сь в их дела, — говорит Диана, — а они не трогают меня».
Диана выросла в Норфолке, и Шотландский пейзаж мил ее сердцу, однако в королевские резиденции Балморал и Сандрингем ее не тянет. Согласно протоколу она проводит там несколько месяцев в году вместе с другими членами королевского дома и, отбыв эту тяжелую «повинность», чувствует себя разбитой, физически и морально. Летом в Балморале, зимой в Сандрингеме — независимо от времени года Диана чувствует упадок сил, приступы булимии учащаются. Естественно, она пользуется любым предлогом, чтобы вырваться оттуда хотя бы на несколько дней. Единство и сплоченность королевского дома — миф для непосвященных, а Диана видит закулисную сторону жизни двора. Интриги, заговоры, междоусобицы характеризуют монархический уклад на протяжении столетий.
На вершине монархической пирамиды — неразлучная троица: королева-мать и две ее дочери, правящая королева и принцесса Маргарет. По меткому выражению одного из исследователей современной монархии Дугласа Кея, «убери одну из трех, и исчезнут все три». Отношения Дианы с членами королевского триумвирата складываются по-разному. Самые теплые — с принцессой Маргарет, соседкой по Кенсингтонскому дворцу. Диана искренне рада общению с ней и никогда не забывает, что именно принцесса Маргарет помогла в свое время неопытной дебютантке освоиться в особом климате королевских покоев. «Я обожаю Марго, — признается Диана. — Мне нравится в ней все, мы подружились с самого первого дня».
О королеве-матери Диана отзывается с прохладцей. По ее мнению, Кларенс-Хауз, резиденция королевы-матери, превратился в штаб-квартиру ее критиков и недоброжелателей. Приемы в этом дворце проходят по всем правилам придворного церемониала, и Диана умирает от скуки. Вообще, она предпочитает держаться на безопасном расстоянии от милой и всеми любимой старушки. Оно и понятно: невольно напрашивается сравнение с собственной бабушкой Дианы, придворной дамой королевы-матери, которая когда-то ходатайствовала перед судом о лишении своей дочери Франсис права опеки над четырьмя детьми. Суд вынес решение в пользу графа Спенсера, и мать Дианы навсегда затаила боль и обиду на ее бабушку. Можно без преувеличения сказать, что королева-мать имеет практически безграничное влияние на своего внука, принца Чарльза, а потому понятна тревога Дианы: в Кларенс-Хаузе ее не жалуют, как когда-то ее мать. «Королева-мать вбивает клин между Дианой и другими членами королевской семьи, — свидетельствует один из близких друзей. — Вполне естественно, что Диана старается ее избегать».
Зато правящая королева относится к Диане вполне дружелюбно. Иначе и быть не может: как никак, Диана — жена ее старшего сына, наследника престола. Первое время после замужества Диана панически боялась свекрови. У нее хватало духу только на формальные любезности (при этом каждый раз, завидев королеву, нужно было сделать глубокий реверанс), так что задушевных разговоров не получалось. Когда стало ясно, что семейная жизнь принца Уэльского складывается не совсем так, как хотелось бы, королева несколько раз беседовала с его женой тет-а-тет. У нее сложилось впечатление, что болезнь Дианы — не следствие, а причина семейного разлада.
Елизавета II ясно дала понять, что неудачный брак наследника отодвигает на неопределенный срок вопрос о ее отречении от престола. Для Чарльза это болезненный удар. После обращения королевы к народу по радио в канун Рождества 1991 года, когда Елизавета II заявила о своем намерении служить нации и Содружеству еще несколько лет, принц Уэльский довольно долго избегал разговаривать с матерью. Если учесть, что он всегда был почтительнейшим сыном, такая реакция указывает на крайнюю степень раздражения. Опять посыпались упреки на принцессу Диану. Скоро все обитатели Сандрингемского дворца, где зимой собирается королевское семейство, были в курсе семейной драмы обиженного принца. Тогда Диана напомнила мужу, что он по собственной воле уступил некоторые королевские полномочия младшим братьям. Дело в том, что в случае болезни или отсутствия в стране монарха некоторые церемониальные функции выполняют государственные советники, которыми могут быть пять членов королевской семьи в порядке престолонаследия. Чарльз передал свои права государственного советника принцам Эндрю и Эдуарду. «С какой стати мать доверит ему трон, если он пренебрегает даже чисто формальными обязанностями?» — не без ехидства заметила Диана.
С годами Диана преодолела невольный трепет перед королевскими регалиями и стала вести себя в присутствии свекрови более непринужденно. Она даже позволяет себе пошутить. На одном из приемов Диана похвалила новую шляпку королевы: черный цвет очень практичен, пригодится на похоронах! Озабоченная судьбой старшего сына, королева подолгу беседует с невесткой о настоящем и будущем. Поведение Чарльза вызывает иногда у его матери тревогу и недоумение, она находит некоторые его поступки непоследовательными, даже сумасбродными. И, конечно, ей горько видеть, как страдают оба: сын и его жена.
Принцесса Диана считает, что институт монархии в целом сильно обветшал и нуждается в реконструкции, однако лично к королеве она испытывает искреннее уважение и отдает должное мастерству и твердости, с которыми та ведет свое сложное «хозяйство» уже более сорока лет. Не скрывая страстного желания получить свободу, Диана неоднократно подчеркивала в беседах с королевой: «Я никогда Вас не подведу». Она равняется на свою свекровь даже в мелочах. Как-то, в жаркий июльский день, собираясь на традиционное чаепитие в саду Букингемского дворца, куда приглашаются официальные лица и дипломаты, Диана отказалась взять с собой веер, предложенный подругой. «Я не могу его взять, — объяснила принцесса. — Свекровь будет одета по всей форме, в чулках и перчатках, и даже не покажет виду, что ей жарко».
Как и у простых смертных, в королевской семье есть свои подводные течения. У Дианы двойственное отношение к свекру, принцу Филиппу. С одной стороны, он внушает ей искреннюю симпатию, а иной раз и сочувствие: нелегко быть мужем королевы. Но, с другой стороны, ей кажется, что принц Филипп чересчур требователен к своему старшему сыну Чарльзу. Когда ее спрашивают, как она оценивает взаимоотношения отца и сына, она качает головой: трудно ответить в двух словах… Принц Филипп хотел бы, чтобы старший сын чаще прислушивался к мнению отца и, по крайней мере, воздавал должное его заслугам в государственной и общественной сферах. Ну а принц Чарльз ожидает похвалы, одобрения, ему хочется, чтобы отец гордился успехами своего первенца. Вообще-то, у супруга королевы есть некоторые основания чувствовать себя обделенным: он слишком часто остается в тени. Так, например, именно принц Филипп поднял в свое время вопрос о защите окружающей среды. Сын подхватил эстафету, и в итоге лавры поборника здоровой экологии венчают Чарльза. Нет особой сердечности и в отношениях Дианы с золовкой, королевской принцессой — это титул сестры Чарльза Анны. Женщины королевской крови сталкиваются в жизни с особыми трудностями, прежде всего в личном плане. Диана это понимает и ценит в Анне высокое чувство долга, энергию и деловитость. Эти качества в полной мере проявляются в деятельности королевской принцессы на посту председателя Фонда защиты детей. Близкими подругами они не стали, нет. Диане даже в голову не приходит поделиться с Анной своими горестями или набрать номер ее телефона и запросто пригласить на ленч. Впрочем, дети их часто играют вместе, и обе принцессы регулярно общаются во время семейных праздников и приемов. В свое время, когда появился на свет принц Гарри, Диану упрекали за то, что она не пригласила золовку в крестные матери. Масс-медиа раздули из этого целую историю, хотя вопрос решается очень просто: принцесса Анна и так является родной теткой малыша, и нет никакой необходимости совмещать две роли в одном лице. Психологический барьер, отделяющий Диану от золовки-принцессы крови (да и от других членов королевского семейства) — вещь вполне объективная. Диана иначе воспитана, да и по характеру — не паинька. Принцесса Анна родилась принцессой и не мыслит себе другой жизни. Естественно, время от времени возникают ситуации, когда внутренняя убежденность в своем превосходстве над «простолюдинами» прорывается наружу. Дело доходит иногда до неприятных стычек. Так случилось, в частности, летом 1991 года, когда семья собралась, как обычно, под крышей Балморалского дворца.
Погожим августовским вечером устроили пикник на лужайке неподалеку от замка. Все семейство во главе с королевой наслаждалось ужином на лоне природы. Однако исподволь нарастающее раздражение и скрытая неприязнь требуют выхода. Нужен только повод. В данном случае поводом послужила очередная затея Ферги: устроить гонки на пересекающем усадьбу шоссе. С этой целью Ферги воспользовалась дорогим автомобилем марки «деймлер», принадлежащим королеве-матери, а Диану посадила в машину, служившую для сельскохозяйственных работ в усадьбе. Импровизированное авторалли навлекло на беднягу Ферги шквальный огонь критики. Кончилось тем, что герцогиня Йоркская демонстративно покинула компанию. Диана вступилась за подругу, пытаясь объяснить, что Саре и без того было трудно все эти годы ломать характер и привычки согласно размеренному и чопорному стилю жизни при дворе. Она просила королеву быть более терпимой и снисходительной, поскольку Ферги на грани срыва. Действительно, вскоре после этого случая герцогиня Йоркская объявила друзьям, что лето 1991 года ее последнее лето в Балморале. И она сдержала слово. Спустя восемь месяцев двор дал официальное разрешение на раздельное проживание герцога Йоркского и его жены, герцогини Йоркской.
Какой разительный контраст с первым приездом Сары-Ферга в Балморалскую резиденцию! Тогда вся королевская родня была в восторге от ее жизнерадостного характера и кипучей энергии. Шли годы. Диана наблюдала, как меняется характер подруги под влиянием жесткого придворного этикета и беспрерывных наскоков прессы. Наряды Ферги, ее отношение к детям и сомнительные (с точки зрения придворного этикета) знакомства — все служило мишенью для критики. От брызжущего через край веселья не осталось и следа. Затравленная Ферги пыталась огрызаться. Трагедия превращалась в фарс. Она окружила себя сонмом гадалок, ясновидцев, астрологов, одним словом, ударилась в мистику. Некоторых модных «пророков» приводил к герцогине ее приятель Стив Вьятт, приемный сын нефтяного магната, но большинство она откопала самостоятельно. Ферги свято верила в чудодейственную силу знаменитой прорицательницы мадам Вассо, которая сажала своих клиентов под синюю пластмассовую пирамиду, якобы избавляющую от душевных и телесных недугов.