Поэтому мы должны, сознавая свои и чужие ошибки, не вычеркивать ничего из своей истории: отрицательный опыт – тоже опыт, он тоже промыслителен. Отказ от части исторического национального опыта имеет те же последствия, что и раскол внутри гражданского общества или отдельной личности. Как не устоит царство, которое разделится в себе, так не устоит и та личность, которая внутренне разделена противоречиями, конфликтами, двойной жизнью, лицемерием и ложью. Здание может стоять долгие годы, и вдруг – землетрясение. Если здание целостное, если его конструкция не повреждена, то оно выдержит.
Точно так же и наша человеческая жизнь. Пока всё спокойно, вроде ничего и не происходит. И вдруг землетрясение, которое сотрясает нашу личную, семейную, общественную, государственную жизнь, – и тогда рушатся личности дезинтегрированные, лишенные целостности. Поэтому, когда мы говорим о целомудрии, мы говорим не только о личной этике. Мы говорим о чем-то гораздо большем – о способности человека оставаться человеком и осуществлять свою высокую миссию вне зависимости от потрясений в том числе и исторических.
Целостность человека – это залог его жизненного успеха и нравственного совершенствования. Целостность множества людей обеспечивает защиту духовной и культурной самобытности нашего народа, его мировоззрения и представлений о справедливости как основе национального согласия, социального мира и возрастания культурных достижений.
Хорошо ли мы помним, за что мы воевали, в чем значение Великой Победы, одержанной нашим народом в 1945 году? Долг каждого из нас – помнить подвиг наших предков, готовых идти на жертву ради высокого нравственного идеала, ставшего основой национального самосознания. Этот идеал входит, конечно, в непримиримое противоречие с тем, что мы называем сегодня псевдокультурой, массовой культурой, направленной на потакание похотям, стимулирующей потребление, превращающей людей в «эго-машины».
От противоречия этих отношений возникает глубокий мировоззренческий конфликт должен нас всех к чему-то привести. От того, кто в нем выиграет, будет зависеть не только судьба нашего народа и нашей страны, но и судьба всего рода человеческого.
В данном контексте можно говорить об особой роли нашего народа в разрешении этой исторической коллизии. И эта роль определена самой историей. В России не было Ренессанса, мы перешли в модерн непосредственно из эпохи святоотеческого мировоззрения. У нас высокие религиозно-нравственные принципы и научно-критическое начало в лице науки и русского инженерного гения не отрицали друг друга, не боролись друг с другом, по крайней мере, пока в эти отношения не включились власть и идеология. В этом немыслимом для Европы синтезе и заключается наше историческое призвание, наш уникальный путь. Этот путь проложили великие подвижники, от князя Владимира до патриархов Тихона и Сергия, и одновременно великие ученые и изобретатели, от Михаила Ломоносова и Ивана Кулибина до Константина Циолковского и Сергея Королева. Мы владеем методом, который позволяет проложить христианскую традицию в будущее вместо того чтобы законсервировать ее в прошлом. При всем недоброжелательном и критическом отношении к этой нашей способности за рубежом, мы должны со спокойсвием и уверенностью продолжать идти своим путем в будущее и адаптировать в нем то бесценное наследие, которое передали нам наши предки.
Как не вспомнить слова А. С. Пушкина: «Два чувства дивно близки нам, // В них обретает сердце пищу: // Любовь к родному пепелищу, // Любовь к отеческим гробам. // На них основано от века // По воле Бога самого // Самостоянье человека, Залог величия его». Возможно, я не прав, но мне кажется, что в европейских литературах такие строки в XIX веке уже не могли появиться.
Отличительными особенностями нашей истории и культуры являются многовековой опыт добрососедства, межнационального и межрелигиозного диалога, согласия народов, объединенных в историческую Русь. Этот опыт мы также восприняли у Византии. Исторически все страны так называемого византийского круга сохранили в целости свои уникальные культуры и языки. Культурная гегемония, до сих пор характерная для самосознания Запада, не характерна для нашей культуры.
Наша национальная культура немыслима без стремления к народному единству, справедливости и миру, но ей не свойственна идея превосходства над другими культурами, она не имеет экспансионистского вектора. Именно поэтому мы столь болезненно переживаем любые нестроения в жизни народов, объединенных с нами общей историей и духовно-нравственными ценностями.
В культурном опыте человечества заложено великое многообразие. Это данность, основная характеристика нашего бытия, которая в условиях тесного, взаимозависимого и взаимосвязанного существования народов становится особенно важным фактором общественной жизни. Необходимо найти такой модус взаимодействия цивилизационных моделей, который приводил бы не к столкновению и противостоянию, но к партнерству и взаимообогащению, что является необходимым условием процветания всего человечества.
Россия как самобытная цивилизация являет собой уникальный пример такого единства в многообразии.
В современной России сосуществуют и находятся в тесном диалоге разные духовные традиции и культурные модели: Восток и Запад, религиозное и секулярное мировоззрение. История нашей страны свидетельствует о том, что перед лицом общего врага сплачивались христиане и иудеи, мусульмане и буддисты. Все они бок о бок сражались, защищая свое общее Отечество. В годы гонений на верующих они вместе страдали, нередко проявляли солидарность и взаимную поддержку.
Всем нам доводилось слышать от наших зарубежных единоверцев и партнеров слова восхищения Россией, где нет ни христианофобии, ни антисемитизма, ни исламофобии. Убежден, что мы сможем совместными усилиями сохранить и приумножить это ценное достояние.
К сожалению, куда менее благополучно обстоит с этим дело на Украине, находящейся по соседству. Страна переживает очень сложный и болезненный отрезок своей истории.
В этой ситуации очень большую роль играет Украинская Православная Церковь. Сегодня она является единственной миротворческой силой на Украине, ведь паства у нее есть и на востоке, и на западе, и в центре страны. Она не может обслуживать политические интересы отдельных групп, партий или географических районов Украины. Она призвана нести всем ту весть, которая способна преобразовать умы и сердца людей и, в том числе, содействовать примирению.
Гражданское и национальное противостояние внутри Украины сказываются и на российско-украинских отношениях, что во многом обусловлено – и это уже ни для кого не секрет – действиями внешних сил. Но я верю, что Россия и Украина, переживающие ныне серьезные испытания во взаимоотношениях, смогут, вопреки всему, сохранить историческую близость, общие интересы и цели, если проявят стойкость по отношению к давлению со стороны внешних геополитических игроков и инициированной этими игроками активности радикальных, ультраправых групп и организаций. Мы не можем позволить геополитическим жерновам перемолоть наше многовековое духовно-культурное единство.
Другой важный для нас регион это – Сирия, в том числе и в связи с проживанием там большого количества христиан.
В 2014-м году, несмотря на попытки отговорить меня от поездки в Сирию, я все-таки поехад в эту страну. Был в Дамаске, совершал там богослужения, и был свидетелем народного воодушевления и энтузиазма. Разговаривая и с мусульманами, и с христианами, встречаясь с политическими деятелями, я понял: если радикалы исламского толка придут к власти в Сирии, то первыми, кто от этого пострадает, будут христиане. Как это уже произошло в Ираке.
Еще при режиме Саддама Хусейна мне довелось побывать в этой стране, в том числе в северных районах, в Мосуле и его окрестностях, где я посещал древнейшие христианские монастыри, видел благочестие народа и радовался тому, что в мусульманском окружении спокойно существуют христиане. Сейчас от всего, что видел, практически мало что осталось: монастыри разрушены, храмы взорваны. То же самое могло произойти и в Сирии. Именно поэтому христиане активно поддержали законного президента Башара Асада и его правительство, – в стране был обеспечен определенный баланс сил и, что очень важно, люди чувствовали свою защищенность. И участие России в сирийской ситуации было связано не только с решением геополитических вопросов. Присутствовала и другая важная идея – защита христианского меньшинства. Еще в 2013-м году, когда в Москву на празднование 1025-летия Крещения Руси приехали главы Поместных Православных Церквей, то во время встречи с Владимиром Владимировичем Путиным, основным и самым сильным посылом в его адрес были просьбы о том, чтобы Россия приняла участие в защите христиан на Ближнем Востоке. Благодаря этому, по крайней мере в Сирии, был предотвращен геноцид христиан.
Заступничество за единоверцев и – шире – за тех, кто не может сам защитить себя – это, не побоюсь этого слова, благородная роль. Замечательно, что Россия не уклоняется от этой роли.
«Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» – задавался вопросом святой царь-псалмопевец Давид. Сегодня, через три тысячи лет после того, как были сказаны эти слова, нам снова предстоит ответить на этот вопрос.
Сегодня борьба за будущее – это борьба за антропологию. Это борьба за определение того, что есть «человек». Сюда входят вопросы о биотехнологиях, прогрессе человеческой природы, искусственном бессмертии.
Уже слышатся голоса, которые утверждают, что в скором времени удастся так модернизировать наш разум, наше тело и отношения в обществе, что возникнут новые существа, превосходящие людей. Не случайно идеология этого процесса называется «трансгуманизмом», – то есть, существованием по ту сторону человека, за пределами человечности.
Вера в технологию сегодня пришла на смену вере в прогресс. Это квазирелигия. Не только она сама, но и ее исходные предпосылки являются ложными, потому что источник совершенствования находится внутри человека, а не снаружи. Обратное утверждение ведет в сторону от магистрального христианского пути, в конечном счете – в сторону расчеловечивания, а значит, к разрушению социума и концу истории.