Гримферантес. Каким, действительно? Безусловно, наилучшим и достойным моего рода.
Флексибулус. Тогда что другое ты от меня требуешь?
Гримферантес. Ничто, по-моему, совершенно не противилось бы [традиционному воспитанию], если бы отец по своей воле решительно не приказал или, вернее, строго не повелел прийти к тебе, чтобы ты, зная о воспитании что-то более скрытое и словно более священную тайну, благодаря чему я больше приобрел бы славы для себя, не отказался показать [это] из своей любезности; и чтобы семья наша, вообще честнейшая и очень высокопоставленная, поднялась еще выше. Потому что есть немало новых людей, которые, кичась своим богатством и став невольными обладателями благородства и почестей через богатства, поднялись так, что даже осмеливаются соперничать с древностью и честью нашего рода
Флексибулус. Преступное деяние!
Гримферантес. Не правда ли?
Флексибулус. Даже слепому было бы ясно.
Гримферантес. Итак, эти новые люди, расхаживают в сопровождении длинного ряда приверженцев, сами в отороченных бахромой или шелковых, шерстяных, с разрезами (intercisi) или пышных сотканных одеждах, чтобы казалось, что мы никто по сравнению с ними, мы, кто одеваемся по-простому, благодаря сокрытию бедности. Наградой же за этот твой труд, если своей работой деятельно послужишь отцу, будет то, что тебя примут в число [членов] нашей семьи и допустят к ее и моей благосклонности, чтобы с течением времени получить от нас какие-то благодеяния, и ты будешь всегда под нашим покровительством и как бы под защитой.
Флексибулус. Что может быть сказано важнее и желательнее? Но послушай теперь: если обнажишь голову, уступишь дорогу и место, назовешь ласково, по какой причине ты будешь приятен тем, с которыми будешь находиться?
Гримферантес. По той самой причине, что делаю это.
Флексибулус. Вот все это все только внешние знаки, которые обозначают, что есть что-то в твоей душе, из-за чего тебя могут уважать. Ведь сами по себе [внешние знаки] никто не уважает.
Гримферантес. Почему не уважали бы (их) все, кто достойного образа жизни, особенно благородные, как я?
Флексибулус. Очень мало ты преуспел, как позволено говорить среди нас, [а] ты считаешь, что уже достиг высшей точки?
Гримферантес. У меня нет никакой необходимости приобрести для себя образование (littera), а также ученость (eruditio). Мои предки оставили мне, чем жить; даже если этого не будет хватать, мне следует добиваться [необходимого] не искусствами, столь неблагородными, а острым копьем и суровым мечом.
Флексибулус. Вот это, пожалуй, смело и сильно, как будто ты, будучи действительно благородным, не будешь человеком.
Гримферантес. Добрые слова.
Флексибулус. Какой, в конце концов, частью себя ты являешься человеком?
Гримферантес. Всем собой.
Флексибулус. Быть может, телом, которым не отличаешься от животных?
Гримферантес. Никак нет.
Флексибулус. Значит, не всем собой, в таком случае – разумом и мышлением.
Гримферантес. Почему бы нет?
Флексибулус. Значит, если оставляешь его (разум) необразованным и диким и совершенствуешь тело и к одному этому стремишься, разве не переходишь из человеческого в звериное состояние?
Но [вернемся] к тому, о чем мы начали говорить (если бы я захотел дать себе волю, это отступление надолго отклонило бы нас от намерения). Так вот, когда ты уступаешь дорогу, обнажаешь голову, каков ты есть, по мнению других?
Гримферантес. Благородный и благородно обученный и также воспитанный.
Флексибулус. Он cлишком жесткий (эти слова Флексибул говорит вполголоса для себя). Разве дома ты ничего не слышал о душе, о честности, о скромности?
Гримферантес. В храме я иногда слышал [это] от проповедников.
Флексибулус. Когда встречные видят, что эти вещи тобой осуществляются, они считают, что ты юноша скромный, честный, хорошо о них судящий, о себе же умеренно; из этого мнения рождается благоволение и уважение.
Гримферантес. Пожалуйста, яснее.
Флексибулус. К этому и относится мое рассуждение. Если люди считали бы тебя столь надменным за то, что ты их всех по сравнению с собой презирал, однако [при этом] обнажал голову и преклонял колено, не потому, что эта честь причитается им самим, а потому, что тебе подобает, неужели ты думаешь, что найдется тот, кто питал бы к тебе благодарность или уважал бы тебя из-за той фальшивой видимости чести?
Гримферантес. Почему нет?
Флексибулус. Потому что это ты себе даруешь и делаешь ради себя, а не ради других. Ибо кто же будет считать, что он обязан тебе в том, что ты сделаешь ради себя самого, а не его? Разве я приму тот почет, как бы мне оказанный, каковой ты воздаешь представлению о себе, не моим заслугам?
Гримферантес. Кажется, так.
Флексибулус. Таким образом, благоволение приобретается, если люди поверят, что та честь оказывается им (а не потому, что ты считаешься более приветливым и благородным). Однако же этого не произойдет, если они не примут это мнение о тебе, [а именно], что ты сочтешь их лучшими, чем ты, и признаешь их достойными.
Гримферантес. Но это, однако, не так.
Флексибулус. Сколь бы ни было это ложно, однако необходимо, чтобы они ошибались в этом, в противном случае ты никогда не добьешься того, к чему так стремишься.
Гримферантес. Какой в таком случае будет путь для убеждения [их]?
Флексибулус. Легкий, только слушай внимательно.
Гримферантес. Назови, пожалуйста, по этой причине я сюда и послан, и ты всегда будешь под нашим покровительством.
Флексибулус. Слишком жесткое это яблоко.
Гримферантес. Что ты говоришь вполголоса?
Флексибулус. Я говорю, что единственный путь, если ты станешь таким, каким желаешь, чтобы тебе верили.
Гримферантес. Каков же он?
Флексибулус. Если пожелаешь что-то сильно нагреть, разве приносишь ложный огонь?
Гримферантес. Нет, но настоящий.
Флексибулус. Если [пожелаешь что-то] разрушить, разве [берешь] рисованный меч как оружие?
Гримферантес. Нет, но железный.
Флексибулус. Стало быть, у вещей настоящих и ложных не та же самая сила?
Гримферантес. Кажется, не та.
Флексибулус. И ты равным образом не сделаешь ложной сдержанностью то же самое, что истинной. Ведь ложная сдержанность когда-то себя выдает, истинная всегда та же самая. С ложной сдержанностью ты когда-нибудь скажешь что-то или сделаешь публично или частным образом, а когда потеряешь самообладание (ведь не всегда и не везде ты, можешь наблюдать [за собой]) и будешь уличен как лжец, то насколько тебя, прежде неизвестного, уважали, настолько после, узнав, стали ненавидеть и надолго.
Гримферантес. Каким образом я сам для себя определю настоящую сдержанность души, какой ты учишь?
Флексибулус. Если ты убедишь себя в том, как дело и обстоит, что другие лучше тебя.
Горгопас. Неужели лучше? Где, в конце концов? Думаю, на небе, ведь на земле равных очень мало. Лучше – никого.
Гримферантес. Так я слышал часто от отца и дяди.
Флексибулус. Многое уводит нас от знания истины, [например], незнание значений слов. Что ты называешь добром, чтобы мы знали, есть ли кто-то лучше тебя?
Гримферантес. Я потому знаю о добре, что от добрых произведен на свет.
Флексибулус. Ты не знаешь даже, что есть добро, и уже считаешь, что оно лучше? Каким образом ты дошел до сравнения, когда не узнал еще положительного? Но каким образом ты знаешь, что твои предки сами были добрыми, с помощью какого знака ты об этом знаешь?
Гримферантес. Что? Ты отрицаешь, что они были добрыми?
Флексибулус. Я их не знал. Каким образом об их доброте я мог бы что-то в том или ином отношении решить? Стараюсь разузнать только, каким способом ты понимаешь, что они были добрыми.
Гримферантес. Потому что все так говорят. Но, скажи, к чему относятся столь трудные вопросы?
Флексибулус. Не трудные, но необходимые, чтобы ты понял то, что от меня разузнал.
Гримферантес. Прошу тебя, изложи сжато в немногих словах.
Флексибулус. Это стоило бы объяснить во многих, [видя], каким грубым невежеством ты проникнут. Но раз ты столь надменен, я скажу короче, чем такое дело требует. Устреми же глаза свои на меня, пока я рассуждаю. Кто должны называться образованными? Разве не те, которые имеют образованность? Кто – богатыми? Разве не те, кто имеют богатства?
Гримферантес. Несомненно.
Флексибулус. Кто тогда добрые? Разве не те только, кто имеют блага?
Гримферантес. Разумеется, так.
Флексибулус. Отбросим теперь богатства, каковые не являются истинными благами; если бы они были таковыми, то нашлось бы много лучших, чем твой отец: купцы и ростовщики предстали бы из-за [их] доброты мужами добрыми и мудрыми.
Гримферантес. Кажется так, как ты говоришь.
Флексибулус. Взвесь поэтому внимательно и тщательно каждое в отдельности из того, что я сказал. Разве не является благом острый ум, тонкое чутье, зрелое суждение, бескорыстие, рассудительность, затем разнообразная ученость в больших, а также полезных делах, благоразумие, практика в превосходных вещах, проницательность, ловкость в выполнении дел? Что ты [думаешь] об этом?
Гримферантес. Даже одни названия кажутся мне действительно прекрасными и великолепными, насколько больше сами вещи!
Флексибулус. Ну [пойдем] дальше, что есть мудрость, что религия, благочестие в отношении Бога, родины, родителей, родственников, справедливость, умеренность, милосердие, великодушие, презрение к человеческим несчастьям и сила духа в отношении невзгод? Что же это?
Гримферантес. Это также в высшей степени превосходно.
Флексибулус. Только это и есть блага человека. Ведь все прочее, что можно было бы упомянуть, есть общее между благим и дурным, а также по этой причине не доброе. Прошу запомнить усердно.
Гримферантес. Сделаю.
Флексибулус. Я сильно хотел бы [этого]. Ведь ум твой не дурной, но он не вполне образован. Итак, поразмышляй в душе, имеешь ли ты [эти блага], и если имеешь, сколь малы они и сколь поверхностны. Исследуя это остро и тонко, только тогда поймешь, что ты не украшен и не наделен ни большими, ни многими благами, что нет в народе [того], кто имеет меньшие [блага], чем ты. Ведь в массе: одни – старики, видели, а также слышали многое, имеют опыт многих дел; другие – ученые, которые оттачивают и совершенствуют ум познанием, иные – посвящают себя государству, третьи – охотно изучают авторов, которые, принесут пользу, иные – усердные отцы семейств, те преподают разные искусства и выделяются; даже сами крестьяне постигают столь многие тайны природы, моряки же – бег дней и ночей, природу ветров, положение земель и моря; другие из массы – мужи священные и религиозные, которые Бога благоговейно молят и почитают; иные управляли при процветании с умеренностью и переносили несчастья стойко. Что из этого ты познал? Чем занимаешься? Что осуществляешь? Вообще ничего. Кроме одного: нет никого лучше меня, я рожден в знатном роду. Как ты можешь быть лучше, ты, который еще не являешься добрым? Ни отец твой, ни деды твои, ни прадеды не были добрыми, если не имели того, о чем я рассказал. Тебе кажется, что скорее имели, я очень сомневаюсь. Но если имели, то, наверняка, ты не будешь добрым, если не станешь подобным им.