‑ Ладно, извини, что обеспокоил. Поеду дальше.
‑ Подожди, я вынесу тебе спички.
‑ Да ладно, чего уж там, ‑ забеспокоился Машков. – Доеду до какой-нибудь лавки, куплю зажигалку. Извини за беспокойство. Чего уж там.
‑ Нет-нет, ‑ возразил ему Ульрих. – Два европейца встретились посреди этих диких гор – почему бы не помочь ближнему? Стой здесь, никуда не уходи.
Делать было нечего. Спешный побег был чреват провалом. Пользуясь образовавшейся паузой, Машков ринулся в машину, достал из бардачка сигареты, вытащил одну из пачки, оторвал от неё фильтр и засунул себе за ухо. После этого он исследовал забор. Забор был вполне подходящий для их с Андронычем коварной затеи. Когда его складывали, щели между гранитными глыбами замазывали глиной. Но время, солнце, ветер и дожди внесли свои коррективы, и теперь в заборе кое-где появились мелкие щели и дырки. Не забор, а мечта шпиона.
Часовой вернулся не один, а в сопровождении перемазанного глиной громадного парня с обвислым носом.
‑ Привет, ‑ сказал Машков. – Как дела?
‑ Да нормально, ‑ ответил верзила, разглядывая капитана российской армии без всякого выражения на угрюмой физиономии. – Ты спички просил? Вот тебе спички. Можешь оставить их себе.
Он протянул Машкову спички, и капитан, вставив в рот сигаретку, смачно затянулся. Сделав это, он улыбнулся, махнул рукой и направился к своему грузовичку, древнему, как развалины пирамиды в Чолуле.
‑ Эй, постой, ‑ сказал верзила ему вслед.
Машков замер. Несмотря на жарищу, тело покрылось мурашками. Как-то сразу вспомнилось, что завернул он на огонёк к ребятам, которые шутить не умеют категорически. Оружия у него, разумеется, никакого не было, да и хрен бы чем ему оно сейчас помогло, оружие.
‑ Ты кто? – спросили у него. – Что вообще здесь делаешь?
‑ Я геофизик из Монтеррейского университета, ‑ сказал Машков. – Мы проводим здесь исследования.
‑ Монтеррей как будто далековато отсюда?.. – спросил белобрысый.
‑ Да? – пробасил верзила.
‑ Верно. Мы поработали в восточной Сьерра-Мадре, потом – в западной Сьерра-Мадре, теперь изучим, что творится здесь, в южной Сьерра-Мадре, и сравним результаты.
‑ Зачем? – спросил верзила.
‑ Для науки.
‑ По-моему, один хрен – что там, что здесь. Там горы, и здесь горы.
‑ Не скажи, брат. Одинаковых мест вообще на Земле нет. Везде разные… эти… структуры, текстуры…
‑ Чем же они разные? – заинтересовался верзила. – Камень и камень.
‑ Да как же! – воскликнул Машков. – Смотри сюда, я тебе покажу.
Он подошел к забору и поковырял его.
‑ Жалко, глиной замазано, так не увидеть. Брат! – обратился он к белобрысому. – Не сочти за труд, притащи мне геологический молоток из кузова!
Ульрих с готовностью отправился выполнять поручение. Ему было чрезвычайно интересно посмотреть на содержимое кузова машковского грузовика. И Машков это его любопытство прекрасно понимал.
Понятное дело, что в кузове ничего предосудительного не было. Там валялись две грязные спецовки, пустое ведро, резиновые сапоги, моток провода и молоток на длинной ручке.
‑ Эй, парень, ты что собрался делать? – забеспокоился верзила.
У Машкова почему-то вдруг прошел весь страх. Напротив, теперь какая-то веселость поднималась в его душе, бесшабашность, азарт, будто забор, на который он собрался покуситься, загораживал от мира не гнездо безжалостных убийц и террористов, а танцплощадку в рязанском парке культуры и отдыха, где местная молодая шпана назначила стрелку курсантам по поводу кем-то кому-то набитой морды. На войне было страшнее.
‑ Собрался жахнуть как следует по этому забору, чтобы отколоть кусок камня и показать тебе текстуру.
‑ Не надо жахать по забору, ‑ верзила сделал шаг вперёд, будто пытаясь собственной грудью встать на защиту весьма зыбкого архитектурного сооружения. – А то я текстуры никогда не видел.
‑ Но ты же мне не веришь на слово!
‑ Верю. С текстурой у нас всё в порядке. А забор ломать не надо. Не ты его строил.
‑ Ладно, как скажешь.
‑ Иди свой забор ломай. Ты где остановился?
‑ Пока в гостинице. Может, дом снимем. Вообще, мы тут ненадолго. Сделаем замеры и поедем дальше.
‑ Вас много, что ли?
‑ Двое. Мой коллега настраивает аппаратуру, а я еду на базар за кой-какой мелочевкой.
‑ Ну, счастливого пути.
‑ Бывай!
Машкой закинул молоток в кузов и сел за руль.
‑ Спасибо за спички! – крикнул он и завёл мотор.
Касильдо проводил взглядом удалявшуюся машину и сказал Ульриху:
‑ Надо бы присмотреть за этими физиками.
‑ Если они действительно физики, у них должно быть официальное разрешение проводить научные работы, и они должны были предъявить его властям.
‑ Ну, это легко проверить.
Машков рулил по пыльным улочкам Игуалы, насвистывая под нос что-то весёлое. Первый контакт с объектом – это, считай, полдела. Теперь он сможет, не вызывая подозрений, туда вернуться и беспрепятственно подойти к забору. Вызвать того верзилу и завести с ним мудрёный разговор на научную тему. Какой именно разговор и на какую тему – пусть Андроныч придумает. Это он у нас корифей всех наук. А дальше – по обстановке.
Глава 17. Душная ночь над Сьерра-Мадре
Последний час своей жизни Мигель Эстрада встретил в горячем лоне джипа, спрятанного в кустах поодаль от глухой дороги через горы. Он встретил этот час не чем-нибудь, а новой сигарой. Приехавшие с ним сюда Ильдефонсо Итурбуру, Рауль ‑ здоровенный парень из теуаканских крестьян, который и в одиночку был в состоянии доволочь до машины всю груду денег, и индеец Вилли Хименес из Талума отправились на тайный аэродром в джунглях за деньгами дона Фелипе. Пятый участник группы подстраховывал их, сидя в убежище номер четырнадцать в двадцати милях отсюда. С ним была радиостанция, угнанный в Таско «кадиллак» на подмену и целый арсенал всяческого вооружения. Большее количество народу привлекать к акции Мигель не счёл сообразным. Он был спокоен совершенно. Эта операция не могла сорваться или каким-либо образом выйти из-под контроля.
Время тикало, отсчитывая последние минуты жизни не очень лелеемого судьбой человека по имени Михелито Эстрада. Чёрные всадники Апокалипсиса из бригады «Дельта-Браво» бесшумно брали джип в кольцо радиусом в двести метров, занимали неуязвимые позиции в корневищах кустов, опрыскивали землю вокруг себя жидкостью почти без запаха – репеллентом против змей и скорпионов, неслышно взводили затворы автоматов, перекладывали поближе к сердцу боевые навахи, разрубающие пополам трехдюймовый гвоздь, запивали водой из пластиковых фляжек таблетки от кашля, чесали в крайний раз нос и яйца и замирали без движения, как обесточенные механизмы.
Ночь вокруг Мигеля смердела тяжёлым запахом смерти. Но он, всю жизнь дышавший этим сомнительным ароматом, ничего такого не чувствовал. Он был спокоен и весел. Операцию и её детали продумывал Октябрь. Октябрь сказал, что кокаиновая мафия деньги отдаст без разговоров. Мигель привык Октябрю верить.
Правда, до сих пор неизвестно, что за товар должна была получить мафия за свои десять миллионов. Но Агата сообщила по телефону, что уже напала на след. Значит, скоро всё прояснится.
Впрочем, последствия того, что, если ничего всё-таки не прояснится, кокаиновая мафия никакого товара не получит, Мигеля беспокоили довольно слабо. «Симтекса» у «Съело Негро» в тайных хранилищах запасено достаточно, а на десять миллионов можно будет прикупить ещё немножко.
В «Съело Негро» коммерсантов нет. В «Съело Негро» ‑ революционеры, умеющие воевать. А людям, умеющим воевать, да ещё революционерам, никакая кокаиновая мафия не страшна. Они хотят войны? Они её получат.
И вообще, армия, которая не воюет, ‑ это не армия, а банда мародёров. Да и военным вождём можно стать только на войне.
Прошло два часа после того, как пикнул маленький приёмник на запястье Мигеля. Вот-вот должны появиться его курьеры – Хименес, Рауль и Ильдефонсо. С деньгами. Или без.
Курьеров могли взять. Мигель такой возможности со счетов не сбрасывал, но был спокоен насчет себя: контрольный срок их возвращения истекал ещё через час, то есть, в общей сложности, через три часа после сигнала о приземлении самолёта, и тогда, если они к тому времени не вернутся, Мигель уедет без них. Хименес – парень крепкий, один час продержится, хоть режь его на части, не расколется, не заложит Мигеля врагам. Ильдефонсо же и Рауль вовсе к самолёту не должны приближаться, а должны с двух сторон прикрывать Хименеса. В случае, если Вилли схватят, им было наказано в бой не вступать, уходить через лес в обратную от Мигеля сторону и самим пробираться через горы к убежищу номер четырнадцать.
Но не должны, никак не должны были их схватить – потому что Октябрь… и вот: сердце Мигеля Эстрады дрогнуло, потому что из лесу вышли три тёмные фигуры с рюкзаками и с автоматами наперевес и, крадучись, приблизились к джипу.
Мигель мгновенно вскинул автомат и передёрнул затвор. Реакция у него всегда была будь здоров. Он держал их на мушке, перепрыгивая стволом с одной фигуры на другую, пока они не подошли вплотную и не сняли маски, после чего стало очевидно, что это – Хименес, Рауль и Ильдефонсо, и никто другой. Мигель вышел из машины и, подняв ствол автомата к чёрному небу, озирался по сторонам, пока курьеры спихивали свои рюкзаки на заднее сиденье джипа.
Затем он шёпотом велел им встать на стрёме, а сам полез в машину. Соратники взяли наизготовку свои «АК-74», разошлись в разные стороны от автомобиля, замерли и принялись зорко наблюдать окружающую действительность. Джунгли спали. Ничего не шуршало в джунглях, не скрипело, не лаяло, не выло, не ухало гулко и тревожно.
Ильдефонсо думал об одной из своих подружек, студентке Народного Независимого университета Понсиане Олтуски, о том, как бы, наконец, сподвигнуть её на анальный секс, прямо завтра же после дела, потому что очень хочется. Он уже заводил с нею разговор на эту тему, но она только взглянула на него с холодным недоумением, интеллигентка фуева, будто он ей невесть что предложил. Неужели его любовь не стоит такой ничтожной жертвы? Он же не просто какой-то вшивый студент вшивого университета. Он – революционер, будущий народный герой Маньяны. Он свою биографию автоматными очередями и кровью подлых врагов пишет в веках. Что ж, что больно. Зато – быстро.