Но, в конечном счете, надежды ложных проповедников не оправдались. Несмотря на самоослепление многих и многих, нравственное чувство, возгретое христианской идеей, поддержанное христианской культурой, сохранялось в сердцах наших людей. Но у Церкви, ослабленной после тяжелых испытаний XX века, к сожалению, не хватало в то время ресурсов, чтобы явить свидетельство о Христе каждому человеку.
Кроме того, в 1990-е так и не была преодолена догма об отделении Церкви не только от государства, но по существу и от общества. Многие пропагандисты новой, постсоветской идеологии негласно и неформально ратовали за то, чтобы Церковь продолжала оставаться в правовом гетто, сопротивлялись ее социальной миссии.
В ситуации неопределенности, апатии и холодного цинизма нарастали проявления социальной энтропии. Вслед за ослаблением и распадом государства возникли межнациональные конфликты, произошли разрывы экономических, культурных и общественных связей, крах экономики и обнищание населения, деградация образовательных, правовых и культурных институтов, катастрофическое снижение качества попечения о здоровье граждан, сокращение рождаемости – чуть позднее страна буквально сорвалась в демографическое пике.
Несмотря на все это Церковь не отступала от своего долга, что проявилось, в частности, в ее миротворческой миссии в момент острого кризиса в 1993-м году, в условиях многочисленных межнациональных конфликтов на постсоветском пространстве, в том числе и в ходе гражданского противостояния на Украине во втором десятилетии XXI столетия.
Постепенное устранение последствий социального регресса конца ХХ века началось только в 2000-е годы. В некоторых частях постсоветского пространства регресс все еще продолжается и углубляется, угрожая целостности общества. Тем не менее, общая тенденция становится более оптимистичной. В ряде стран бывшего СССР участие Православной Церкви в общественной жизни стало более заметным, а ее внутренняя деятельность по-новому раскрылась и укрепилась в новых исторических условиях.
При этом мы обязаны сделать необходимые выводы из итогов завершающегося на наших глазах исторического периода. Опыт потрясений ХХ века показал необходимость осознания политическими, общественными силами и их лидерами ответственности за последствия своих действий, какими бы благими намерениями они ни были обоснованы. В основе любых преобразований должно лежать стремление к консолидации, а не к разобщению и розни по общественным, политическим или иным мотивам. Тем более важно, что Православная Церковь сохраняла и сохраняет консолидирующую роль в странах бывшего Советского Союза и стремится в соответствии со словом Священного Писания «иметь мир со всеми» (Евр. 12:14), с помощью доступных средств объединить общество, сохранить духовные, культурные и человеческие связи с целью устроения церковной и общественной жизни.
Не будем скрывать, что и сегодня есть в обществе определенные силы, которые не желают, чтобы Церковь говорила своему народу правду, чтобы она обращалась к людям с пророческим словом. Нам говорят: запритесь за дверями своих храмов и делайте там что хотите, но вы не имеете права обращаться к людям. Мы не входим в полемику с теми, кто так говорит, хотя и знаем, что едва ли не каждое доброе слово Церкви сегодня некоторые стремятся встретить клеветой, исказить его смысл, с тем чтобы оно не достигло сознания людей. Но в конечном счете это пустая трата времени. Невозможно изолировать Церковь от народа, потому что Церковь – это и есть народ. Никаким средствами сегодня невозможно закрыть наши уста, и мы будем провозглашать Божию правду, в полной мере сознавая, что это очень рискованное служение.
Я очень надеюсь на мудрость и мужество нашего духовенства, на его готовность исповедовать Христа и словом, и делом. Ведь если мы и в этот раз не достучимся до человеческих умов и сердец, все может вновь кончиться катастрофой. Мы не вправе допустить ни того, что случилось в начале семнадцатого века, ни продолжения трагедий века двадцатого: никаких расколов, смут, революций и контрреволюций в России больше быть не должно.
В нынешней России, к счастью, нет лишних посредников между властью светской и властью духовной. Осуществляется прямой и свободный диалог между Патриархом и государством, высшей церковной властью и соответствующими министерствами и ведомствами. Этот диалог дает возможность Церкви формулировать свое понимание происходящего в стране, обращать внимание на такие темы, как общественная нравственность, социальная жизнь, экологические проблемы, нравственное измерение внешней и внутренней политики. Все это формирует в обществе ясное понимание самостоятельной позиции Церкви. И самое важное заключается, может быть, в том, что эта позиция основывается на тех же нравственных принципах, на которых сегодня основывается и наше законодательство. Эти принципы вырастают из нашей духовной, нравственной традиции, которая сегодня государством российским не оспаривается.
Этот нравственный консенсус представляет собой ценностный фундамент общества. Если существует консенсус относительно главных нравственных ценностей, вокруг него гармонично строятся все общественные отношения – создается приемлемое для людей законодательство, политическая практика соответствует интересам народа.
Могу с удовлетворением констатировать, что сейчас, после многих проблемных десятилетий, Церковь и государство, говоря о важных проблемах, используют один язык. Но за это нам пришлось заплатить немалую цену. Мы пришли к этому состоянию ценой многих лишений и жертв. И в последние годы проводится серьезная и кропотливая работа по изучению и осмыслению этого трудного пути.
При опоре на доступные источники широко развернулась исследовательская и издательская деятельность, связанная как с историей нашей Церкви в минувшем столетии, так и с историей конкретных монастырей и храмов, а также отдельных архипастырей, священнослужителей и мирян, прежде всего новомучеников и исповедников. И, кажется, правомерно поставить вопрос: «Не приближаемся ли мы к тому времени, когда нам потребуется фундаментальный академический труд „История Русской Православной Церкви в XX веке“»?
Повторю: в XX веке наша Церковь прошла через тяжелые испытания. Были и сложности во внутреннем ее устроении, и неслыханные гонения на ее верных чад. Но, как сказал в 1920-м году при наречении во епископа священномученик Иларион (Троицкий), «Церковь Божия стоит непоколебимо, лишь украшенная, яко багряницею и виссоном, кровью новых мучеников. Что мы знали из церковной истории, о чем читали у древних, то ныне видим своими глазами: Церковь побеждает, когда ей вредят». Нам предстояли еще многие десятилетия гонений, но наши новомученики и исповедники подвигом стояния за веру засвидетельствовали непреложность обетования Спасителя: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). И в этом смысле прошлое нашей Церкви является священным и заслуживает благоговейного и трепетного отношения. Задумываясь над тем, что произошло с нами, мы воздаем должное подвигу нашего народа, а наипаче же прославляем новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Выстроенная за два с лишним десятилетия в России система государственно-религиозного взаимодействия соответствует закрепленному в Конституции принципу светскости государства. Этот принцип не противоречит паритету в отношениях верующих и неверующих, как бы радикалы с обеих сторон не пытались внести разлад в эту ситуацию. Я надеюсь, что светский характер государственных институтов никогда не приведет, как это случилось в ХХ веке и как хотелось бы сегодняшним сочинителям всевозможных «кодексов» и «регламентов» религиозной жизни, к принудительному атеизму или принудительному секуляризму. Светскость не должна породить никакую форму обязательной идеологии – ведь это противоречило бы духу и букве Конституции нашей страны.
Следование данному принципу одинаково важно и для государственной власти, и для Русской Православной Церкви: государство и религиозные объединения не вмешиваются во внутренние установления друг друга. Не было ни одного случая, чтобы в течение моего служения в сане Патриарха кто-то из представителей государственной власти предпринял хоть малейшую попытку вторгаться в кадровое или иное направление политики Русской Церкви. С другой стороны, у меня и у моих собратьев нет никакого желания вторгаться в государственные дела. Есть другое – нравственная ответственность Церкви и ее стремление, как любой благонамеренной общественной организации, – выражать свое мнение в отношении того, что происходит в стране и особенно того, что затрагивает внутреннюю, духовную жизнь людей.
За три десятилетия, минувшие с начала масштабного возрождения церковной жизни в странах исторической Руси, многое было сделано в области развития миссии, образования, молодежной и социальной работы, взаимодействия с казачеством. На наших глазах был возрожден и сейчас активно развивается институт военного духовенства, теперь уже ставший неотъемлемой частью системы подготовки и воспитания личного состава армии и флота. Духовное просвещение и нравственное воспитание военнослужащих, а также сотрудников органов внутренних дел, пенитенциарных учреждений, сотрудников МЧС, устроение храмов и молитвенных комнат в местах нахождения отбывающих наказание, а также в высших учебных заведениях, готовящих специалистов для военной и гражданской службы, – все это не просто плод успешных миссионерских усилий Церкви, но насущная необходимость нашего времени. Утверждение нравственных ценностей как основания жизни и деятельности людей во всех сферах их бытия – это ответ на общую заботу о благополучном будущем нашей эйкумены – русского мира. Конечно, расширение и усложнение задач требует новых, талантливых, неординарных и верных делу людей, связанных общей ответственностью. Не в последнюю очередь это касается и нашего епископата.
В данный момент в составе епископата Русской Православной Церкви около 400 архиереев. Это почти в четыре раза больше, чем до революции. Численность епископата сегодня означает не увеличение бюрократии, а приближение архиерея к жизни паствы, к жизни народа, их реальное соприкосновение и взаимодействие с обществом. И мы уже можем видеть добрые плоды этих усилий.