Не знаю, что хотел ответить мне вампир, но раздался скрежет отпирающегося замка, и узники как по команде замолчали.
Ворота в Башню медленно открылись, и в коридор вплыл Корнелиус, сопровождаемый каким-то невнятным типом в грязном поварском халате и столь же неприглядном колпаке. Он толкал перед собой тележку, на которой стояла здоровенная кастрюля. Рядышком громыхали несколько мисок, чистота которых даже на расстоянии не внушала оптимизма.
Я с подозрением посмотрела на тележку и подумала, что, скорее всего, я не настолько хочу есть, чтобы пробовать то, что мне предложат в этом заведении. Но, с другой стороны, при освобождении у моих друзей и без того будет полно проблем: не хватало им ещё и обо мне беспокоиться. Раз уж узники до сих пор живы, значит, и со мной ничего не случится… наверное.
– Господа узники, – скрипучий голос старосты призраков я узнала бы при любых обстоятельствах, – еда… Забирайте миски, через полчаса они, как обычно, исчезнут: кто не успеет поесть, будет голодным до завтра.
– А что там? – очень-очень вежливо поинтересовалась я. – А то вдруг что-нибудь, что я не очень люблю? Это будет грустно, господин Корнелиус, правда? Вот Крис, например, терпеть не может овсянку, вот прямо ужас-ужас как. Он любит котлетки и рыбку… Нет, не думайте, это не тот Крис, который в камере напротив. О вкусовых предпочтениях этого я могу только догадываться…
Призрак застыл посреди коридора, а потом как-то очень быстро переместился к моей камере и с невероятным удивлением смерил меня взглядом с ног до головы. Как ни странно, но вампир в своей камере не стал ни возмущаться, ни грозиться отомстить. Может, смирился со мной в качестве родственницы? Буду верить именно в такой вариант, оно как-то приятнее…
– А ты как тут отказалась, ведьмочка? – глава замковых призраков выглядел озадаченным. – И почему ты одна? И где уважаемые Кристофер и Сириус? Мне тут на досуге пришёл в голову один интереснейший парадокс философского плана, который мне очень хотелось бы обсудить с глубокоуважаемым Сириусом.
– Вы представляете, меня взяли и перенесли сюда, в камеру, совершенно не спросив моего согласия и не дав взять с собой фамильяра. Нет, ну вы представляете, господин Корнелиус? Что за безобразия творятся в вверенном вашим заботам месте, мэтр? Хватают, сажают…
– Ох, как неловко получилось, – искренне, как мне показалось, вздохнул староста призраков, – такая беда, такая неприятность… Ай-ай-ай…
– Господин Корнелиус, – подумав, обратилась я к старосте призраков, – как вы думаете, сколько магов нужно, чтобы изгнать из замков всех призраков?
– В каком это смысле – изгнать? – высокомерно переспросил мэтр. – Мы веками жили в этом замке, и уж точно не тебе, ведьмочка, что-то менять.
– Я и не претендую, но император сегодня сообщил всем, кто входит в его ближний круг, – доверительно шепнула я, – что планирует сделать мне предложение и что будет счастлив исполнить любой мой каприз. Мой намёк достаточно прозрачен, мэтр?
– Но ты же не захочешь лишить всех нас крова? – уже слегка напряжённо уточнил Корнелиус, наблюдая, как повар – или кто был этот тип в колпаке – раскладывает по мискам малоаппетитное варево.
– Почему? – искренне спросила я. – Что мне помешает? Я вам пожаловалась, можно сказать, обратилась за поддержкой и помощью, а вы издеваетесь… Как вы считаете, как на это отреагирует мой … наш император?
– Думаю, Эдуард будет крайне разочарован, – вдруг подал голос мужчина из второго номера, в смысле – второй камеры, – и разгонит вас всех к такой-то матери. Ищите себе потом новый замок, но сразу скажу – ко мне даже не обращайтесь, я не пущу. Может, конечно, вампиры согласятся – у них своеобразное чувство юмора…
– Не согласятся, – у решётки сверкнули багровые глаза, – я три года мечтаю посчитаться с некоторыми…
– И я не приглашаю, – колокольчиком прозвенел голос Оливии, – простите, магистр, но вы – не самое приятное привидение в этом мире…
– Но вы, мэтр Локвис, вы-то, если что, нам не откажете? – обратился совершенно выбитый из равновесия мэтр Корнелиус к старичку из первой камеры. – Если вдруг что…
– Не уверен, мой друг, не уверен… – проговорил старичок, даже не стараясь скрыть ехидство в голосе, – понимаете ли, я чрезвычайно заинтересован в возрождении Академии, и если то, что рассказала нам эта прелестная барышня – правда, а я склонен ей верить, то новый император нужен мне исключительно в качестве союзника.
– Но что вы все от меня хотите? – не выдержал Корнелиус, и я мысленно утёрла трудовой пот. – Что я могу?!
– Выпусти эту девочку, Корнелиус, – мягким шёпотом, от которого бросало в дрожь, проговорил вампир, – и мы, возможно, замолвим за тебя словечко.
– Ну, допустим, – призрак нервно пролетел по коридору туда и обратно, – допустим, я её выпущу. Куда она пойдёт? Её же утянет Изнанка!
– А ты помоги, – подсказал старичок, – это в твоих силах, тебе ли не знать!
– Не могу, – мрачно ответил призрак, – Хозяин не простит мне. Ваш император далеко, а он близко. Простите меня, но даже призрачное существование мне как-то стало дорого…
– А если… – не договорил старичок, вдруг прервав себя на середине фразы, – что это?
Мы прислушались, и я уловила где-то в отдалении постепенно приближающийся топот, сопровождающийся какими-то криками.
– Ну вот, я же говорила – сегодня придут всех спасать, – сообщила я, снова забираясь на лавку и с надеждой глядя на ворота.
Послышался топот, ворота распахнулись, и в коридор вбежали запыхавшиеся Эдуард, Дин и Сильвена.
– Времени мало, – скомандовал император, а я подумала, что если всё закончится благополучно, то я не стану отказываться от счастья, которое предлагает мне судьба, – вытаскиваем всех, а там уже разберёмся. Лин, ты здесь?
– Здесь, – радостно пискнула я, и увидела, как полыхнули неистовым счастьем и облегчением глаза Эдуарда, – но сначала вытаскивайте всех остальных, я тут всё-таки самая крепкая…
– Хорошо, – кивнул император и скомандовал, – Дин, бери Оливию и неси к выходу. На площадке передашь её Ромашке и бегом обратно.
Дин кивнул и метнулся к двери камеры, где в прошлый раз мы видели Оливию. Он приложил к замку какой-то амулет, и тяжеленная дверь со скрипом распахнулась.
– Но как же..! – попытался призвать всех к порядку Корнелиус, заламывая призрачные руки.
– Сильвена, твой вампирюга напротив меня, – крикнула я в окошко, и девушка, кивнув, размытой тенью скользнула к нужной двери, приложила к замку такой же амулет и распахнула дверь, чтобы уже через несколько секунд появиться снова. Сильвена поддерживала высокого худого вампира, который жадно припал к фляге, которую я уже у неё видела и поняла, что там та самая обогащённая кровь, о которой вампирша нам говорила.
Эдуард тем временем открыл камеру, где сидел его давний враг, но тот оказался нормальным мужчиной и отложил выяснение отношений на потом, предложив свою помощь. Поручив ему вытаскивать старичка, Эдуард пробежал по коридору, прикладывая амулет ко всем дверям. Юноша, который был в камере в моём ряду, но почему-то не участвовал в общей беседе, вышел сам и помог вытащить двух существ, расовую принадлежность которых пока определить не удавалось, особенно мне из моей камеры. И наконец-то Эдуард открыл мою камеру, быстро прижал меня к себе, что-то невразумительное прошептал и быстро потащил меня на выход. Пробегая по коридору, я видела, что все камеры пусты, и это меня невероятно радовало: мы смогли!
Только пролетев ворота и оказавшись в знакомом коридоре, я смогла перевести дыхание и прерывающимся от бега голосом сказать:
– Спасибо! Ещё немного, и либо они поубивали бы меня даже через двери, либо я выдохлась бы. Никогда в жизни так не уставала, как сейчас, пытаясь их расшевелить…
– Ты молодец, – с гордостью посмотрел на меня такой же взмыленный и запыхавшийся Эдуард, – мы, когда поняли, кто это был, сначала растерялись, если честно. А потом Арктур сообразил, что тебя, скорее всего, запихнули в Башню: это было бы самым логичным. Поэтому решили по-быстрому собраться и начать операцию по освобождению раньше, чем планировалось.
Переговариваясь таким образом, мы добежали до площадки, на которой застали немаленькую такую толпу, в которой перемешались освобождённые и освободители. На небольшом каменном пятачке было негде не то что присесть, а даже встать.
– Лин! – вопль Саманты раздался неожиданно, и на меня, потолкавшись сквозь толпу, налетела абсолютно счастливая гномочка. – Ты цела, хвала Страннику милосердному!
– Да всё со мной в порядке, что ты так суетишься? – я растроганно хлюпнула носом, обняв подругу. – Главное, что всех вытащили.
– Да, но мне кажется, что пора покинуть это не слишком гостеприимное место, проще говоря – пора отсюда делать ноги, – задумчиво проговорила Сэм, и я согласно кивнула. Мне тоже казалось, что чем быстрее мы окажемся от Башни на максимальном расстоянии, тем спокойнее всем будет.
– Господа бывшие узники! – звонкий голосок Сэм отразился от каменных стен, и все повернулись к ней. – Несомненно, всем есть, что рассказать и о чём спросить. Но мне кажется, что чем быстрее мы окажемся за пределами Башни – тем лучше. Идти все в состоянии?
– Мы можем, если что, помочь, – сказал бывший враг Эдуарда, а миловидный юноша с удивительно красивыми серыми глазами согласно кивнул и встал рядом с ним.
– Я тоже… помогу, если нужно, – неожиданно для всех проскрипел вампир, который выглядел уже гораздо бодрее и свежее, чем некоторое время назад.
– Тогда хватаем всех, кто не может идти сам, и валим, – решила Саманта, не утруждая себя соблюдением правил поведения. Впрочем, никто не обратил никакого внимания на её слишком вольную речь, лишь Ромашка тепло улыбнулся.
Мужчина и юноша, который, судя по всему, был сыном графа Рангера, подхватили с двух сторон старичка, от волнения с трудом державшегося на ногах. Дин поднял на руки побледневшую Оливию, а вампиру достался один из неопознанных пока заключённых. Второй шёл сам, тяжело опираясь, впрочем, на плечо Ромашки. Мы с Самантой шагали сами, а Эдуард замыкал шествие, готовый в любой момент прикрыть уходящих.