Среди вечных тем искусства важное место занимает изображение предметов – мира вещей, которые окружают человека. Нередко этот предметный мир называют «второй природой». В понятие «второй природы» в искусстве входят не только создания рук человека, но также создания самой природы, но обездвиженные человеком – убитая дичь, выловленная рыба, срезанные цветы, всякого рода ракушки и прочее. Во второй половине XVI столетия оформляется отдельный жанр изображения предметов, который получил название натюрморта. Nature morte – мертвая природа, так называют этот жанр во Франции. Есть и другое название, голландское Stilleven – мир тихой, молчаливой природы, что звучит не так резко, как на французском языке. Такой же оттенок носит этот термин и на немецком языке – stilleben – тихая, замершая жизнь.
Понятие «натюрморт» достаточно широко: конечно, в первую очередь имеется в виду изображение вещей, различного рода предметов, но предметы могут быть изображены в интерьере, в картине могут присутствовать человеческие фигуры, иногда – фигуры живых животных. Но, конечно, в прямом смысле, натюрморт – это, прежде всего, изображение вещей и предметов.
Предметы изображали еще в Древнем Египте. Это могли быть натюрмортные мотивы в рельефах, а также фигурки так называемых ушебти, слуг, которых помещали в гробницы, чтобы они прислуживали умершим в загробном мире. Часто это были статуэтки ремесленников, и такие фигурки сопровождали изображения инструментов или того, что они производили, – тоже своеобразные натюрморты. Они во множестве населяли древнеегипетские гробницы, и, поскольку для египтян была важна узнаваемость изображенного, они очень понятные.
Мы знакомы и с натюрмортами в античной вазописи. Мотивы предметного вещного мира присутствуют и в средневековой скульптуре, в миниатюрах и рукописях. Но как жанр натюрморт оформляется в европейской живописи во второй половине XVI столетия. Художники, обращавшиеся в первую очередь к религиозной тематике, стали включать в свои картины изображение вещного мира. В Пушкинском музее хранится картина «Отдых на пути в Египет» 1555 года. Ее написал неизвестный нидерландский мастер, его называют Мастером Блудного сына, потому что у него известен целый ряд картин на этот сюжет. В «Отдыхе на пути в Египет» Мария держит в руке яблоко, какой-то фрукт находится в руках Младенца. Это натюрмортные детали, но наиболее полноценным натюрмортом предстает корзина, которая стоит на переднем плане у ног Марии, она наполнена виноградом, яблоками и другими фруктами. Эта деталь еще не носит самостоятельного характера, но мы видим, как предметный мир начинает завоевывать свое место.
Натюрморт получает заметное место в картинах жанрового характера в нидерландской живописи. У Питера Питерса, художника, работавшего в середине XVI века, есть картина «Торговка рыбой», она хранится в Пушкинском музее. Здесь изображены уже полноценные натюрморты: рыбы, лежащие в корзине, кувшины, разделочная доска, а рядом – фигура женщины, которая греет руки над горшком, видимо, с горячей похлебкой. Это новый тип произведения – полужанр-полунатюрморт, – который уже не имеет отношения к мифологии и к легенде, это самостоятельный тип произведения.
Показательна картина из собрания Пушкинского музея «Портрет девочки» художника Изака Класа ван Сваненбюрга из Северных Нидерландов, который был знаменит своими детскими портретами. Картина написана в 1584 году. Маленькой симпатичной девочке, видимо, около трех лет, она одета в парадный костюм и изображена в полный рост. Какое-то особое очарование ее облику, и это то, на что мы в первую очередь обращаем внимание, придают корзина вишен в ее руках и яркая кукла. Надо сказать, что мотив «дети с вишенками» был очень популярен. Известно, что вишни изображались в руках Младенца Христа и назывались «райской ягодой». Кстати, тот фрукт, который держит в руках Младенец Христос в картине Мастера Блудного сына, не очень отчетливо видно, но, скорее всего, это тоже две вишенки, и они символизируют Христа и Божественную любовь. Голландцы любили всякого рода атрибуты, намеки и символы, и маленькие натюрмортные детали помогали насыщать картину дополнительными смыслами.
Еще одна картина, где на равных сосуществуют натюрморт и человеческие фигуры, – «Сборщики податей» середины XVI века, написанная в мастерской Маринуса ван Реймерсвале, художника из Зеландии. Этот сюжет пользовался такой невероятной популярностью, что сам художник и его ученики написали большое количество повторений этой картины. «Сборщики податей» есть в Эрмитаже и во многих других музеях мира, в том числе и в Пушкинском музее. Двое мужчин сидят за столом, перед ними монеты и большая книга, в которую они записывают данные о собранных налогах. Монеты и мешочки с деньгами, письменные принадлежности – все выписано с большой тщательностью и действительно выглядит как натюрморт на столе. Интересно, что сборщики податей одеты в так называемые бургундские костюмы XV века, это намек на театрализованность изображенной сцены.
XVII век. Золотой век натюрморта
В XVII столетии, которое является «золотым веком» жанра натюрморта, художники достигают поразительного мастерства в передаче характера, фактуры, формы, внешнего вида и, наконец, просто жизни предметов.
В картинной галерее Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина хранится замечательная коллекция работ старых мастеров и мастеров уже XIX столетия, на примере которых мы можем рассмотреть развитие жанра натюрморта начиная с XVI века. И очень важно, что представлены образцы высочайшего художественного качества, принадлежащие кисти знаменитых европейских мастеров.
На полотне начала XVII века «Продавец фруктов» кисти мастера, принадлежащего к кругу итальянского художника Бартоломео Манфреди, натюрморт и персонаж написаны одинаково выразительно и ярко. Сам Манфреди находился под сильным влиянием Караваджо, художника, который с огромным темпераментом, силой и энергией привнес в искусство тему реальной жизни и обратился к изображению простых людей. Для него характерны резкий контраст между светом и тенью и изображение сильных эмоций. Все это мы можем увидеть и в картине «Продавец фруктов» – большую часть полотна занимает фигура контрастно освещенного человека, который демонстративно показывает рукой на яблоки, лежащие в корзине. Натюрморт и человек существуют здесь совершенно равноправно, и это не удивительно для Италии, где гораздо дольше господствовали каноны Высокого Возрождения, и жанр натюрморта стал развиваться не столько в XVI столетии, а, скорее, уже в начале XVII века.
Якопо да Эмполи (Якопо Кименти). «Натюрморт», ок. 1625
Картина 1625 года итальянского художника Якопо да Эмполи «Натюрморт», принадлежащая коллекции Пушкинского музея, представляет собой уже полноправный натюрморт. Перед зрителем выложены овощи, фрукты, птица, хозяйственная утварь – все торжественно расставлено на переднем плане как на продажу. Такой тип натюрморта носил название «Лавка».
Голландия
Наибольшее распространение жанр натюрморта получил в Голландии. Голландские художники любили изображать и сами предметы и ценили возможность наполнения их аллегорическим и символическим содержанием. Ян Брейгель Младший – художник из семьи знаменитого Питера Брейгеля Старшего «Мужицкого», работавший уже в XVII столетии, написал картину «Аллегория вкуса». Эта работа на меди входила в серию изображений «Пяти чувств». Перед нами предстает просторная веранда, на которой за богато накрытым столом с блюдами с устрицами, птицей и прочими яствами сидят сатир и женщина; возможно, это нимфа. Интересен передний план этой картины, весь уставленный всякого рода предметами и снедью: птица, рыба, овощи, под потолком висит дичь, здесь же кухонная утварь, словом – изобилие и бесконечное богатство мира природы. Каждая деталь этого натюрморта имеет значение. Например, то, что обезьянка сидит на полу и пьет вино, свидетельствовало, с одной стороны, о достатке в доме, а с другой – о сладострастии. Открытые устрицы всегда несли эротический подтекст. Возможно, предметы на картине показывают, что прекрасная дама могла и продать свою душу дьяволу в обмен на подобное чревоугодие. Интересно, что на заднем плане, в глубине, изображена комната с пиршественным столом, за которым сидят уже не полумифические персонажи, а реальные люди. Картина очень жизнерадостна по своему цветовому решению – нарядная, пестрая и очень светлая.
Фландрия
Ранее всего натюрморт, как независимый жанр искусства, утверждает себя, пожалуй, во Фландрии. После того как Нидерланды разделились на Фландрию и Голландию в результате длительной войны с Испанией – в 1648 году это разделение было зафиксировано подписанием Мюнстерского договора между Испанией и Нидерландами, – именно Фландрия развивала традиции изображения предметного мира. Художники писали огромные натюрморты для украшения домов богатых вельмож. Самым крупным художником фламандского натюрморта, несомненно, является Франс Снейдерс. Он учился живописи у Питера Брейгеля Младшего, его мастерство ценил Питер Пауль Рубенс, для картин которого Снейдерс даже писал животных, его очень высоко ценили и очень хорошо покупали. На замечательном полотне «Рыбная лавка» на переднем плане изображены две человеческие фигуры, но основное внимание, основной пафос художника, конечно, перенесен на показ мира довольствия и изобилия, в котором с такой силой проявляется фламандский вкус к жизни. В картине разнообразно представлены дары моря – медный таз с рыбой, устрицы, крабы, лангусты, – все расположено на столе, который поставлен по диагонали. Но кроме этого изобилия, художник пишет еще один натюрморт – рядом с маленьким мальчиком стоит корзина с самыми разнообразными вещами. Прежде всего наше внимание обращают на себя красные детские башмачки – это намек на подарки, которые мальчик получил на День святого Николая, обычно такие ботиночки дарились детям именно в этот день. Но в корзинке много и других предметов: это сласти, фрукты и розги – то есть намек на воспитание кнутом и пряником. Этот дидактический элемент, возможно, был пожеланием заказчика картины.
Картины Снейдерса очень велики по размерам, что и понятно, ведь они предназначались не для скромных домов, принятых в Голландии, а для просторных помещений с высокими залами дворцов Фландрии. Интересно, что в картинах Снейдерса нередко встречаются сцены, которые могут показаться просто картиной на стене, но это оконный проем, и он выводит взгляд зрителя на городскую площадь, где находится много людей. Такая врезка добавляет элемент реальной жизни города в декоративное полотно. Живопись Снейдерса очень светлая, воздушная, и мы, несомненно, замечаем в ней влияние Рубенса.
Франс Снейдерс. «Рыбная лавка», ок. 1616 (холст, масло)
Еще один натюрморт, может быть лучший у Снейдерса из хранящихся в Пушкинском музее, – большое полотно «Натюрморт с лебедем». Если «Рыбная лавка» была написана где-то в первых десятилетиях XVII столетия, то «Натюрморт с лебедем» – картина уже 1640-х годов. Я бы сказала, что это очень торжественное, масштабное полотно. Большую часть переднего плана картины занимает лежащий на столе белый лебедь, рядом олень, заяц и фрукты. На корзине с фруктами сидит попугай. На блюде лежат устрицы. За окном виднеются бескрайние поля. Кажется, что художник хочет представить нам всю природу и все ее дары. В этой картине современники Снейдерса, конечно, прочитывали и аллегорические значения. Слева изображен человек, скорее всего слуга, он несет блюдо с инжиром – это аллегория любовных утех. Очень оживленные собаки принюхиваются к убитой дичи – это аллегория обоняния. Попугай, который лакомится фруктами, – аллегория вкуса. А виноград или олень – символы, связанные с образом Христа.
Эти роскошные натюрморты, характерные для фламандской живописи, поражают нас любовью к природе и свидетельствуют о слиянии с ней человека.
Замечательный ученый Борис Виппер писал о натюрмортах Снейдерса: «Это скорее героические события из жизни предметов, чем натюрморты». Вот это героическое начало, которое присутствует в творчестве Рубенса, Йорданса, Ван Дейка, оно есть и в таком, казалось бы, камерном жанре, как натюрморт.
Еще один натюрморт из собрания Пушкинского музея – «Павлин и кролики среди цветов мальвы» Давида де Конинка. Это абсолютно декоративное полотно, очень красивое по цветовой гамме, сизо-сине-серое, с приглушенными красными тонами в мальвах. Любопытно, что на заднем плане полотна изображены замок и фонтан – явно аристократическое поместье, для этого поместья, видимо, и была написана картина.
Художник Ян Давидс де Хем создавал так называемые роскошные натюрморты. Он жил в Голландии, потом переехал в Антверпен, во Фландрию, где познакомился со Снейдерсом и увлекся живописью в жанре натюрморта. В «Натюрморте с лангустом» огромный красный лангуст по диагонали пересекает полотно большой картины. Этот натюрморт написан в духе чисто фламандского натюрморта: изобилие, масштабность и своеобразный героический стиль.
И во Фландрии, и в Голландии натюрморты по-прежнему изобилуют аллегорическими мотивами. Это видно в несколько необычном натюрморте кисти антверпенского художника Даниеля Сегерса «Мадонна с Младенцем Христом, святая Елизавета и Иоанн Креститель, окруженные цветами». В центре картины – медальон с изображением святых, его обрамляет изящно написанный картуш, который обвивают цветы: тюльпаны, незабудки, розы. Это не изображение самих персонажей, а изображение картины в картине, таким образом медальон становится деталью натюрморта. Любопытный поворот в этом жанре. Интересно, что Даниель Сегерс был монахом и специализировался на такого рода изображениях. Все цветы, в том числе цветущий померанец, подснежники и даже чертополох, имеют определенное символическое значение: к примеру, розы – это любовь небес.
«Суета сует»
Гораздо более отчетливо аллегорическая тема звучит в картине «Ростовщица и смерть» голландского художника Виллема де Портера. Такого рода картины имели еще второе название – Vanitas, суета сует. В темной комнате за столом сидит женщина, к ней подходит Смерть. Передний план картины завален драгоценной утварью, кувшинами, всякого рода украшениями. Иносказательное содержание произведения таково: приверженность скупости, жадности и накопительству бессмысленна, все равно неизбежно придет смерть. Жадность и скупость – смертный грех, и человек должен об этом помнить – такое нравоучение следует из этой картины. Подобные аллегории и назидания характерны для натюрмортов XVII века не только во Фландрии и Голландии, но и во Франции, Испании и Италии.
Виллем де Портер. «Суета сует (Ростовщица и смерть)», 1640 (дерево, масло)
В Пушкинском музее хранится очень известная картина итальянского мастера XVII века Бернардо Строцци «Суета сует». Это аллегория бренности жизни, также известная под названием «Старая кокетка». Это не натюрморт, но поскольку тема Vanitas – вечная тема искусства – проявляется не только в натюрмортах, мне бы хотелось здесь напомнить об этой работе. Это живописно очень сильное, великолепно написанное полотно. Художник демонстрирует драматически-ироничный подход, изображая преклонного возраста женщину, украшающую себя. Ее отражение на взгляд любого зрителя не должно приносить ей много радости. Она не улыбается. В руке у нее цветок розы, воспоминание о том, какой цветущей и молодой она была когда-то. Дама одета очень кокетливо, хотя все аксессуары не могут скрыть неизбежное увядание плоти, которое приносят годы. Но вместе с тем в женщине есть нечто, достойное уважения, – даже вызывая иронию, она принимает себя такой, какая она есть, и в том, как она представляет себя публике, чувствуется достоинство. Справедливо отмечено учеными, что перед нами личность, и рядом с ней молоденькие, еле скрывающие ухмылку девушки кажутся обезличенными. Тема бренности, неизбежности увядания здесь является ведущей.
Вот еще несколько примеров очень распространенной в XVII веке темы Vanitas, суеты сует. На картине Винсента Лауренса ван дер Винне «Суета сует» представлен сложный набор предметов. Внимание на себя сразу обращает свисающий со стола рисунок, на котором изображен, как было доказано, автопортрет художника. На столе лежат старые и новые книги, которые олицетворяют человеческую мудрость, рисунки, музыкальные инструменты, на дальнем плане стоит знамя – это уже атрибут воинской доблести и славы. Массивный фолиант на переднем плане – книга, в которой фиксировались доходы и расходы. Опрокинутый бокал – и голландские художники очень любили этот мотив – свидетельствует о хрупкости сосуда, коим является сам человек. Внимание привлекает стеклянная сфера в центре – это образ мироздания, но, если присмотреться внимательно, можно разглядеть изображенную внутри нее фигуру художника в шляпе – это второй автопортрет. Это полотно – своего рода исповедь художника – да, он познал в этом мире все: и воинскую славу, и науку, и литературу, он причастен к искусству, он художник, и вместе с тем он не должен забывать о главном – все это суета сует, надо иметь и высшие ценности и верить в них. Весь этот мир, который представлен зрителю, говорит о том, что жизнь коротка, а искусство вечно. Эта сентенция была уже известна тогда.
Еще один пример Vanitas представлен в замечательном полотне художника Юриана ван Стрека. В его картине «Суета сует» изображена книга Софокла, издание трагедии «Электра» в переводе нидерландского поэта. Известно, что «Электру» Софокла ставили в голландском театре. Здесь же изображены шлем с невероятным по размаху красивым белым плюмажем, оружие, символизирующее воинскую доблесть. Все написано с удивительным мастерством художника, который любит и умеет сочно изображать вещи. На полотне присутствует и череп, мрачный символ, но он обвит хлебным колосом, а это несомненный намек на будущее воскрешение, поскольку хлебный колос, как и рисунок с изображением головы мальчика, обозначают юность и надежду на новую жизнь. Таким образом художник демонстрирует бессмертие искусства перед бренностью земной славы. Кстати, всякого рода испорченные фрукты или, скажем, загнувшиеся страницы книги или рисунка – это намек на начало порчи, на возможность исчезновения. Вот такой сложный мир ассоциаций присутствует в картине Стрека.
Натюрморт в XVII веке почти весь построен на символике изображенных предметов, то есть на втором значении вещного мира, окружающего человека. Интересно, что в натюрморте находит отражение тема власти и призрачности ее значения для человека. Картина «Аллегория бренности славы» голландского художника Петера ван дер Виллиге – замечательное и очень выразительное полотно. Внимание сразу приковывает к себе череп, он придает всему полотну устрашающий характер, но здесь же изображены и труба, которая символизирует славу, и гипсовая голова, которая, возможно, является портретом хозяина этих предметов, здесь же большой кошель, шпага и мыльные пузыри, а мыльные пузыри отражают бренность и быстротечность этого мира, которому при жизни человек придает очень много значения.
На протяжении всех веков находились мастера, которых волновали вопросы жизни и смерти, смысла жизни, и они обращались к жанру натюрморта. Но XVIII и XIX века с их прагматизмом снижают интерес к этой тематике. И сейчас, когда мы произносим слово «натюрморт», перед нашим мысленным взором возникают, как мне кажется, в первую очередь не столько философские картины, сколько классические голландские натюрморты с посудой и едой или прекрасные цветочные композиции.
«Голландский завтрак»
Классический тип натюрморта создали в XVII столетии голландские художники. Это натюрморты, в которых нет, как правило, человеческих фигур, они не поражают нас изобилием, и тема довольства не является для них главной. Это действительно Stilleven, то есть тихая, молчаливая жизнь вещей. В создании таких натюрмортов большое значение имела постановка, то есть расположение относительно небольшого, но предельно выверенного числа предметов в определенной последовательности. Причем эти предметы всегда предстают перед нами достойно, с большим благородством, с чувством почтения к самим себе и к зрителю, который их созерцает.
Жанр «натюрморта» далеко не сразу получил свое обобщающее название, сначала картины с неодушевленными предметами определяли по тому, что на них было представлено. Так, существовала специальная тема, которая называлась «завтраки». Классический пример «Завтрака» (ГМИИ) написал Питер Клас. На этой картине всего несколько предметов: стол со смятой белой скатертью и салфеткой, на нем блюдо, видимо с селедкой, лимон, он уже отрезан, и его кожура свисает с блюда, бокал вина, виноград, хлеб, инжир и потухшая свеча. Живопись почти монохромная, в коричнево-сероватой, скромной гамме. Удивительна прозрачность бокала, в котором даже отражаются окна комнаты. Как написан лимон, скатерть, складки – это действительно мирная и тихая жизнь предметов. Набор их, конечно, неслучаен, здесь нет каких-то роскошных вещей, это не завтрак богатого человека. Селедка, хлеб, лимон, вино – через эти предметы мы имеем возможность воссоздать мир того, кто только что отошел от стола. А чувство, что человек только что отошел, но все же здесь присутствует, – одно из самых поэтических и мистических качеств голландских натюрмортистов.
Питер Клас «Завтрак», 1646 (дерево, масло)
Интересно, что набор предметов, которые используют в своих натюрмортах художники, как правило, повторяется, и каждый предмет имеет символическое значение, которое прекрасно понимали современники художника, мы же иной раз можем только гадать, что означает то или иное изображение. Скажем, христианская символика, связанная с Христом, – это рыба, хлеб, виноград, вино. Но, с другой стороны, часто такие натюрморты воспринимались как осуждение, скажем, обжорства, жадности или каких-то негативных явлений в человеческой природе. Например, лимон, особенно очищенный лимон, был символом ложного друга – то есть: с кем ты делишь свой завтрак? – внешне фрукт красив, но внутри у него горечь и кислота.
Еще один пример – картина Виллема Класа Хеды «Ветчина и серебряная посуда» (ГМИИ). Посуда серебряная, а это, несомненно, указывает на иное социальное положение хозяина, это уже явно завтрак в доме с достатком. Сразу обращает на себя внимание замечательное мастерство в изображении всех этих предметов. Аппетитный кусок ветчины слегка надрезан, и это аллегория, если хотите, эмблема чувственных радостей. Погасшая свеча – намек на быстротечность жизни. Интересен высокий бокал, имевший определенное назначение, – он мерный, то есть им можно было отмерить именно то количество вина, которое человек хотел выпить; это символ умеренности и напоминание о необходимости соблюдения умеренности. И опять-таки возникает ощущение недавнего присутствия человека. Указывают на это и упавший сосуд – видимо, кто-то неловко задел его, и открытая крышка серебряного кувшина. Перед нами целый мир из относительно небольшого числа предметов, которые многое говорили голландцам. Иносказательный аллегорический смысл спрятан здесь достаточно глубоко, то есть его можно и не знать, и не обращать на него внимания, а наслаждаться ощущением реальной жизни реальных людей, которую так наглядно передали художники в этих натюрмортах.
Большое число натюрмортов оставил еще один голландский художник – Абрахам Хендрикс ван Бейерен. Набор предметов в его «Завтраке» (ГМИИ) открывает нам мир совершенно другого человека. На блюде лежит селедка, рядом глиняный кувшин, упал мерный бокал и смята салфетка – очень демократический набор. Интересно, что мы ощущаем жанровый подход – хотя здесь и нет человеческой фигуры, но все предметы находятся в каком-то разговоре между собой. Они неподвижны, каждый демонстрируют свой облик, но ощущается какое-то внутреннее движение – это достигнуто композицией картины.
Самым известным мастером голландского натюрморта был Виллем Калф. В Пушкинском музее находится его замечательное живописное полотно «Натюрморт с кубком из перламутровой раковины». Натюрморт расположен на столе, покрытом богатым восточным ковром. Стоит великолепный кубок необыкновенной формы из перламутровой раковины, которая таинственно мерцает на темном фоне картины. Серебряное блюдо, ножик с драгоценной ручкой, блюда из китайского фарфора, на которых лежат несколько фруктов, традиционный лимон – в этом сочетании вещей особые изысканность и благородство. Есть какая-то поэзия выступающих из темноты, переливающихся светом своих граней предметов. Примечателен и вертикальный формат этого натюрморта. Кстати, художники всегда неслучайно выбирали горизонтальные или вертикальные форматы своих картин.
Разнообразие натюрмортов
Искусство натюрморта очень разнообразно, и это притом, что, как правило, сюжеты в нем отсутствуют, это просто изображение вещей. Но как часто мы можем уловить жизнь предметов, их разговор между собой! Конечно, мы его домысливаем, воображаем, но художники предполагали его. Тематически натюрморты очень богаты, и часто художники даже специализировались на определенных темах. Была, скажем, целая группа художников, которые изображали рыбу или рыбные натюрморты.
В Пушкинском музее находятся три полотна: «Натюрморт с осетром», «Натюрморт с рыбами и медным тазом» и «Натюрморт с рыбами, черепахой и угрями», которые написала, скорее всего, художница Элена Рекко, дочь знаменитого Джузеппе Рекко. Она специализировалась именно на рыбных натюрмортах. Это была большая семья художников-натюрмортистов, которые жили и работали в Неаполе в XVII веке. Отец, дед и брат Элены Рекко писали натюрморты, конечно, не только рыбные, и были очень знамениты. В картинах Элены Рекко можно отметить замечательное живописное мастерство. Она явно усвоила уроки Караваджо и очень мощно использовала эффект светотени. Нарисованы только рыбы, но перед нами действительно жизнь природы.
Картина фламандского мастера середины XVII века «Устрицы и зеркальные карпы» – тоже пример рыбного натюрморта, но люди того времени отчетливо прочитывали в нем эротический подтекст – изображены раковины устрицы, а из раковины возникла Афродита, образ Афродиты, богини любви, и морская раковина навсегда соединились в сознании европейского человека, поэтому изображение устриц в картине интерпретируется как эротическая тема. Известно, что в те времена даже новобрачным рекомендовали лакомиться устрицами. Карпы же славились своей плодовитостью и потому также имели отношение к любовной теме. Но есть и второй смысл предметов, как это часто бывает в каждой аллегории: рыба начиная с раннего христианства, была символом Христа, а открытая раковина – символ души. Поэтому такой натюрморт каждый мог интерпретировать на свой вкус. Замечательный по мастерству натюрморт, который, конечно, прекрасно воспринимается зрителем и без всякой аллегорической нагрузки.
Существовали и другие тематические виды натюрморта. В Пушкинском музее хранится картина итальянского художника Кристофоро Мунари (Монари) «Натюрморт с письменными принадлежностями». Были художники, специализировавшиеся на такого рода натюрмортах в XVII веке, и были любители таких интеллектуальных натюрмортов среди покупателей.
Маленькое и совершенно очаровательное полотно «Цветы в стеклянной бутыли» фламандского художника Яна ван Кесселя – пример столь любимого в XVII веке цветочного натюрморта. Вообще, и голландцы, и фламандцы обожали писать цветы, но Кессель любил размещать на своих полотнах также и всякого рода насекомых и гусениц, как бы говоря: «Вот это срезанные цветы, они уже не живые, а вот это живые существа: муха или гусеница ползет по листику, бабочка порхает вокруг этого букета». Эти детали, изображающие и живую, и неживую природу, были призваны подчеркивать характер натюрморта. Любопытно, что здесь опять мы видим на бутыли блик от окна, что говорит о том, что букет стоит в комнате и где-то рядом находятся люди.
Совсем другой и по набору предметов, и по настроению «Натюрморт с часами» испанского художника Антонио Переда-и-Сальгадо. На фоне нарядного, даже торжественного занавеса расположены часы на ножке, представляющей собой согнутого человека, целый набор керамических и металлических сосудов, россыпь орехов, морские раковины. В целом создается ощущение какого-то жесткого мира. Здесь нет той привлекательности, мягкости, той обращенности к человеку, свойственной голландским и фламандским натюрмортам. И хотя мы все же ощущаем разговор предметов между собой, здесь не создана атмосфера для их жизни.
Весьма распространенными не только в XVII, но и в последующих столетиях были натюрморты с музыкальными инструментами. Одним из признанных мастеров этого типа натюрморта был художник Бонавентура Беттера. Он происходил из семьи художников, самым знаменитым был отец Бонавентуры Бартоломео Беттера, и их иногда путают, приписывая произведение одного другому. На полотне представлены скрипки, альты, другие музыкальные инструменты, а также глобус, который, наверное, намекает нам на то, что музыка объемлет весь мир. Перед нами прославление мира музыки.