(Азгару.) А ты… почему-то немилый сегодня.
Наиля уходит в другую комнату, приносит отцу костюм.
Г а р и ф (зашнуровывая туфли). Все меня тут воспитывал! Я обычно таких воспитателей матом — и за порог! А старшего брата… Законы родства и почитания!
А з г а р. Устал. Дело запутанное веду. Шесть раз судом слушалось. Я уже седьмой по счету следователь, который им занимается. Убийство, инсценированное под самоубийство.
А р с л а н о в. А-а… Да, да! (Отмахиваясь.) Давай только не будем сегодня об этом… Закурить бы!
Г а р и ф. Ну, а ты, конечно, клубок размотал?
А з г а р. Разматываю.
Г а р и ф. И что там? В этом клубочке?
А з г а р. Да так… В одном райцентре семь лет назад сын начальника ГАИ двумя выстрелами из малокалиберной винтовки…
А р с л а н о в. Малокалиберной?..
А з г а р (протягивает отцу сигарету). Да, двумя выстрелами из малокалиберной винтовки… убил свою жену.
Н а и л я. А дальше?
А з г а р. До того, как приехала «скорая помощь», все было сделано, чтобы инсценировать самоубийство. К этой версии приложили руку эксперты, следственные органы. Дело было прекращено. Через три года в другом городе выстрелом из охотничьего ружья он убил другую женщину.
Н а и л я. Садист он, что ли?
А р с л а н о в. Нет… У тебя не те сигареты… У тебя что, Гариф?
Г а р и ф (протягивает пачку, весело). В расход надо таких пускать с ходу. Зуб за зуб — и весь разговор. А то разводят гуманизм на киселе, слушать тошно.
А з г а р (усмехаясь). Ты бы гуманизм не разводил, конечно?
Г а р и ф (весело). Нет, не разводил бы.
А р с л а н о в. И что? И первое убийство доказать можно? Доказано все?
А з г а р. Новой экспертизой. Все оставляет след.
А р с л а н о в. Увлекла тебя страсть к умножению богатств, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь… Но что мы должны узнать, что?
А з г а р. О чем ты?
Звонок в прихожей.
А р с л а н о в. Кто-то пришел? (Словно стряхивая с себя наваждение, обрадованно.) Рашида!
Рашида Галеевна выходит.
(Оживленно.) Да, очень интересно! (Расхаживая по комнате.) Очень интересно. И все-таки… (Останавливается, смотрит на сына.) Жаль, что ты не пошел по моим стопам! Каждый день сталкиваться с изнанкой жизни…
А з г а р. Душно сегодня. Погода какая-то!
Г а р и ф (роясь в кипе приветственных адресов). Что это тебя до официальных торжеств кожей завалили?
А р с л а н о в. Привез один дурак: показать, обрадовать… (Резко.) Наиля, убери куда-нибудь!
Г а р и ф. Дожить бы до такой кожаной горы! (Наиле.) Подожди, не уноси…
А р с л а н о в. Гора у тебя будет еще выше. Если не свалишься…
Г а р и ф. Не свалюсь! (Раскрыв один из адресов.) Посмотрим, посмотрим, что о тебе пишут!.. Та-ак… «Вами лично, дорогой профессор, и под Вашим руководством выполнены работы, имеющие непреходящее значение…» Ясно! (Раскрывая другой адрес.) «В Вашем лице, лице крупного ученого, известного во всем мире, мы, научные работники, находим в то же время достойный пример скромности, простоты и беспредельной любви к работе. Мы глубоко уважаем, любим и ценим Вас не только как крупнейшего ученого, но и как чуткого и обаятельного человека…» Это, так сказать, из области эмоций. Непременно женщина сочинила.
А р с л а н о в (с усмешкой). По слогу, кажется, мой зам по науке.
Г а р и ф. Мильон подписей! Точно, твои институтские!
А р с л а н о в. Вообще-то он, верно, несколько женоподобен, мой зам. Особенно со спины.
Все смеются.
Г а р и ф. Я же говорю! У меня нюх на слабый пол! Та-ак! (Листает другой адрес.) «В Вашем лице мы видим одного из пионеров нового направления в биологии». Ясно! (Из другого адреса.) «Эта огромная работа оказалась Вам по плечу благодаря выдающейся научной интуиции, колоссальной энергии и врожденному организаторскому таланту…» А эта папочка!.. Что-то потертая малость? Использовалась уже, видно? Ха-ха! Ты прижучь их, гадов, прижучь, отец! Чтобы не жалели пятерки на дорогого учителя! Прижучь!
Общий смех. Смеется — но чему-то своему — и Азгар, стоящий в стороне.
Есть хочу! Хочу жареного гуся! Слушай, отец, ты можешь ответить, что такое гусь? Ты же биолог, черт возьми! С научной точки зрения ответить?
А р с л а н о в. Гусь — это… это из семейства…
Г а р и ф. А еще доктор наук! Из семейства!.. Это символ! Символ благополучия в доме и сытости. Символ и реальное воплощение идеальных стремлений человеческой натуры! Пока мы созерцаем жареного гуся на столе, мы совершенно спокойны за все возвышенное в мире! В шестьдесят лет на столе десяток жареных гусей, а за столом — десятка три самых дорогих гостей, которые тоже, в общем-то, хорошие гуси! Ха-ха!
А з г а р. Душно!.. (Вынув записную книжку.) «Как утра хороши, их приход необычен и светел. Как мне хочется жить, потому что живешь ты на свете! Это времени вой или шепот задумчивых кленов, я как будто с тобой прохожу по земле обновленной». Помнишь эти стихи, отец? Мне кажется, хорошие стихи. Правда, Лине они показались в литературном отношении не совсем…
Л и н а. Ты что? Ты что, Азгар?!
А р с л а н о в. Когда-то я слышал, кажется. Что-то знакомое…
А з г а р. Знакомое? (Наиле.) А Ильдар дома, значит, остался?
Н а и л я. Дома. Что вы все о нем?
А з г а р (усмехаясь). Так… Подумал вдруг, что давно не видел его. Он у тебя хороший парень. Хороший парень просто.
Р а ш и д а Г а л е е в н а (войдя). Мансур, Аркадий Семенович пришел. И Козыревы.
А р с л а н о в. Иду! (Направляется к двери.)
А з г а р. Подожди… Ты извини, пожалуйста, отец. Я… сейчас должен уйти…
Л и н а. Куда?
Г а р и ф. То есть как уйти?
А з г а р. Я… дежурю ночью в прокуратуре. По городу дежурю…
Г а р и ф. Ты не мог ни с кем поменяться?
А з г а р. Не мог. Ты думаешь, это так легко? (Смеется.) Не мог.
Г а р и ф. Непонятный ты человек. У отца день рождения. Я приехал.
Н а и л я. Я так и чувствовала, что что-нибудь произойдет!
А з г а р. Ты что? Что произошло? Ничего не произошло. (Отцу.) Я дежурю сегодня по городу. Извини. Я пришел только поздравить тебя. (Целует отца.) Вот часы мы купили с Линой. (Вынимает часы.) И еще шарф… (Лине.) Где шарф? Мама, где шарф? Я должен идти.
А р с л а н о в (после долгой паузы). Что ж, дежурство есть дежурство. Жаль. (Всем.) Гости собираются. Идемте в зал.
Г а р и ф (глядя брату вслед). Что-то в них жалкое есть, в этих законниках. Комплекс неполноценности. (Обнимает отца.) Пойдем.
А р с л а н о в. У каждого своя непонятная жизнь.
Г а р и ф. Да брось, отец. Ну действительно, дежурство. Такая уж сволочная работа и… такой характер.
А р с л а н о в. Вконец испортил настроение.
Г а р и ф. Брось! Сейчас пить будем! Жареных гусей есть будем. (Уходит.)
А р с л а н о в (оставшись в гостиной один). Спрошен будешь в тот день о наслаждении… О наслаждении!
Звучит музыка в магнитофонной записи. А з г а р выходит в прихожую, начинает одеваться. Следом за ним выходит Р а ш и д а Г а л е е в н а.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Не каждый день отцу шестьдесят лет исполняется… И ничего не поел! Я так старалась, столько всего вкусного наготовила.
А з г а р. Не хочу, мама.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Пойдем на кухню, я тебя накормлю. Пять минут! Перемячи горяченькие есть.
А з г а р. Нет… Ты мне чего-нибудь с собой заверни. Я ночью поем. Вот — портфель… Я, правда, все съем, мама.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ну ладно. (Уходит.)
Л и н а (в дверях). Что ты еще выдумал! У тебя же нет сегодня никакого дежурства!
А з г а р (не глядя на нее). Ты оставайся… Мне надо побыть одному. Подумать…
Л и н а. О чем? Что ты задумал?
А з г а р. С одной стороны, анонимки с угрозами. С другой — шантаж? Но какая связь между Разумовским и Рустемом Ахметовичем? Для расширения кругозора? В познавательном смысле? (Вынимает из кармана фотографию.) Она была моложе тогда, чем я теперь.
Л и н а. Нет! Нет! Ты сошел с ума! Ты с ума сошел!
А з г а р. Сейчас кажется, что я ее помню, что никогда не забывал ее лица… Сколько мне было лет, когда она умерла?.. Нам с Гарифом всегда говорили, что она умерла! (Пауза.) И вдруг дело о ее самоубийстве… Я сам ничего не понимаю.
Л и н а. Не надо, Азгар, не надо. Прощу тебя!
А з г а р. Дело велось неграмотно. А неквалифицированное следствие можно повернуть сейчас как угодно. Ведь не случайно же мне подсунули это дело? Именно в этот день! Сегодня. Это не случайно!
Л и н а. Не уходи! Куда ты сейчас идешь? Не надо!
А з г а р. А что, если они решили шантажировать? Мне надо подумать, Лина. Подумать.
Л и н а. Втемяшится что в голову — свернуть не можешь! Завтра же верни эти бумаги. Не прикасайся к ним. Не трогай!.. Нельзя прикасаться к прошлому! Оно не наше!
А з г а р. Не наше?
Л и н а. Оно — их! И не прикасайся к нему! Что бы там ни было, ты ни при чем!
А з г а р. Ты хочешь, чтобы я предал отца? А если они пойдут на шантаж? Почему ты никогда не понимаешь меня? Почему мы часто бываем такими чужими друг другу?
Л и н а. Я боюсь, Азгар, боюсь.
А з г а р. Пойми же, я не могу. Ведь это моя мать. И мой отец.
Л и н а. Речь идет и о нас! Не только о них. О нас!
А з г а р. Мне нужно знать, что там было… Знать истину.
Л и н а. Ты испортил всем вечер… Ты испортишь все! Да и можно ли сделать счастье из тех истин, которые ты выяснишь для себя? Что получится из твоих истин? Они у тебя иногда бывают такими, что в приличном обществе о них не упоминают…
А з г а р. Зачем ты так говоришь? Я не могу жить дальше, пока не узнаю! Пойми же это! Мне надо быть готовым ко всему, если кто-то задумал скомпрометировать имя отца. Ведь не случайно же мне это дело подсунули! Они думают, что спасут себе шкуру, если «расширят мой кругозор»! Я должен!..