Ахматов, Нет! Нет!.. Вы сомневаетесь в моей нормальности?..
Б о р и с С е м е н о в и ч. Послушайте, Айрат Сафич, я буду говорить с вами как врач. Давайте поразмышляем вместе… За последнее время вы совершили ряд поступков, которые просто выпадают из нормы. Вы никогда не курили, теперь вы курите… Я познакомился с некоторыми материалами, собранными милицией, пока вас разыскивали. Вы всегда слыли человеком застенчивым, даже робким. А сейчас что с вами происходит? Вы совсем недавно логарифмической линейкой ударили вашего непосредственного начальника!
А х м а т о в. За глупость.
Б о р и с С е м е н о в и ч. А ваша жена, например, рассказала, что однажды вы не хотели пускать ее домой, совершенно не узнав ее и говоря, что она там не живет. Далее, неожиданное пристрастие к выпивке? И, наконец, вы забываете свое имя.
А х м а т о в. Да-да!
Б о р и с С е м е н о в и ч. Ради вашего же блага вам следует подвергнуться обследованию. Поэтому я предлагаю вам побыть несколько дней в больнице.
А х м а т о в. Но при чем тут больница? Я здоров!.. Вы совсем не понимаете меня. Во всякой человеческой мысли, которая рождается в чьей-нибудь голове… Да, все равно вы не поймете меня. Какая-то непроницаемая завеса. Тоненькая невидимая пленочка, сквозь которую тем не менее не пройти… Слова пройти могут, а смысл, самое главное, что есть в человеке, так в нем и с ним и умирают. Может, слова вообще не есть то, что есть мы? Дайте мне еще сигарету! (Снова закуривает.) Понимаете?
Б о р и с С е м е н о в и ч. Постарайтесь не волноваться. Давайте поедем в больницу. В палате вы отдохнете. Это обычное неврологическое отделение городской больницы.
А х м а т о в. Нет. Я никуда не поеду. Мне надо найти человека, который отобрал у меня что-то…
Б о р и с С е м е н о в и ч. Я дам вам чего-нибудь успокоительного.
А х м а т о в. Нет… Мне бы… выпить.
Молчание.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Товарищ подполковник, извините, как вы думаете, в вашем… строгом заведении можно найти что-нибудь подобное? Нужно.
П о д п о л к о в н и к (помявшись, мл. лейтенанту). Спроси у дежурного.
Младший лейтенант уходит.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Спасибо. Право же, Айрат Сафич, поверьте, вы должны быть госпитализированы. Всего несколько дней. У вас классический случай избирательной амнезии. Эта болезнь вполне излечима.
А х м а т о в. Если бы я вспомнил, кто этот человек… Если бы увидел его, я бы вспомнил все. Но ведь может быть, что его нет? А? А если его нет тоже?
Входит м л а д ш и й л е й т е н а н т.
М л. л е й т е н а н т. Нет, товарищ подполковник.
А х м а т о в. Нет? Вы говорите, его нет?!
Б о р и с С е м е н о в и ч. Пойдемте, Айрат Сафич. Пойдемте.
А х м а т о в. Глупая игра в прятки, когда несуществующие люди ищут друг друга… (Глядя на всех.) А вы, вы есть? Вы существуете?
П о д п о л к о в н и к (опешив от неожиданности). Существуем.
М л. л е й т е н а н т. Чудно́! Как пьяный.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Мы есть, Айрат Сафич. И мы рядом с вами.
А х м а т о в. Диалог не получается. Вот в чем штука. Наверное, я что-то не сумел… Диалог не получается!..
Б о р и с С е м е н о в и ч. Да-да, диалог… Это очень важно… Очень важно… Очень!..
Уходят.
Домашний интерьер. Фрагмент обстановки. Г р о м к и х и К у х а р е н к о.
К у х а р е н к о. Начальство все-таки надо встречать… Встречать, а не болтаться где-то. Чтобы оно тебя не разыскивало…
Громких открывает дверцу бара, вытаскивает бутылку коньяку, наливает рюмку…
Г р о м к и х. Присаживайся, присаживайся! И не ворчи! Снимай пиджак. Я здесь, знаешь, в гида превратился. Каждую неделю кто-нибудь из вашего брата пасется. Добро бы по делу… А то без дела… За этот только месяц английского лорда принял, целую орду журналистов из соц- и капстран, потом какого-то посла даже… А сегодня вот замминистра! И его я в аэропорту не встретил. Прошу прощения. Ты прав, конечно! Гид должен быть всегда в аэропорту!!!
К у х а р е н к о. Ты что? Выпил уже?
Г р о м к и х. Поужинаем… Значит, приехал посмотреть, как дела? А дела ни к черту!
К у х а р е н к о. Через неделю совещание у зампредсовмина.
Г р о м к и х. Какие прогнозы?
К у х а р е н к о. Какие могут быть прогнозы? Прогноз один — обеспечить программу… Посмотрим здесь, что нужно, чего не хватает.
Г р о м к и х. Кому клизму будут вставлять?
К у х а р е н к о. Всем понемногу. И тебе в том числе вставят. И мне.
Г р о м к и х. Д-да!
К у х а р е н к о. Ладно, это дело обычное! Госстрой начал какую-то контригру… Совмин вчера потребовал объяснений по вопросу увеличения сметной стоимости комплекса. Здесь клизма может побольше быть!
Г р о м к и х. Так…
К у х а р е н к о. Нам с тобой за эти дни нужно составить очень убедительную докладную записку. Четко и, повторяю, убедительно. Надо… в корне задавить! Иначе вся эта закулисная возня…
Г р о м к и х. Вот, значит, зачем пожаловал!.. Что еще?
К у х а р е н к о. Все. А что? Тебе мало? (Подняв рюмку.) Ну, за встречу, Александр. Значит, яишенка с помидорчиками?.. Ничего, яишенка…
Г р о м к и х. Если бы у нас в голове да чьи-нибудь пустыри… (Ставя рюмку.) Или бы, знаешь, пойти нам всем в парикмахеры. Истину хорошо подрумяниваем…
К у х а р е н к о (отмахиваясь). Ладно, ладно!
Г р о м к и х. Достигнутое принять за цель, существующее — за идеал… Просчет со сметой и объемами работ дело прошлое, конечно. Его уже не поправить! Но другие стратегические протоколы, которые мы старательно замазываем? Завод все в себя вобрал. Бездну необычных решений. Но и бездну глупости, анахронизмов… Прокол в типаже машин! Каждый день усугубляет эту ошибку.
К у х а р е н к о. Какой прокол?
Г р о м к и х. Расчеты показывают…
К у х а р е н к о. Твои расчеты должны показывать правильность нашей политики.
Г р о м к и х. Чьей политики? Чьей?.. Речь о широком индустриальном освоении еще не использованных ресурсов страны. Это половина всей территории! А где техника, которая будет способна все это поднять? Чем мы будем брать все эти пространства? Правильность политики… Мы с тобой создаем этот век, а сами оказываемся ниже его. Ниже уровня истории, вот в чем трагедия!
К у х а р е н к о. Ты что мелешь?
Г р о м к и х. А ты уже не мелешь? И по ночам, наедине с самим собой, не мелешь? Для тебя нет никаких проблем?
К у х а р е н к о. Тра-ге-дия!.. Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?! Ситуация, конечно, не блеск. Внешне только… Но надо отдавать себе отчет!.. Ладно, устал… Давай по маленькой!.. Самоварчик бы… Знаешь, люблю чай из самоварчика.
Г р о м к и х (подойдя к утопленному в стену сейфу, открыв дверцу, выхватив какие-то бумаги и бросив их на стол). Мы строим с тобой убыточное предприятие! Громадное по своим масштабам убыточное предприятие! Кого мы обманываем?
К у х а р е н к о. Не о том ты опять говоришь, Александр Данилович. О другом надо думать.
Г р о м к и х. Я думаю. Я все время сейчас думаю. Писать, значит, с тобой убедительную докладную записку? Еще дальше замазывать положение вещей?!
Долгое молчание.
К у х а р е н к о. Ты без году неделю здесь.
Г р о м к и х. Год без недели, если быть точнее. Год!.. Слушай, Николай Николаевич, если без игры в прятки? Мы же друзья. По крайней мере были! Я же у тебя, на твоем заводе… Ты с меня шелуху экономического дилетантства снимал! Ты из меня инженера сделал! Почему же ты сейчас не хочешь или не можешь быть инженером?
К у х а р е н к о (после паузы). Что ты предлагаешь?
Г р о м к и х. Совместно с Госпланом рассмотреть возможность исключения из программы утвержденной модели… Кроме того, новая модель…
К у х а р е н к о. Ни министерство, ни Госплан на пересмотр техпроекта сейчас не пойдут!
Г р о м к и х. А Совмин? ЦК?
К у х а р е н к о. А там спросят, куда же вы смотрели раньше, дорогие товарищи?
Г р о м к и х. Пусть спросят… Знаешь, крупная личность может наделать ошибок. Но мелкая человеческая душа, оказавшись на большом политическом просторе, теряется настолько, что движения ее становятся слепы. Повергнутая в ужас своим собственным, совершенно непосильным для нее положением, эта душонка может сеять вокруг себя пустыню! Так пусть, пусть спросят!
К у х а р е н к о. Ты… не болен случайно? Нормальный человек в твоем положении…
Г р о м к и х. А что должен делать нормальный человек в моем положении?! Что?! Как само общество производит человека как человека, так и он производит общество. Только к кому мы относимся? Мы с тобой? НТР изменила положение личности… В руках отдельно взятого нормального человека моего или… твоего положения теперь большая, а иногда даже колоссальная энергия, созданная всем обществом… А он ее в порядке личной ответственности или безответственности может употреблять порой как угодно! Так кто мы с тобой? Те, кто производит общество? Или те, кто воспроизводит весь тот хлам, из которого состоит он сам, и кто живет тем, что охраняет всякие мерзости? (Усмехаясь.) Вопрос только в том, насколько соотносится эта схема с системой всей жизни!
К у х а р е н к о (тяжело глядя на Громких). Ну-ну!.. Дальше?
Г р о м к и х. Не знаю, что дальше… Знаю только одно: пора уже, Николай Николаевич, пора этические категории, на которые наш брат, современный деловой человек, позволяет себе иногда плевать… Пора их уже превращать в нормы не только человеческого поведения, но и всей общественной государственной жизни! Без этого… все эти заводы и все остальное, что мы сейчас воздвигаем, — что все без этого?! Мы уже действительно не сможем тогда сорвать со своего лица маску! Она поглотит человека. Вот что может быть дальше!