов, мой застенчивый ослик!»
«И тебе, несносное чудище!», – мстительно хихикая, напечатала я.
«Тебе же понравилось целовать это чудище. Ай-яй-яй, а такая хорошая была девочка…»
Вот гад! Я гневно погрозила кулаком его портрету, который так и остался висеть в моей спальне.
Глава 26
Вот и наступило 28 октября, день осеннего бала. Негромко напевая себе под нос, я орудовала плойкой, превращая свои волосы в каскад крупных локонов. Платье уже было упаковано, на лицо был нанесён неброский макияж, и я задорно пританцовывала в предвкушении веселья. С удивлением обнаружила входящее сообщение от Ромы, по утрам он мне ещё ни разу не писал. Ну, ладно, писал! Некстати напомнил о себе случай на пробежке. Как же быстро я забыла все его многолетние пакости! Нехорошо! Однако думать об этом сейчас совсем не хотелось, тем более текст оказался вполне безобидным: «Доброе утро, милый ослик! Сегодня поедем на машине моего отца. Жду».
Когда я спустилась, Громов галантно открыл передо мной заднюю дверь отцовского шикарного БМВ. В мае нам исполнится по восемнадцать, и нетрудно догадаться какой подарок ждёт Ромку. Он уже даже сдал экзамен на получение водительского удостоверения. Поздоровавшись с Игорем Сергеевичем, повернулась к усевшемуся рядом Роме.
– Признавайся, что задумал? – я старалась говорить тихо, чтоб мог слышать только младший Громов.
– Откуда такая подозрительность? – в тон мне возмутился этот обаятельный мерзавец.
– Твоё невинное выражение лица всегда скрывало очередную пакость!
– Не будь занудой, принцесса. – Он прижал мою ладонь к своей груди, так, чтоб я могла ощутить его сердцебиение. – Доверься мне.
Я прищурилась, испытывающе заглядывая в чёрные, бесстыжие очи.
– Ладно, каюсь! – жуликовато улыбаясь, Рома положил мне на колени небольшую коричневую коробочку в форме сердца.
В голове яркой вспышкой загорелось воспоминание где, на день влюблённых, в третьем классе Ромка вручил мне точно такую же коробочку, с предложением мира. Я тогда чуть голос не сорвала, крича как безумная, от вида двух закрытых в ней отвратительных многоножек. В тот раз поганец впервые сослался на мою, якобы нездоровую, голову. Но самым обидным стал сочувствующий взгляд учителя, когда, вместо сбежавших членистоногих, в коробочке оказались обычные леденцы, коих я, под паукообразными чудищами, как-то сразу и не заметила. А «расстроенного» моей реакцией Рому утешали всем классом. Надо ли добавлять, что, у меня с той поры выработалась стойкая неприязнь к валентинкам и всей с ними связанной атрибутикой.
Вот и сейчас, лоб мгновенно покрылся испариной, а по телу пронеслось стадо мурашек. Я непроизвольно вцепилась в обивку сидения.
– Насть, что с тобой? – не понял Громов причины моего панического приступа. Миг, и лицо его исказила догадка. – Чёрт, Какой же я болван!
Он отобрал у меня коробку и потёр глаза руками.
– Прости, я, правда не подумал… – Рома придвинулся ближе, и сжал руками мои предплечья. – Насть, посмотри на меня.
Наши взгляды встретились, в тёмных глазах плескалось искреннее раскаяние. Я с досадой подумала, что снова веду себя как ребёнок. Пора отпустить детские обиды, мы оба выросли и изменились. Особенно Рома.
– Всё хорошо, это ведь было так давно.
– Прости. – Громов, избегая резких движений, открыл тугую, картонную крышку и положил себе в рот шоколадную конфету. – Даже не отравленные, – усмехнулся он, протягивая мне вторую, такую же.
Я послушно забрала у него своё любимое лакомство, которое и на вкус оказалось просто восхитительным.
– Ничего больше не бойся, – прошептал Рома, стирая подушечкой большого пальца прилипшую к моей губе шоколадную крошку, – просто доверься мне.
И я решилась. С присущей мне наивной верой в людей, я рискнула довериться. Громову. Тогда я ещё не догадывалась, чем это чревато.
***
Ввиду предстоящего нам бала, уроки сегодня были сокращёнными, и уже к полдню в актовом зале воцарилось массовое помешательство. Учащиеся 9 и 10 классов проводили генеральную репетицию, перед началом торжественной части. Мы должны были репетировать с 12 классом (да, у нас 12 летняя система обучения), он был немногочисленным, человек 16, в большинстве своём парни. Остальные ушли кто куда, ещё после девятого.
Девчонки уже успели переодеться и небольшими группками прохаживались по залу, красуясь друг перед другом своими нарядами. Взрывы хохота, которыми сопровождались самые удачные шуточки или насмешки над соперницами, порою перекрывали даже вполне громкую музыку. Парни же были слишком круты для всего этого, поэтому, переодевшись в костюмы, стояли в стороне одной большой компанией, лишь изредка кидая в нашу сторону оценивающие взгляды. Громова среди них я не заметила, стало немного грустно, меня волновала его реакция на моё необычное платье.
– Насть, обалдеть! – Оксанка меня нагло покрутила, потрогала свободно спадающие локоны и выдала свой вердикт. – Это не можешь быть ты!
– Почему это не могу? – смущенно запротестовала я, подметив хорошо сидящее на подруге, бледно жёлтое платье с белым поясом. Смирнова как всегда была неотразима.
– Потому! – бесцеремонно ответила Оксана. – Слишком дерзкий образ, для такой тихони. Я вот удивляюсь, как такая конфетка до сих пор ни с кем не встречалась. Ты хоть раз на свидании была?
Я покачала головой.
– Последнего несчастного, который хотел пригласить Настьку в кино, Громов спустил со школьной лестницы и отмудохал у подъезда для верности! – огорошил нас новостью Тим. – Это ещё в девятом классе было.
– Почему ты мне раньше об этом не говорил? – поинтересовалась я, недоверчиво глядя на лучшего друга.
– Разве для тебя это имело значение? – Ершов скептически приподнял брови. – Мне всегда казалось, что тебе это только в радость.
Тим прав, я была слишком зациклена на своих чувствах к Кириллу и внимание противоположного пола (как и его отсутствие) меня абсолютно не заботило.
– Шилова, надо же… – злой Риткин голосок прозвенел совсем рядом. Тим, как убеждённый пацифист, втиснулся между нами, решив, в случае чего, предотвратить рукоприкладство. Я выглянула из-за его плеча.
– Ты тоже ничего!