Внутри капиталистической мануфактуры, капиталистической фабрики, монополии отношениям обмена места нет. Здесь все принадлежит капиталисту (неважно, индивидуальному или коллективному), и движение предмета труда в процессе изготовления товара по технологической цепи не сопровождается сменой форм собственности. Внутри капиталистической мануфактуры царят отношения совместного планомерно организованного труда — отношения кооперации. Это означает, что процесс капиталистического производства как процесс производства прибавочной стоимости есть процесс, планомерно организованный. Здесь важнейшими являются отношения планового управления. Более того, с ростом централизации и концентрации производства место отношений управления среди экономических отношений капитализма расширяется. Капиталистическая экономика, состоявшая из мелких островков планомерности в море бушующего капиталистического рынка, становится состоящей из крупных плановых островов, проливы между которыми становятся все более узкими.
Переход в монополизированной капиталистической экономике к работе на заказ перекидывает мостики планомерности между постоянно растущими плановыми островами, причем увеличивается число мостиков, перекинутых государством. Буржуазное государство централизует все большую часть капитала и дает монополиям заказы уже не только от лица предприятий государственного сектора, а непосредственно от лица государства. Государство выступает не только как комитет по политическим делам буржуазии, но и как комитет по управлению общим капиталистическим хозяйством от имени капиталистов, сложивших воедино часть своих капиталов.
Отношения управления экономикой со стороны капиталистического государства приобретают, таким образом, экономический, базисный характер и входят в состав экономических отношений современного монополистического хозяйства.
Это фундаментальный вывод, с которым при анализе современной капиталистической экономики никак нельзя не считаться.
4. Государственное управление в современной экономике
Государственное управление экономикой современного монополистического капитализма не является на сегодняшний день делом выбора руководящей государственной верхушки. Смена в ней лиц и партий может поменять и меняет масштабы и формы государственного регулирования экономики, но сам факт государственного регулирования — управляющего воздействия на экономику со стороны государственных органов, осуществляющих общие интересы класса капиталистов, есть непреложный императив, закономерность современной капиталистической экономики. Попытки игнорировать эту закономерность сама же экономика наказывает как волюнтаризм разрастанием или возникновением кризисных явлений, а адекватное применение рычагов государственного регулирования благоприятно сказывается на экономическом развитии.
Возьмем крупнейшую по масштабам и уровню экономического развития капиталистическую страну — Соединенные Штаты Америки. Много написано, и справедливо, про то, что Соединенные штаты грабят весь мир, эксплуатируют более отсталые страны, что американский доллар не обеспечен в достаточной мере и что с его помощью американский империализм наживается за счет народов других стран. Все это так. Но почему североамериканцам удается грабить другие народы? Потому что они экономически слабее или потому что они экономически сильнее других стран? Ответ очевиден. У Соединенных Штатов Америки самый высокий в мире объем валового внутреннего продукта, самая высокая производительность труда, причем темпы роста производительности труда (4 процента в год) вдвое выше, чем в странах Евросоюза. Это позволяет без ущерба для экономики США понижать курс доллара по отношению к евро и таким образом завоевывать рынок европейских стран для удешевляющихся с понижением курса доллара американских товаров.
Отсюда следует, что нужно не только разоблачать американский империализм, но и анализировать, на чем зиждутся экономические успехи американцев. И хотя на экспорт они охотно отправляют обветшалые рецепты либеральных экономистов, сами американцы вовсю используют арсенал методов государственного регулирования экономики. И этот арсенал с теми или иными изменениями вынуждены использовать все крупные империалистические державы, чтобы удержаться на плаву и устоять в жестокой межимпериалистической конкурентной борьбе.
Во-первых, в Соединенных Штатах Америки действует прогрессивная шкала налогообложения. В отличие от российских новоявленных капиталистов, установивших плоскую шкалу налогообложения и не желающих, таким образом, иметь значительные общие финансовые ресурсы, североамериканские капиталисты платят в бюджет своего государства тем больший процент, чем более они богаты. Соответственно они и могут рассчитывать на выгоднейшие государственные заказы, во-первых, потому, что для таких заказов в бюджете имеются средства и, во-вторых, потому, что в конкурсах на получение выгодных заказов выигрывают, естественно, те, кто наиболее богат. Так что те, кто вносит в бюджет больший процент налогов, тот больше из него и получает, прихватывая при этом и деньги других, более мелких налогоплательщиков.
Наличие в государственном бюджете значительных финансовых ресурсов позволяет финансировать общегосударственные программы развития науки, образования и техники, которые не в состоянии финансировать ни один отдельный даже очень крупный капиталист. Тем самым создаются необходимые условия для того, чтобы достижения научно-технического прогресса мог использовать и каждый отдельный капиталист. Применение же достижений научно-технического прогресса в обновлении парка оборудования создает техническую основу для роста производительности труда при широком его материальном стимулировании.
Путем понижения нормы процента за пользование кредитными деньгами государство поощряет обновление и расширение производства на новой технической базе. Те, кто наиболее активно внедряет научно-технические достижения, пользуются льготами по налогообложению.
На втором месте в мире по уровню производительности труда стоит Франция. Не в последнюю очередь потому, что во Франции сильно развит и планомерно организован государственный сектор экономики. Внедрение государственных программ развития науки, техники и образования позволяет увеличивать объемы производства не за счет переработок и удлинения рабочего дня и рабочей недели, а преимущественно за счет роста производительности труда. Не случайно правительство по собственной инициативе провело закон о 35-часовой рабочей неделе, заложив тем самым основу для дальнейшего прогрессивного развития. Неплохо бы и нашим новоявленным предпринимателям понять, что уставший, вымотавшийся рабочий — плохой агент научно-технического прогресса, что на "давай-давай" в современной высокотехнологичной экономике далеко не уедешь.
Кому не известен опыт так называемых "азиатских тигров", к числу которых относят Южную Корею? Но ведь чтобы догнать более передовые страны, южнокорейской экономике пришлось реализовать шесть пятилетних планов. Опыт этой страны ярко свидетельствует в пользу государственного регулирования экономики и даже прямого государственного планирования.
Но мы вполне можем обратиться и к опыту передовых в экономическом отношении регионов нашей страны. В Санкт-Петербурге и Ленинградской области руководство не уповает на стихию рынка, а разрабатываются, проводятся через законодательные собрания и соответственно финансируются городские и областные программы. На основе этих программ проводятся конкурсы на получение городских и областных заказов. Так что экономическое развитие получает по существу планомерный характер. В итоге темпы роста производства в Санкт-Петербурге и области составили в последние годы свыше тридцати процентов в год. При таких темпах нетрудно решить задачу удвоения валового внутреннего продукта.
Но, к сожалению, на российском уровне с подачи г. Грефа акцент делается не на государственное регулирование экономики, а на распродажу государственных пакетов акций приватизированных предприятий, и темпы развития российской экономики не случайно оставляют желать лучшего. А ведь задача удвоения ВВП — это всего лишь задача возвращения на тот экономический уровень, который у нас был в 1990 году.
В России до сих пор сохраняется отсталая плоская шкала налогообложения: все платят подоходный налог 13 процентов, в то время как во Франции ставка прогрессивного подоходного налога доходит до 56,8 процента. И вот денег у нас не хватает ни на образование, ни на науку, ни на культуру, ни на обеспечение здоровья населения, а без здорового, образованного и культурного работника какой же научно-технический прогресс? В то же самое время олигархи купаются в миллиардах долларов, не зная, куда их девать.
Банки у нас в России сейчас больше похожи на меняльные и ростовщические конторы. Они не столько кредитуют хозяйственные организации, сколько собирают деньги с юридических лиц за то, что те держат в банках деньги. А должно быть все наоборот: банк должен платить за пользование чужими деньгами. Но для этого он должен эффективно кредитовать производство. А это, в свою очередь, требует понижения ставки процента, что упирается в высокую ставку рефинансирования Центробанка, и мы снова уперлись в проблему государственного регулирования.
Россия, как говорится, продолжает носить выкинутые Европой шляпки и пытается в современную эпоху руководствоваться залежалыми рецептами монетаристов. Вот и буксует наша экономика. Давно пора выбросить вон этот старый хлам.
5. Кейнс и кейнсианство
Объективные процессы отрицания стихийного рыночного регулирования долгое время не находили своего отражения в буржуазной экономической литературе. Доказанная К. Марксом в "Капитале" неизбежность экономических кризисов просто игнорировалась буржуазными теоретиками по принципу: "если факты противоречат теории, тем хуже для фактов". Между тем кризисы перепроизводства на фоне недопотребления низов повторялись с завидной регулярностью. Буржуазные экономисты между тем продолжали строить радужные прогнозы в отношении будущего экономического развития. В Гарварде образовалась целая школа, которая рассчитывала показатели будущего экономического развития, нимало не считаясь с тем, что эти расчеты предполагают бескризисное развитие, а вот с этим — то дело обстоит из рук вон плохо. Приближался роковой для мирового капиталистического хозяйства 1930 год, а Гарвардские барометры на перспективу показывали "ясно".