День ещё не успел полностью расцвести, а уже тускнел, подбирал подолы белого одеяния и прятался от надвигающейся тьмы, летевшей вместе с ураганом и пожирающей всё видимое пространство. Острые лезвия ветра срезали высохшие осенние ветви с деревьев, шторм втягивал их внутрь своего огромного тела, крутил вместе с другим подобранным мусором, и всё это ливневое безумие уже почти нагнало состав, тяжело двигающийся вперёд.
Поезд резал снежную целину, шёл на предельной скорости, чтобы поскорее убраться с открытой местности и доехать до станции, где точно было здание вокзала, и со всех сторон железную дорогу густо обступал лес. Уходивший в стороны косыми полосами снег, вылетавший из-под бешено стучащих колёс, был похож на два белых крыла и казалось, что в сторону застывших посреди поля людей летит большой зверь, тянущий за собой грозно рычащее грозовое облако.
Заворожённые страшной картиной, люди недвижимо стояли и безмолвно молились, чтобы этот поезд остановился возле них, потому что только так они могли выжить и избежать столкновения с ураганом, хотя они не знали, что позади них есть ещё одна опасность, которая была куда страшнее урагана. И только чуткое ухо собаки уловило в какофонии природных мотивов посторонний чуждый звук. Пёс резко развернулся, вздыбил шерсть на загривке и, поставив метлу хвоста в боевую стойку, замер, приготовившись к бою, потому что уже совсем близко теснилась целая толпа долбиков.
– Баба Вася, прости, некогда тебя вытаскивать, надо как-то эту махину остановить, иначе нам капец.– Твою налево, – стиснув зубы, сказал Толоконников и, оценив расстояние до мчащегося поезда и приближающихся заражённых, вдруг сорвался с места и, сев за руль автомобиля, крикнул:
– Давай, Миша, – просто отозвалась баба Вася, – давай.
Толоконников рванул назад, поставил машину поперёк рельсов и, вцепившись в руль, уставился в пустоту поля, где близкий ураганный ветер вздымал над землёй лёгкий снег и тряс деревья.
– Алексей Иванович, чего делать? – сухими губами спросил бледный машинист.
– Тормози. Новые пассажиры нам не помешают. – сузив щёлки глаз, сказал мужчина. – Рома, ты пока не высовывайся. – проговорил он. – Это твои?
– Всехние. – отшутился Роман. – Но посади их лучше отдельно, а то там такие горячие мужские, – он помолчал, – мозги.
– А то бы я сам не догадался. – плотнее застёгивая куртку, сказал Алексей Иванович и, выйдя на мостик замедляющего движение поезда, крикнул. – Бегите в седьмой вагон, там пусто. Я не могу рисковать людьми, вы можете быть больны.
– За нами погоня, мы не успеем, – проорал Кудрин, тыкая пальцем за спину и показывая на толпу долбиков.
– Так меньше разговаривай и больше делай, – отрезал Алексей Иванович, – я не буду рисковать. Или в последний вагон, или я просто сейчас закрою дверь. И даже не вздумайте оттуда соваться куда-то, просто выкину всех и уеду.
Кудрин зло заходил желваками и закричал:
– Быстрее, быстрее, бежим вперёд. Суслик, давай бабу Васю вытащим. Тузик, твою мать, – он дёрнул за холку всё ещё стоявшую в стойке собаку, – беги уже.
Суслик с Кудриным буквально выдернули бабу Васю с заднего сиденья, Толоконников отогнал машину вперёд и, схватив несколько пакетов с провизией, обогнул голову поезда и побежал за остальными. Люди, цепляясь за стылые поручни, набивались в проходе, падали, спотыкаясь о высокий порог, и поскорее отползали, чтобы освободить остальным место. И как только за последним человеком закрылась дверь, о стальное тело поезда стали биться подбегающие заражённые.
Ехавшие в составе люди прильнули к окнам и с затаённым ужасом смотрели, как долбики несутся за пытавшимися уйти от погони. Эта картина была настолько страшной, что некоторые не выдерживали и просто уходили подальше, лишь бы не видеть скорой расправы, но были среди пассажиров и те, кто не мог оторваться от происходящего на улице, потому что сейчас в смертельной опасности находились те, кто был им очень дорог.
Эмма, еле добежавшая до спасительного вагона, отползла в угол тамбура, чтобы никому не мешать, и осела там, трясясь всем телом и пытаясь хоть как-то успокоить бешено бьющееся сердце, и всё время думала о том количестве адреналина, который сейчас стегает внутри неё ребёнка. Кудрин, последним забежавший в вагон, несколько минут не мог отпустить ручку двери, ему казалось, ладони приварились к ручке, и если он хоть на секунду разожмёт побелевшие пальцы, то внутрь прорвётся смерть, с воем носившаяся вокруг поезда и пытающаяся достать свою законную добычу.
– Ваня, – тихо проскулила Эмма, – ты можешь подойти ко мне? – попросила она.
– Что? – голос женщины не сразу пробился сквозь ватную пелену, оседавшую вокруг Кудрина, – что такое? – кое-как оторвав ладони, мужчина обернулся и, увидев перепуганное лицо Эммы, подсел к ней. – Не бойся, всё позади. Всё позади.
– Нет. – Эмма подняла к нему заплаканное лицо. – Я беременна. – прошептала она и развернула к Кудрину ладонь, перепачканную кровью.
В этот момент вдруг везде потух свет, поезд сбросил скорость и стал замедляться, колёса явно крутились уже только по инерции, а спустя немного времени состав и вовсе остановился.
– Что происходит? – Алексей Иванович влетел в кабину машиниста и посмотрел на погасшие электронные табло.
– Электричество, походу, каюкнулось. – рассеянно тыкая в безжизненные кнопки, сказал машинист.
– Куда оно каюкнулось? – рыкнул Алексей Иванович.
– Так, а я откуда знаю, – по-бабьи взвизгнул на последнем слове машинист, так как в лобовое стекло локомотива ударилась ветка и полетела дальше.
– Что здесь? – в переходе между вагоном и локомотивом появился Рома.
– Электричества нет.
– Дизтопливо есть? – быстро спросил Роман.
– Да откуда?! – плачущим тоном сказал машинист. – Его было малость, срасходовали всё, пока топились и гонялись на пробные перекаты.
– Какие пробные перекаты, – поморщился Рома, – короче, что делать будем? Нам сейчас к такой-то матери все окна повыбивает и вытянут нас отсюда, как улиток из раковины.
– Не знаю.
– Лёша, мозг включи. Напиши своей благодетельнице.
Алексей Иванович вздохнул, смерил взглядом Романа и выдохнул:
– У меня без электричества не работает средство связи. – поджав губы, сказал он и, глянув в маленькое, оконце и добавил. – Здесь окна крепите, а я пошёл посмотрю как у нас дела.
– Нет. – Роман покачал головой. – Пойду я. С ней связываешься только ты, поэтому должен остаться на месте.
– Я с тобой, я за Крис. – тихо сказал Алексей Иванович. – Она в первом вагоне, в медицинском, и сразу обратно.
– Добро. Я бойцов возьму, а то, боюсь, встреча в седьмом вагоне может быть слишком бурной.
– Выкидывай без сожаления, если будут бодаться. Оставь только учёных, мне нужны только они и раз уж так удачно получилось, что мы встретили их по дороге, то теперь одной головной болью меньше.
– Удачно, не то слово.
Рома вышел в тамбур, поморщился от запахов лекарств, завозившихся в носу, и оглядев пространство плацкартного вагона, превращённого во временный госпиталь, покачал головой.
– Только место и средства расходуем.
– Рома, здесь только те, кто может пригодиться. – отозвался Алексей Иванович и кивнул на шевелившего губами в агонии болезненного сна мужчину, – вот этот врач.
– Это Никита. – присмотревшись к молодому человеку, проговорил мужчина. – Я тебя понял, ты знаешь как лучше. – вздохнул Роман. – Я бы, честно говоря, сразу удалил с поезда Кудрина, Толоконникова и даже Костю, несмотря на то что он учёный. Они все очень опытные бойцы. Рослик и Кирилл воспитаны Кудриным, а тот спуску не даёт. Женщины и нужные учёные, остальных за борт. Зачем тратить ресурсы?
– Это ценный биоматериал. – тихо проговорил Алексей Иванович. – Такие как твой Кудрин или Толоконников продержатся гораздо дольше, чем какой-то хиляк. Но если мы сейчас начнём с ними воевать, то неизвестно чем это закончится. Давай сделаем вид, что мы хотим дружить.
– У тебя не очень получится дружить с Толоконниковым. – тихо отозвался Роман и перевёл глаза на сидевшую неподалёку бледную Крис. – Там така любовь с его стороны.
– Посмотрим. – сказал мужчина и резко обернулся к окну, куда прилетел кусок какого-то железа, со скрипом царапнувший тонкую преграду.
Ася, видевшая, как мимо неё пронеслись дорогие ей люди, теперь сидела как на иголках, пытаясь понять, как к ним пробраться. А отсутствие света и суматоха из-за происходившего вокруг давали ей сейчас карт-бланш. Обзор из окна позволил увидеть, что люди забежали в соседний вагон, и сейчас Ася потихоньку стала пробираться по проходу, за спинами застывших возле окон перепуганных пассажиров.
– Девочки, – она уверенно взяла за руки девчонок, вжавшихся в кресло, – пошли.
– Куда?
– За мной. – шёпотом проговорила она.
Быстро юркнув в тамбур, женщина аккуратно прикрыла дверь, повернула замок на двери и, втолкнув девочек в соседний вагон, услышала позади себя окрик и встала, повернувшись спиной к двери.
– Ты куда? – спросил охранник, заметивший движение в коридоре.
– Страшно очень. Давки боюсь, – быстро соврала девушка, – здесь не так много народу. И там окна большие, если эти, – она кивнула на улицу, – как-то их разобьют, то здесь есть шанс спастись.
– Не дури мне голову. – нахмурился охранник. – Давай обратно.
– Правда, там очень страшно. Все возбуждённые, не соображают ничего. – часто задышала Ася. – Давай здесь постоим. – она на секунду замолчала, потом, внутренне решившись, подошла ближе к мужчине, – можно я тебя обниму, я вся дрожу.
Охранник был другой, не тот, что приставал к девушке утром, и ещё мог не знать её легенду, и сейчас был шанс как-то отвлечь его, чтобы перебраться в вагон к своим и предупредить об опасности.
– Нашла время, – несколько нервно сказал мужчина, но не отодвинулся.
Девушка, видя, как его взгляд скользит по её шее, медленно расстегнула пуговицы на рубашке, отодвинула ткань, глубоко обнажая декольте и, взяв его ладонь, положила сверху на свою грудь.