(Снова сгорбившись — с горечью, трагично.) Хотя бы еще десять сантиметров! И здесь насолил! Отец называется!..
Звонок в дверь. Появляются А к л и м а и А р и н а, очень красивая девушка небольшого роста.
А к л и м а. Это к тебе. Кнопка.
А р и н а. Я не кнопка!
А к л и м а. Ну, не кнопка, — значит, звонок…
А р и н а. Я не звонок!..
А к л и м а. Ух ты, маленькая — и такая настырная!..
А р и н а. Мы оба с Амиром маленькие.
А м и р (сидит за столом, ест). Я не маленький!..
А р и н а. Я просто хотела сказать: маленькое к маленькому больше подходит.
А м и р (взорвавшись, ударяя ложкой по столу). Я не маленький!..
А р и н а (после паузы, Аклиме). Я одного автора читала. Фамилии не помню. Так у него в книге средние женились на средних, толстые на тонких, а длинные только на маленьких. Это чтобы гармония была. А по-моему, неправильно. По-моему, и души, и рост должны соответствовать. Я даже хотела этому автору написать, а потом узнала, что он жил четыре века назад. А может, три. По-моему, про гармонию у него неправильно…
А к л и м а. Да, гармоны. Гармонист нужен в жизни… хороший.
А р и н а. Вы — мама Амира. Я именно такой вас и представляла. (Амиру.) А где твой папа? Я хочу с ним познакомиться.
А м и р. Папа… Тебе еще папу надо!
А к л и м а. Не груби. К тебе пришли в гости. (Уходит.)
А м и р. Чего ты явилась?
А р и н а. А что тут такого?.. Что же мне делать, если… если я тебя вдруг безумно полюбила!..
А м и р (прерывая). У человека… (Рассудительно.) У человека, посвятившего себя большой цели, нет времени на любовь.
А р и н а. Я же тебя за это… за это как раз и люблю. Что к себе не подпускаешь! Другие сразу намеки разные делают, на ноги нехорошо смотрят. (Пауза.) Но я же… Я ведь уже физически сформировавшаяся! Во мне импульсы, токи всякие бродят. Я не могу наедине с этими токами… оставаться все время…
А м и р. А что, во мне они не бродят? (Встает из-за стола.) Но я себя укрощаю!.. Сколько замыслов погибло из-за женщин!.. Сколько великих людей они погубили!.. Вот Эльза…
А р и н а. Она тебя любит?
А м и р. У нас чисто товарищеские отношения! Не все такие сформировавшиеся, как ты!
А р и н а. Но я же… Смотри, какая я красивая…
А м и р. Лучше бы ты была уродом! Эльза вдохновляет меня, а ты… Отвлекаешь… на разную ерунду!..
А р и н а. Она сухарь — твоя Эльза!
Входит М и г р и, стоит, смотрит на них.
Здравствуйте. Я… я — товарищ Амира. (Амиру.) Это папина мама или мамина мама?
М и г р и. Никто… Никто меры не знает. В еде, в питье, в смехе, в хитрости — во всем мера… Все, что сверх меры… Мера нужна. Мера…
А р и н а. Чего это она такая? Старая, да?
А м и р. Откуда я знаю? Никто не знает. Всегда накаркает, а потом неприятности. (Взглянув на часы.) Ладно, пошли. Пятнадцать минут на любовь я могу выделить.
Уходят. Исчезает и Мигри. Появляется А к л и м а. Подходит к зеркалу, долго смотрит на себя, поглаживая рукой живот. В дверях — очень высокий и очень худой мужчина — это Х а б у ш.
Х а б у ш. Мое почтение, Аклима Ярулловна. Дверь открыта, я уж без стука. А Магфур Хузеич дома? (Пауза.) Магфур Хузеич!..
А к л и м а. Нету Магфура Хузеича.
Х а б у ш. Жарко. Упарился. Пива выпил. Нету, значит, Магфура Хузеича?
А к л и м а. Тебе кто, он нужен или я?
Х а б у ш. Дорогая моя, обожаемая. Пока мы одни… (Пытается обнять.)
А к л и м а (отталкивая Хабуша). Тебе бы только лизаться!..
Х а б у ш. Конечно, я золотарь… ассенизатор, так сказать… человек исчезающей профессии. Всю жизнь от меня отворачивались женщины. И вы… Вы тоже меня постоянно отталкиваете.
А к л и м а. Жалеешь тут всяких прохвостов, а потом… потом в положении оказываешься!
Х а б у ш. В положении? В каком положении?.. О, как я несчастлив!.. Но как я буду теперь смотреть в глаза Магфуру Хузеичу?
А к л и м а. Пожалела тебя, дура непутевая!.. Пожалела, что так и умрешь, не узнав счастья… (Плачет.) На кой шут жалеть тебя надо было! Магфуру сказала, так он, дурачок, обрадовался…
Х а б у ш (отступив, с внезапным металлом в голосе). Магфур Хузеич — не дурачок! Это — самородок, мыслитель, Аклима Ярулловна! А то, что он рабочий человек, обыкновенный электрик, а не штатный философ, — это все ничего не значит.
А к л и м а. Был бы мыслитель…
Х а б у ш. Спиноза всю жизнь шлифовал стекла! Для очков. Это сейчас он — Спиноза!.. А тогда был так… шантрапа… Магфур Хузеич, можно сказать, современный Сократ. И даже почище! Конечно, иногда… своими поступками… он… роняет себя…
А к л и м а. Был бы умный человек, так не допустил бы в свой дом такую пакостную рожу! О, блудливые глаза твои!
Х а б у ш. Да-да. Я очень страдаю. Я теперь часто плачу, Аклима Ярулловна. Я предал своего учителя. Если бы вы только знали, как я страдаю из-за того, что вошел в грех! Если бы кто-нибудь измерил страдания человека, предающего самое драгоценное в своей жизни, но не имеющего сил не предавать!.. Я чистосердечно признаюсь, совершенно чистосердечно… (Падает на колени.) Я так себя казню, так казню за то, что потерял с вами… невинность.
А к л и м а. Ну, встань, встань. Штаны все измажешь!.. Глаза бы мои на тебя не смотрели… (Пауза.) Ну, поцелуй, поцелуй. (Пауза.) Если бы мы были помоложе лет на двадцати пять…
Х а б у ш. На тридцать… На тридцать, Аклима Ярулловна!..
А к л и м а. Я бы бросила своего дурака, своего помешанного…
Х а б у ш (вырвавшись из ее объятий, рассерженно и принципиально). Ради любви я готов на все, но этих слов, этих слов, Аклима Ярулловна!.. Магфур Хузеич — мой учитель, Аклима Ярулловна, и ваш муж… Да, ваш муж… И я убежден досконально… (Взглянув на дверь.) Магфур Хузеич?
Входит М а г ф у р.
М а г ф у р. Задержался, Аклима, задержался! Здравствуй, Хабуш.
Долгая пауза.
Х а б у ш. Здравствуйте, Магфур Хузеич. Я… вот, так сказать… Восхищен, потому что… потому что… (Наткнувшись на взгляд Аклимы.) Мы сейчас спорили с Аклимой Ярулловной. Я говорил, что ваши гениальные наблюдения над человечеством…
А к л и м а. Где ты был?
М а г ф у р. О!.. Где я только не был!.. Где я только не был, Аклима!..
А к л и м а. Опять избили. Да, видно, мало!
М а г ф у р. Я смотрел на людей, Аклима. Я думал о жизни. Интересно ведь понять, откуда пришла она и куда идет!..
Х а б у ш (загораживая Магфура). Аклима Ярулловна, я не позволю!..
А к л и м а (хватая половик). Я вас обоих сейчас!..
Х а б у ш (самоотверженно загораживая Магфура). Аклима Ярулловна! Такое пренебрежение к мужскому достоинству — это… это почти оскорбление!..
А к л и м а (Магфуру, с внезапной жалостью). Опять синяк под глазом!..
М а г ф у р. Пустяки, не больно, Аклима… Люди нервные какие-то пошли… В милиции-то сразу разобрались, что к чему, и выпустили. Иду домой, и ребята… совсем еще зеленые… На троих соображают. Стал в пристрастии к пьянству их уличать. «Не учить, говорю, я в жизнь пошел, а любить…» Ну, а парень один — очень нервный, видно…
А к л и м а. Ты так голову себе сломаешь!..
М а г ф у р (с улыбкой). Все равно из жизни живым не выйти.
А к л и м а. Сейчас примочку сделаю… Надо же, какой синяк… Голодный, наверное?.. Мы все уже поели. Сейчас я тебя накормлю.
М а г ф у р. Давай, давай, я проголодался, вообще-то!.. Пойду руки помою… (Уходит.)
Х а б у ш (после паузы). Аклима Ярулловна! Серенькое мышление, серенькое устремление воли и сердца потому-то именно и трудно победить, что в нем не торчит никакой гениально-выдающейся или гениально-уродливой мысли, от которой можно было бы отказаться или которой… восхититься. А Магфур Хузеич… он — индивидуум! И, как всякий гений, он хрупок! Нам пока надо совместно беречь его для человечества.
А к л и м а (оглянулась). Это как же ты своего дорогого Магфура Хузеича беречь надумал? Обнимая меня в его постели?
Х а б у ш (возмущенным шепотом). Аклима Ярулловна, я очень уважаю вас, но иногда вы бываете вульгарны. Невозможно вульгарны! Порой ваши речи отдают такой безвкусицей! Я от почтения к Магфуру Хузеичу не могу вас называть даже на «ты», а вы? Поймите, гений… Он вечно между «есть» и «нет». Он вечно болен… идеей!..
Входит М а г ф у р.
А к л и м а. Ох, я же хотела тебе примочку для глаза… Забыла! Сейчас. (Берет кастрюлю.) Я тебе суп подогрею…
М а г ф у р. Да ничего, Аклима, я и холодненького поем. И холодненького можно.
Аклима уходит.
М а г ф у р. Вот, Хабуш, родит Аклима скоро! Нового человека родит… Не у каждой бабы, конечно, это святое дело в такие годы выйдет, не каждая на такой страх пойти решится. А если решилась — значит, героическая женщина. Уважаю это ее решение.
Х а б у ш. Да! Да!
М а г ф у р. Неплохая она женщина. Всякая душа человеческая о добре тоскует… В каждом человеке обязательно что-нибудь хорошее есть.
Х а б у ш. Да. Да!..
М а г ф у р. Садись, Хабуш. Садись за стол.
Хабуш подсаживается к столу. Входит А к л и м а, хлопочет вокруг Магфура, подает еду. Старается хорошо накормить мужчин, тем более что каждый из них достоин ее жалости.
Знаешь, Хабуш, о чем я думал, когда шел сейчас домой? Вот мы говорим, что у животного есть головной мозг, сердце, нервная система и так далее. И вот поэтому-то оно и считается животным.
Х а б у ш (задумавшись о своем, не слушает Магфура). Какое животное?
М а г ф у р. Ну, всякое животное. Собака, коза, комар, например.
Х а б у ш. Да-да! (Ничего не понимая.) Понятно.
Аклима накладывает Магфуру повязку, затем уходит.