замечательных живописных картин. Один из российских ученых хорошо сказал о нем: «За его спиной чувствуется неизменно 1789 год, а в искусстве – грохот рухнувшей Бастилии». Главные герои живописи Домье – люди труда, он видит величие в усилиях, которые они прилагают, и в том достоинстве, с которым они несут свой труд, Домье подчеркивает особую красоту. Известны целые серии Домье на тему прачек, как правило, он изображает женщин, которые несут тюки с бельем. Пожалуй, самая совершенная картина из этого ряда находится в музее Орсе в Париже. На ней изображена женщина, поднимающаяся по лестнице. Одной рукой она держит за руку ребенка, в другой – тяжелый тюк. Но сам мотив «восхождения по лестнице» и то, как очерчено ее могучее тело, – это совсем не бытовой, не жанровый мотив, он подан как усилия сильного человека, и героизм этого образа для нас несомненен. Писатель Оноре де Бальзак говорил о Домье: «У этого человека под кожей мускулы Микеланджело». Что он имел в виду? Думаю, прежде всего способность к обобщению, к приданию человеческой фигуре силы величавого образа, который достигается, конечно, поразительным пластическим воплощением. Как Домье одной мощной линией очерчивает плечи этой женщины! Одна линия показывает ее движения, форму, отделяет ее от фона, который за ней расстилается. Это удивительное умение, удивительное мастерство. В Пушкинском музее тоже есть картина Домье с изображением прачек. Это две прачки: одна спускается по лестнице, другая поднимается вверх. Это небольшая картина, но тема физического усилия, которое переводит характеристику образа уже в план героический, здесь также ощущается.
Одной из тем, которым посвящал свою живопись Оноре Домье, была тема восстания. Мощно звучащая картина на эту тему находится в Вашингтоне в галерее Филлипса, но и в Пушкинском музее имеется прекрасное полотно «Восстание» 1848 года. Здесь все люди – и рабочие, и интеллигенция – в едином порыве идут вперед, и это несомненно героический порыв. Интересно, что черты их лиц немного смазаны, что дает ощущение обобщения.
Домье много работал в технике литографии. Знаменит его лист «Свобода печати». На переднем плане, где зритель видит надпись «Свободу печати!», изображен печатник – мощный человек со сжатыми кулаками, а на заднем плане показаны аллегории монархии, церкви, дворянства, и все они испуганно ретируются из этого пространства, оставляя печати свободу.
На другой его литографии под названием «Улица Транснонен» речь идет о событиях времен революции. Ночь, разгромленная комната, на полу перед разобранной постелью лежит мертвый человек в ночной рубашке, падая с кровати, он придавил маленького ребенка, мы видим только его голову. Что произошло? Дело в том, что в эти напряженные революционные дни проводилась очередная карательная акция, солдаты ворвались на улице Транснонен в большой дом, эта семья не участвовала в революционных событиях, все просто спали, но солдаты, ничего не разбирая, убили семью из двенадцати человек. Это страшное преступление против собственного народа нашло отражение в литографии Домье. В этой литографии хорошо видно, что Домье был мастером композиции. Человек лежит ногами к зрителю – расставленные ноги, закинутая рука, прижатый подбородок, мы смотрим на это как бы снизу – очень мощная композиционная схема. Это протест против любой войны, любого насилия над человеком как величайшего преступления.
В живописи второй половины XIX века во Франции тема человека и героя практически исчезает, но ей посвящает себя один из самых крупных скульпторов не только Франции, и не только XIX века, но и вообще мировой скульптуры – Огюст Роден. Любая из его скульптур поражает нас силой той страсти, которую он вкладывает в свои изображения, и глубиной чувств его героев. Тема трагедии, пожалуй, – главная в творчестве Родена, и нигде она не нашла такого глубокого воплощения, как в его знаменитой композиции «Граждане города Кале». Этот монумент, состоящий из шести фигур, был создан для города Па-де-Кале. Роден обратился к известному историческому эпизоду, который произошел еще в середине XIV века во время Столетней войны между Францией и Англией. Англичане обещали не разрушать город в том случае, если шесть наиболее именитых человек этого города выйдут босые, с веревками на шее, вынесут ключи от города и будут готовы добровольно пожертвовать жизнью. И эти люди нашлись. Имена их сохранились в истории. В Пушкинском музее находится авторская отливка одной скульптуры из этой группы – это гражданин Кале по имени Жан д’Эр, его еще называют «человек с ключом». Он одет в хламиду, на шее у него веревка, в руках – ключ от города Па-де-Кале. Одежда на нем как бы разрезана, и мы видим его обнаженные ноги, обнаженность – это атрибут еще античного героя. Лицо Жана д’Эра очень правдиво, нет никакой приукрашенности, нет идеальности черт, и это очень сильное лицо. Это образ рабочего времен самого Родена.
Перед Роденом стояла трудная задача – скомпоновать шесть фигур. Сначала скульптор хотел их вознести на высоком постаменте, а закончил тем, что поставил почти на землю, как бы смешав с толпой, которая проходит по этой площади. Шесть человек, шесть разных характеров – все они добровольно идут на смерть, но каждый переживает этот миг по-своему: кто-то полон отчаяния, кто-то, напротив, внешне спокоен, но внутренне полон громадного напряжения, однако вместе они образуют удивительную в своем единстве группу. Это один из самых сильных многофигурных скульптурных памятников. Это абсолютно уникальное, единственное решение.
Мы постарались рассмотреть тему человека героического как вечную тему искусства. Развитие этой темы получало наибольшее и художественно оправданное решение в моменты, связанные с общественным существованием человека, с его общественными идеалами, образы героического человека совпадали с революционными периодами в истории человечества. Бурное XX столетие было насыщено и войнами, и революциями, но также и научными открытиями, которые требовали от человека максимальной реализации своих возможностей, и многие деяния этого столетия, конечно же, стоят на уровне подвига. Но в начале XX века мы становимся свидетелями постепенного угасания темы человека-героя. Думаю, что отважных и героических людей в прошедшем столетии было ничуть не меньше, чем в другие эпохи, и этот век также оставил нам большое количество памятников, скульптурных и живописных изображений. Однако есть большая разница между умением запечатлеть событие и создать образ. Мощных и сильных образов человека героического, к сожалению, XX столетие, за некоторыми исключениями, которые в основном были созданы в России, нам история искусства не оставила. Мне уже приходилось называть имя Веры Мухиной, автора, может быть, самых в этом плане выдающихся художественных произведений. Здесь можно назвать Татлина и его «Башню Третьего Интернационала», какие-то произведения Петрова-Водкина. Вместе с тем были и серьезные неудачи на этом пути, скажем, в архитектуре – попытка построить Дворец Советов – провал реализации этого проекта, наверное, неслучаен – или некоторые монументы, посвященные героям Великой Отечественной войны, которые не удовлетворяют нас своим художественным решением.
Вместе с тем чувство героического начала в человеке продолжало жить, и тут надо бы вспомнить удивительную картину Казимира Малевича «Девушки в поле» из Русского музея в Петербурге. Картина написана в 1933 году. Изображены три крестьянки на фоне бескрайнего пейзажа. Это три широко расставившие ноги, крепко стоящие женские фигуры, написанные в ярких, мажорных тонах. Это мощные, сильные образы, мы воспринимаем их как образы хозяев земли. Но у них нет лиц, у них обозначены головы, на которых стерты черты лиц. Личность исчезла. Это героический мир без героев. Сам Малевич называл эти свои картины «полуобразы» – очевидно, именно потому, что изображения обезличены. Когда я смотрю на эту картину, мне невольно приходят на память древние Кикладские идолы. В те далекие времена уже появился образ твердо стоящих на земле, уверенных и завоевывающих этот мир людей. У них тоже не было лиц, у них еще не было лиц. У крестьянок Малевича их уже нет.
Почитание героев было всегда и повсюду. Оно есть и сегодня, и это значит, что за периодом дегероизации, который мы переживаем сейчас, непременно наступит время, когда снова в разных видах искусства, в том числе и в живописи, и в скульптуре, появятся образы героического человека.
Человек и Природа
В ряду вечных тем искусства, несомненно, одно из центральных мест занимает тема человека и природы, тема взаимоотношений человека с окружающим его миром. Этот жанр называется пейзаж. Предмет пейзажа очень обширен: в первую очередь это изображение мира природы, который не зависит от человека, существует вне его – земля, небо, леса, реки, моря, но также это понятие включает изображение так называемой «второй природы», то есть архитектурного пейзажа. При этом я бы сказала, что главным и в этом жанре остается тема человека в общении с природой.
Мы рассмотрим развитие пейзажа в его поступательном движении, но вначале мне хотелось бы сказать несколько слов об искусстве пейзажа XIX столетия.
Именно в XIX столетии жанр пейзажа занял одно из главных мест в ряду других жанров искусства. Пейзажисты освободились от канонов и регламентации и впрямую обратились к изображению природы. Жанр был очень популярен, очень много мастеров работали в нем, и было создано огромное количество прекрасных картин, мы их хорошо знаем, можно сказать даже, что наше хорошее знание пейзажа XIX века во многом определяет наше отношение к природе и сегодня. Ведь недаром мы говорим: «посмотрите – море, как в картине Айвазовского», или «этот пейзаж напоминает нам Левитана», или «атмосфера, как на полотнах Коро или Моне». Мы произносим имя художника, и не надо объяснять, что имеется в виду, все и так ясно. Больше того, пейзаж – это тот жанр, в котором работают очень охотно и профессиональные художники, и дилетанты, часто дети соприкасаются с живописью или с рисунком, начиная с того, что рисуют пейзажи.