Психология животных
Большой пес, переходя шоссе, попадает под автомобиль. Его миролюбивое выражение свидетельствует о том, что с ним обычно обращались лучше, что он домашнее животное, которому не причиняли никакого зла. А сыны высших слоёв буржуазии, которым не причиняли никакого зла, обладают ли они миролюбивым выражением лица? С ними обычно обращались не хуже, чем с собакой, которая теперь попала под автомобиль.
За Вольтера
Твой разум однобок, нашептывает однобокий разум, ты поступил несправедливо по отношению к власти. О постыдности тирании трубил ты патетически, плаксиво, саркастически, громогласно; но о добре, что творит власть, ты умалчиваешь. Без тех гарантий безопасности, которые может дать только власть, добру бы никогда не существовать. Под сенью власти бурлят, играя, жизнь и любовь, им удалось вырвать у враждебной природы и твою долю счастья. — Внушаемое апологетикой является одновременно и истинным, и ложным.
При всех великих достижениях власти только она одна способна совершать несправедливость, ибо несправедливым бывает только приговор, за которым следует приведение его в исполнение, а не речь адвоката, которой не внемлют. Только в том случае, когда эта речь сама нацелена на угнетение и защищает силу вместо слабости, соучаствует она во всеобщей несправедливости. — Но власть, продолжает нашептывать однобокий разум, представлена людьми. Компрометируя её, ты их делаешь мишенью. И те, кто придут после них, возможно, окажутся ещё хуже. — Эта ложь говорит правду. Когда фашистские убийцы ждут своего часа, не следует натравливать народ на слабое правительство. Но даже союз с менее брутальными силами не обязательно имеет своим логическим следствием замалчивание подлостей.
Шансы на то, что благодаря разоблачению несправедливости, кого-либо от дьявола защищающей, пострадает благое дело, всегда были гораздо меньшими, чем то преимущество, которое получал дьявол, когда ему предоставлялось право разоблачать несправедливость. Как же далеко должно было зайти общество, в котором одни только негодяи все ещё говорят правду и о весело продолжающемся линчевании твердит без устали Геббельс. Не добро, но зло является предметом теории. Ей воспроизводство жизни предполагается во всякий раз уже определённых формах. Её стихией является свобода, её темой — угнетение.
Там, где язык становится апологетичным, он уже коррумпирован, по самой сути своей не способен он быть ни нейтральным, ни практическим. — Неужели ты не можешь обратить внимание на хорошие стороны и провозгласить первопринципом любовь взамен бесконечной горечи! — Существует только один способ выражения истины: мысль, отрицающая несправедливость. Если подчёркивание хороших сторон не снимается в негативном целом, то оно прославляет собственную противоположность: насилие. При помощи слов я могу интриговать, пропагандировать, суггестивно внушать, и это та их особенность, благодаря которой они, как и всякое действие, включаются в действительность, и которая понятна лжи. Ей создаётся впечатление, что и противоречие существующему происходит в угоду забрезжившим формам насилия, конкурирующим бюрократиям и властителям. В своём неописуемом страхе она способна и желает видеть только то, что есть она сама. Всё, что входит в её медиум, язык как инструмент, становится идентичным ложи, как становятся идентичными между собой вещи в темноте. Но сколь бы верно ни было то, что не существует такого слова, которым не могла бы в конечном счёте воспользоваться ложь, всё же не благодаря ей, но исключительно в жёстком противостоянии мысли власти становится явственным приносимое ей благо. Бескомпромиссна ненависть к террору, осуществляемому по отношению к самой что ни на есть распоследней твари, вызывает законную благодарность со стороны пощаженного. Взывание к солнцу есть идолопоклонство. Вид от зноя засохшего дерева рождает предчувствие величественности дневного света, который не должен в то же время опалять озаряемый мир.
Классификация
Всеобщими понятиями, образуемыми частными науками путём абстракции или аксиоматически, формируется материал для наглядного представления, равно как и имена для единичных явлений. Борьба против всеобщих понятий бессмысленна. Но этим ещё никоим образом окончательно не решается вопрос о достоинстве всеобщего. То, что является общим многим единичным явлениям или то, что постоянно повторяется в одном из них, далеко не обязано быть чем-то более стабильным, более вечным, более глубоким, чем особенное. Шкала родов и видов не является одновременно и шкалой значительности. Именно это было ошибкой элеатов и всех тех, кто следовал им, с Платоном и Аристотелем во главе.
Мир неповторим. Простое повторение моментов, все вновь и вновь навязывающих себя в качестве одних и тех же, скорее походит на тщетную и подневольную литанию, чем на спасительное слово. Классификация есть условие познания, но не оно само, а познание в свою очередь разрушает классификацию.
Лавина
В современности нет более места поворотам. Поворот в положении вещей всегда является поворотом к лучшему. Но когда в такие времена, как нынешнее, бедствование достигает своего предела, небеса разверзаются и обрушивают всю свою огневую мощь на тех, кто и без того уже все потерял.
То, что обычно причисляли к области социального, политического, способствует этому впечатлению в первую очередь. Первые полосы ежедневных газет, некогда казавшихся благополучным женщинам и детям чуждыми и вульгарными — газета отдавала трактиром и бахвальством, — в конечном итоге, жирной печатью своих заголовков вошли в дом реальной угрозой. Гонка вооружений, заокеанские события, напряжённость в Средиземноморье, бог знает что за кичливые понятия, в конце концов, действительно нагнали на людей страха перед Первой мировой войной. Затем пришла, с её все более и более головокружительными цифрами, инфляция. Когда она остановилась в своём беге, это не означало поворота, но явилось лишь ещё большим бедствием, рационализированием и спадом. Когда цифры отданных за Гитлера голосов стали сначала скромно, но уверенно расти, стало ясно, что лавина пришла в движение.
Цифры отданных на выборах голосов вообще являются характерными для этого феномена. Когда к вечеру ещё пред-фашистского дня выборов начинали поступать результаты из различных частей страны, одной восьмой, одной шестнадцатой частью голосов уже предрешался общий итог. Если десять или двадцать округов en masse избирали какое-либо направление, то остальные сто оказывались не против. Так давал о себе знать дух унификации. Сущность мира совпадает со статистическим законом, посредством которого подвергается классификации его внешняя сторона.
В Германии фашизм победил с помощью вопиюще ксенофобской, враждебной культуре коллективистской идеологии. Теперь, когда он опустошает планету, народы вынуждены бороться против него, ибо не остаётся никакого иного выхода. Но когда все уже будет позади, дух свободы вовсе не обязательно начнёт распространяться по всей Европе, её нации, возможно, станут такими же ксенофобскими, враждебными культуре и псевдоколлективистскими, каким был фашизм, от которого они были вынуждены обороняться. Движение лавины не прервет с необходимостью даже поражение фашизма.
Основным принципом либеральной философии был принцип «и-и». В совйеменности, судя по всему, более в ходу «или-или», однако таким образом, как если бы всякий раз решение было уже принято в пользу дурной стороны.
Изоляция посредством коммуникации
То, что средство сообщения изолирует, справедливо не только применительно к духовной сфере. Ныне не только лживый язык диктора на радио прочно отпечатывается в мозгу в качестве имиджа языка и препятствует общению людей между собой, не только реклама пепси-колы заглушает рекламу разрушения континентов, не только призрачная модель киногероев предвосхищает объятия подростков и адюльтер. Прогресс буквально разлучает людей. Маленькое окошко в вокзальной кассе или банке предоставляло служащему возможность пошептаться с коллегой и поделиться с ним убогими секретами; стеклянные окна современных бюро, огромные залы, в которых вместе располагаются бесчисленные служащие и где так легко за ними наблюдать как публике, так и менеджеру, более не допускают ни приватных бесед, ни идиллий. И в учреждениях налогоплательщик защищён теперь от бесполезной траты его времени теми, кому платят тут жалованье. Ныне они изолированы в коллективе.
Но средство сообщения разобщает людей также и физически. Железной дороге пришёл на смену автомобиль. Благодаря собственной автомашине уменьшается число дорожных знакомств со всегда несколько опасными hitchhikers. На резиновых шинах люди путешествуют строго изолированно друг от друга. Зато в каждом рассчитанном на одну семью автомобиле разговаривают лишь о том, что обсуждается в любом другом; беседа в такой обособленной семье регулируется практическими интересами. Подобно тому, как всякая семья с определённым доходом тратит, в полном соответствии с предписаниями статистики, один и тот же процент на жильё, кино, сигареты, в зависимости от классов автомобилей схематизируются и темы разговоров. Когда люди встречаются по воскресеньям или останавливаются во время путешествий в гостиницах, меню и номера которых идентичны на соответствующем уровне цен, они обнаруживают, что по причине возрастающей изоляции они становятся всё более похожими друг на друга. Коммуникация приводит к уподоблению людей друг другу путём их разъединения.
К критике философии истории
Не род человеческий есть, как то утверждалось, отклонение от естественной истории, побочное и ошибочное образование, возникающее из-за гипертрофии такого органа, как головной мозг. Это справедливо по отношению лишь к разуму известных индивидов и в течение кратких периодов, может быть, даже по отношению к некоторым странам, в которых подобного рода индивидам экономикой предоставлена полная свобода действий. Такой орган, как мозг, человеческий интеллект, обладает достаточной мощью, чтобы образовать собой очередную эпоху в истории Земли.