альнейшее его использование теряет всякий научный смысл и напоминает поиски земных полюсов на карте в проекции Меркатора. Во-вторых, тесты в принципе не анализируют творческих способностей. Попытки создать такие тесты находятся, по существу, еще в стадии первых, скорее несмелых и не слишком удачных экспериментов. Я потому об этом говорю, что методы психотехники в принципе являются некоей особой формой проведения измерений, а известно, что каждый измерительный инструмент можно использовать только при ограниченном разбросе параметров. Термометр, отлично измеряющий температуру воды, подведет нас, если мы попытаемся измерить им температуру космического газа. Точно так же обманут нас тесты, предназначенные для исследования свойств, статистически часто встречаемых, если с помощью них мы будем исследовать то, что в качестве незаурядной творческой одаренности в данном сообществе практически не встречается вообще. Вот мои предварительные замечания.
ГИЛАС. Я высоко ценю тесты в качестве средства профессиональной селекции, но ставить в зависимость все дальнейшее течение человеческой жизни, определяя его в какую-то профессиональную область или же, наоборот, закрывая перед ним эту область, единственно от десятка или нескольких десятков ответов на вопросы (тем более в той неестественной ситуации, какую представляет собой экзаменационная комната, бланк теста и карандаш)? Мне кажется, такое обращение плохо согласуется с постулатами индивидуального, гуманного рассмотрения проблем личности. Приведу только один из множества вариантов: может произойти – и наверняка неоднократно происходит, – что тесты обнаружат интеллект ниже того, каким обладает испытуемый, из-за того что во время тестирования он был зажатый, испуганный, заторможенный!
ФИЛОНУС. Высказанные тобою замечания просто классические. Что же касается кажущейся маскировки уровня интеллекта или же способности заниматься какой-нибудь определенной профессией теми или другими препятствиями, то ведь дело обстоит не таким образом, что в человеке отдельно существуют его интеллектуальные способности и отдельно – его чувства. Ведь если испытуемый, к примеру, на способности к профессии монтера для работы с высоким напряжением не справится с тестами по каким-то эмоциональным причинам, то, видимо, следует ожидать, что он не справится по тем же самым причинам в реальной профессиональной ситуации, на своем рабочем месте, когда в момент аварии на линии высокого напряжения возникнет необходимость быстрого принятия решения и безошибочных действий. Тесты были бы бессмысленными именно в том случае, если бы не выявили этой слабости испытуемого. При отборе самым важным, разумеется, является ответ на вопрос, подходит ли этот человек для данной профессии или нет, а вот ответ на вопрос, по какой причине некто не подходит – учитываются ли при этом факторы эмоциональные или же скорее интеллектуальные, – можно получить с помощью дополнительного изучения, если понадобится. Что же касается негуманной на первый взгляд зависимости людских судеб от бланков, в которых испытуемый почеркает ответы карандашиком в течение нескольких часов экзамена, то достаточно сказать о том, что прогнозируемость психотехнологических исследований обычно в 4—10 раз выше, чем прогнозируемость всех известных нам необъективных методов (так называют исследования без использования тестов), и это независимо от личных душевных контактов с испытуемыми, без использования всякого рода мнений, характеристик, свидетельств и т.д. Результатам этих исследований, в сотнях тысяч раз уже оправдавшихся, противопоставить нельзя ничего, кроме беспочвенного, ничем не обоснованного отрицания.
Произнеся хвалебную речь психотехнологическим методам, я бы хотел теперь перейти к критике их наиболее частого применения, особенно в Соединенных Штатах. Основной упрек, который следует им предъявить, состоит в следующем: эти тесты используют для отбора в открытой системе.
ГИЛАС. Что это значит?
ФИЛОНУС. Открытой системой, в нашем понимании, является, например, биологическая популяция. Процессы эволюции протекают в ней благодаря существованию селекции, то есть выбраковыванию менее приспособленных особей, которые обречены на вымирание через одно, а чаще всего, через несколько поколений. Система «открыта» в сторону уничтожения, беспощадного отторжения, изгнания за ее пределы особей, отмеченных в качестве «худших» из-за неприспособленности. Такую же систему представляет собой общество, в котором для определенных профессий, то есть для свободных, общественно важных пунктов в пределах общественной структуры, существует «тестовый фильтр», пропускающий только способных к нему индивидуумов и отбрасывающий в качестве плевел общества тех соискателей, которые с требованиями тестов – а тем самым и с требованиями данной профессии – не справляются. Таким образом происходит селекция способных, которые, следовательно, всегда имеют больше шансов получить профессию и работу, в то время как менее способные постоянно отметаются в процессе отбора. В подобной открытой системе тесты способствуют возникновению своего рода «элиты способных». И вот для этого-то общество обязано стать закрытой системой, то есть тесты должны работать не на отметание, на отсеивание, а для определения способностей, так чтобы наиболее важной их функцией была бы диагностическая, функция профессиональной ориентации, а не функция фильтрации и отсева менее способных. Систематические консультации по выбору профессии, долговременная забота консультантов о правильном выборе жизненного пути, поиск максимальных способностей – вот задачи психотехнологий в обществе, рассматриваемом как закрытая система, то есть такая, где никого не отвергают, где никто не обречен на вечную безработицу. Только когда тесты будут повсеместно применяться с подобными намерениями и целями, они станут серьезным подспорьем как для значительного улучшения общественных процессов, так и для оптимального применения индивидуальных способностей, а тем самым – для уменьшения числа личных драм и жизненного неустройства.
На практике в Соединенных Штатах используются тесты по первой схеме (по открытой системе), поскольку все более или менее крупные учебные заведения, корпорации, банки или фирмы заинтересованы в том, чтобы с помощью тестов, как через фильтр, выловить из массы общества наиболее способных, а тем самым более продуктивных, и консультации по вопросам занятости для отверженных кандидатов не представляют для них никакого интереса. Это говорит о том, что действительно гуманное, то есть проникнутое заботой о судьбе каждого человека, применение тестов непросто внедрить в обществе, где частный интерес владельцев собственности сталкивается с интересами большинства граждан.
До сих пор мы говорили о дифференцирующем качестве тестов, поскольку они представляют собой наиболее объективную возможность исследования индивидуального уровня интеллекта, а также дают некоторые представления о структуре личности отдельных индивидов. Но мне не хотелось бы оставить у тебя ошибочное мнение, что процессы селекции происходят только там, где повсеместно используются тесты. Процессы селекции, то есть дифференцированного подбора кадров на должности и профессии, происходят в любой без исключения общественной системе. Очень часто они протекают сознательно, никем из участников не контролируемым образом, стихийно, и к тому же так, что определенные профессии, определенные места в общественной иерархии как бы «избирательно притягивают» людей с определенными чертами и способностями.
Таким образом, мы наблюдаем здесь взаимодействие двух факторов: с одной стороны, «требования» этих «пустых», не занятых мест в общественной и профессиональной иерархии, с другой же – набора человеческих качеств, предлагаемых обществом. Для тебя, я думаю, очевидно, что некоторые способности индивидуума, скажем, математические, не могли бы обнаружиться в обществе неандертальцев просто потому, что для них не было «места в обществе», если можно так коротко и неуклюже выразиться; и наоборот: в обществе может обнаружиться огромный спрос на математиков или физиков, например, в связи с необходимостью в массовом масштабе автоматизации производства, однако из-за недостаточного числа одаренных эти «пустые места» останутся незанятыми.
Эти утверждения скорее банальны. Гораздо важнее проблема того, что критерии селекции могут по тем или иным причинам быть несущественными – например, упроченные традицией, но уже устаревшие, не отвечающие реальным, существенным требованиям «пустых мест» или же обусловленные политическими или религиозными догмами, установленными в качестве обязательных.
ГИЛАС. Мне не совсем ясно, что ты понимаешь под «существенностью» критериев селекции.
ФИЛОНУС. Во-первых, то, что даже самый объективный метод, который могла бы предоставить психотехнология, – всего лишь инструмент, а потому им можно воспользоваться (как и любым другим инструментом) и на благо общества, и во зло (приведу жестокий пример, когда какой-нибудь тиран с помощью тестов станет искать наиболее интеллектуальных членов общества с целью их изоляции или уничтожения, справедливо полагая, что именно эти люди опасны для тирании). Во-вторых, на практике селекция означает предпочтительность определенных качеств для ряда должностей или профессий. Так вот, это могут быть качества, реально необходимые для лучшего выполнения конкретной функции (воображение и конструкторские способности у инженера или архитектора, ловкость, проворство и быстрота реакции у шофера или пилота, профессиональные знания и организационные способности у агронома, управляющего большим земельным наделом) или же черты, менее существенные, например – в отношении разного рода начальников – способность принуждать подчиненных к выполнению своей воли, не важно, что именно этой волей навязано, то есть оправданы ли эти распоряжения с точки зрения цели и профессиональных задач. Далее, продвигаемым качеством может быть, например, научный оппортунизм, исключительная память на цитаты, красноречие или способность ловко подольститься к начальству.