Баатора, Девяти Преисподней.
Рисунок. Мэйн
Это казалось несправедливым, ужасно несправедливым, и усиливало мои ощущения того, что я попал в хитрую волчью яму, из которой нет выхода. В то время как из соседней ямы выход есть. Хреновенький, но есть.
Информацию по лемурам, мэйнам и многому другому мы с Сири нарыли пока томились ожиданием в КПЗ. Вернее, я сидел и томился, а Сири тем временем добывала информацию.
Утоляла свой голод.
Меня, вместе с другими участниками спецоперации, транспортировали на секретную базу в суперсовременном микроавтобусе без опознавательных номеров. Хотя по факту база оказалась не такой уж секретной, и по тому же ДубльГИС’у проходила как какой-то заурядный санаторий на берегу Бердского залива. Санаторий этот даже сайт свой имел в интернете, на котором был вывешен прайс на услуги и фотки номеров. Фэйк, конечно, но всё же.
То, что меня везли в относительном комфорте с другими бойцами, а не в соседнем фургоне с Панком-1, обнадеживало и давало основание рассчитывать на возможность относительно благоприятного развития дальнейших отношений конкретно с этой госструктурой.
Однако по прибытию всё происходило как в дешевом американском фильме. Меня посадили в маленькую комнатку со столом, двумя стульями и зеркалом во всю стену, и оставили томиться, дозревать. Любой дурак понял бы что из-за зеркала за мной наблюдают. Любой, не имеющий виртуального ассистента. Сири, не обладая материальным телом, в момент выяснила что зеркало — бутафория, а следят за мной по камерам совсем из другого помещения, расположенного тут же неподалеку.
Состав наблюдателей на мой взгляд подобрался довольно интересным. Там присутствовал оперуполномоченный Гришко Ю. С., успевший снять бронник, кибер-боец с позывным Берегиня-1, тоже без брони, в серебристо-зеленом комбезе армейского кроя и трое незнакомых личностей, которых я окрестил «майор», «док» и «вербовщик». Гришко я пометил как «опер», а берегиню — «язва». Люблю ярлыки вешать, есть у меня такое.
Майор был в форме, с погонами полковника (как подписала Сири) и орденом или медалью, или просто значком (не разбираюсь я в этом), с плешью, густыми усами, и с фуражкой, лежащей на столе. Док облачен в серый свитер, потертые джинсы, халат и очки, тоже лысый, но небритый, с недельной щетиной. Вербовщик щеголял темно-синим костюмом с галстуком, был гладко выбрит, опрятен, и имел цепкий неприятный взгляд.
Мурыжили меня часа полтора-два, прежде чем начать беседу, наверное, хотели потрепать нервы, подождать пока я психологически созрею. При этом смартфон не отобрали, что, вероятно, являлось частью оказываемого психологического давления. Вообще, на базе стояли глушилки сотового сигнала, но Сири взломала местный вай-фай и подключила нас к нему. Всё то время что нас «мариновали», я старательно делал вид что зависаю в смартфоне, а на самом деле слушал информацию, которую передавала мне Сири об этом заведении и его хозяевах.
Размышления наблюдателей обо мне и о моей дальнейшей судьбе хоть и были обидными и в целом нелицеприятными, но зато после них я уже не тешил себя ложными надеждами и точно знал, что со мной будет дальше.
Помимо прямого мониторинга наблюдателей Сири, по мере своих оцифрованных сил, шерстила местные базы данных, вываливая на меня тонны совершенно новой информации, которая отображалась в смежном виртуальном пространстве. Смартфон хоть и работал, но для стороннего наблюдателя выглядел выключенным. Представляю как ребят бесило то, что я лажу в погасшем смартфоне, ведь они прекрасно понимали, что на самом деле он работает, просто для них выглядит кирпичом.
Основной затык с местными базами данных заключался в подключении. Вай-фай в санатории использовался для номинальных целей. Всё более-менее серьезное передавалось исключительно при прямом подключении по оптоволокну. Все компьютеры были изолированы, каждый имел только те доступы, которые были разрешены его владельцу, причем доступы были физические, проводные.
Сири теперь, на втором уровне, могла подключаться к устройствам, в том числе и к ПК, ноутам и серверам, так что ломать ей ничего и не приходилось. Подключилась к компу, скачала всю доступную с него информацию, перешла к следующему. Всё, что находила интересного — пересылала мне. То есть до чего-то реально секретного мы не дотянулись, но досье на всех участников, стандартные протоколы допросов и вербовки, общее положение дел в стране и роль и функции этой конкретной организации мы узнали.
Так же успели составить представление о тех людях, с которыми придется дальше работать. Мне даже было жаль, что меня мурыжили всего два часа, можно было много чего еще интересного разузнать. Потом мы с Сири разработали собственную стратегию поведения, которую и реализовывали уже в процессе вербовки.
Вербовкой занимался Вербовщик, не зря я на него такой ярлык повесил. Опер с Язвой следили за допросом из соседней комнаты. Берегиня реально была рыжей язвой, своего мнения обо мне она даже и не пыталась скрывать и ретушировать. И не думаю, что экран монитора был тому виной, было видно, что этот персонаж привык говорить всё что думает о людях прямо в лицо. Также было видно, что Опер давно и хорошо ее знает.
С Берегиней-1 разговор не задался еще на берегу, на месте боя. Меня попытался обследовать местный эскулап и вколоть что-то, чего я естественно сделать не позволил. После этого подвергся насмешкам со стороны Язвы, которая окрестила меня «бегемотом, который боялся прививок» и посоветовала вспомнить что в концовке он стал-таки желтым и сильно об этом пожалел. На что я довольно прямолинейно ответил, что ни на грош не доверяю ни ей, ни людям вокруг, и что любую попытку медикаментозно на меня воздействовать восприму как акт агрессии и отвечу именно так как приказал президент РФ — симметрично и молниеносно.
Для демонстрации серьезности своих намерений я пробил потусторонним зарядом, в его узкой «бронебойной» квази-модификации, руку врача, в которой тот всё это время держал инъектор и настойчиво пытался меня им тыркнуть, несмотря на мои активные возражения. После этого обращаться со мной стали гораздо жёстче, но в то же время и гораздо аккуратнее. Гришко заявил, что я получаю второе официальное предупреждение. Третьего не будет.
Вербовщик начал издалека, очень серьезным тоном и с извиняющейся миной на лице:
— Иван Васильевич, извините за задержку, — покаялся он. — Ситуация внештатная, людей не хватает на то, чтоб всё оперативно разгрести. Потихоньку тонем в бюрократии, знаете ли, часовая операция выливается в недельное оформление отчетов. Бумажки, бумажки, бумажки… В такие моменты с глубоким сожалением вспоминаю о своей оперативной работе!
— А чего ушли? — участливо спросил я, включаясь в игру.
— По ранению, увы, — убедительно развел руками вербовщик. — К сожалению и такое бывает.
— Раньше и меня вела дорога приключений, но потом мне прострелили колено… — метко прокомментировала Сири; черт, где только успела нахвататься?
Она расположилась в комнате с остальными участниками, и вместе с ними наблюдала за допросом по огромному, на всю стену, навороченному монитору в стиле киберпанк. Помимо основного изображения на мониторе присутствовала куча параметром обо мне, пульс, температура, эмоции, мимика, в общем полный расклад от местной нейросети. Сири вывела мне картинку этой комнаты на нескольких виртуальных мониторах, и я наблюдал за наблюдателями с неменьшим интересом, чем они за мной.
Анализ их поведения в ироничной форме предоставляла Сири. Этим она слегка походила на Берегиню-1, но ее шутки были менее частыми, более точными и гораздо более смешными.
Кстати, Язву на самом деле звали Василиса, Сири нашла досье на нее, но ознакомиться с ним досконально я пока еще не успел.
— Понимаю, — состроил я сочувственную мину вербовщику.
— Меня зовут Аркадий Петрович Райкин, — представился юморист и протянул визитку. — В дальнейшем нам часто придется контактировать, по крайней мере в ближайшее время, пока не разберетесь в обстановке. Если возникнут вопросы, любые, звоните не стесняясь.
Я кивнул и убрал визитку в карман.
— Вы столкнулись с обстоятельствами, которые переводят вас в особую категорию граждан с приставкой «сверх». Теперь ваша жизнь в обществе будет регламентироваться несколько иным сводом законов. И не спешите радоваться, обязанностей теперь у вас станет больше, чем привилегий. Увы. После нашего разговора вас проводят в ваш номер, где вам будет предоставлена вся необходимая литература. Ознакомитесь с ней, пройдете пару тестов, подпишете пару бумажек и можете возвращаться к привычной жизни, но уже по новым правилам. Думаю, за день-два управимся.
Он помолчал, крутя в руках пачку сигарет. Я уже не любил его за это, он ведь прекрасно понимает, что я должен хотеть курить, и мне придется попросить у него сигаретку, а это — первое одолжение в мою сторону, за которое я психологически окажусь ему признателен. Проникнусь, так сказать, доверием. Он же не знает, что курение для меня давно уже не зависимость. Однако в соответствие с нашим планом я должен идти у них на поводу.
— Не угостите сигареткой? А то уши уже в трубочку свернулись… — проникновенно признался я.
— А, да, конечно! — «неожиданно» встрепенулся вербовщик. Протянул сигарету, достал из-под стола пепельницу и протянул зажженную зажигалку. — Курите на здоровье.
Несколько глубоких затяжек я сделал молча, «наслаждаясь» и «смакуя», после чего поблагодарил:
— Премного благодарен, вы мне, прям, жизнь спасли…
— Что за идиоты? — язвительно возмутилась Василиса с виртуального монитора. — Сосут табачным кампаниям и еще благодарят за это…
Сири специально вывела на мониторах еще и звук, чтоб я не выдавал себя бегающими по тексту субтитров глазами.
— А меня наоборот напрягают люди без слабостей, — вставил Гришко. — Не люблю таких. Чем больше слабостей, тем больше на них рычагов давления.