Разрубить гордиев узел нелегко. Диана — молодая женщина, эмоциональная, часто непоследовательная, подверженная резким перепадам настроения. «Диана из тех женщин, которые легко уступают нажиму со стороны более волевого и сильного человека, — проницательно замечает астролог Феликс Лайл. — У нее явная склонность к депрессии, и в то же время в любой момент может взять верх инстинкт самоуничтожения. Не считаясь с доводами разума, она пошлет все к черту и хлопнет дверью. Вообще же, она напоминает нераспустившийся бутон. Настанет день, и лепестки раскроются».
Сегодня она вдумчиво и серьезно размышляет над фундаментальными вопросами бытия, беседуя с Джорджем Кери, епископом Кентерберийским. Завтра весь вечер беспечно проболтает с приятелями за партией в бридж. «Она часто противоречит сама себе, когда разговор заходит о том, чтобы сбросить наконец бремя ответственности, которое она приняла на свои плечи», — говорит Рори Скотт, который по-прежнему часто встречает принцессу в обществе.
Другая на ее месте давно могла стать брюзгой и занудой. «Диану выручает природное чувство юмора, — замечает в связи с этим ее брат, граф Спенсер. — Рядом с ней любой чувствует себя непринужденно. Чопорность ей чужда, наоборот, она часто подшучивает сама над собой или вызывает смех у собеседников, указав на какую-нибудь нелепость, которая им тоже бросилась в глаза, но они постеснялись об этом сказать». Пропахший нафталином королевский протокол, скучнейшие церемонии во время официальных визитов служат для Дианы неисчерпаемым источником шуток и пародий. По долгу «службы» Диана терпеливо слушает концерт фольклорного ансамбля, вежливо хвалит блюда национальной кухни, с трудом заставив себя проглотить кусочек. Потом звонит друзьям и с юмором делится впечатлениями. «Чего не сделаешь на благо Англии!» — часто говорит принцесса.
По словам Анджелы Серота, «Диана воспринимает внутреннюю сущность человека, а не внешние атрибуты поведения». Тонкая интуиция и врожденный дар настраиваться на «волну» собеседника помогают принцессе в общении с людьми. Однако сама Диана считает, что природных способностей недостаточно, необходима научная и профессиональная база. Посредственные успехи в средней школе не отбили у нее желания учиться. «Мне необходимо знать все о человеке», — говорит принцесса. В первую очередь ее интересуют исследования в области психологии и философии. Нужно признать, что Диана питает известную слабость к обладателям дипломов и ученых степеней. И все же, чистая наука не для нее — больше по душе люди с практической жилкой, энергичные и деятельные, а не созерцатели. Директор авиакомпании Ричард Брансон, миллионер Джекоб Ротшильд (он в свое время занимался реставрацией фамильной усадьбы Спенсеров), двоюродный брат Дианы Дэвид Линли — об этих людях она говорит с неподдельным восхищением. Диана с одобрением отзывается о решительном поступке виконта Линли, который бросил карьеру придворного чиновника и занялся живым практическим делом. Кроме того, по словам одного из друзей, «она немного завидует Дэвиду: ведь он может свободно расхаживать по улицам без телохранителей». Когда-то низкая самооценка и неуверенность в собственных интеллектуальных возможностях заставляли Диану смотреть снизу вверх не только на мужа, но и на окружавших его высокопоставленных придворных сановников. Теперь ее не узнать: выработав самостоятельную позицию, она не боится отстаивать свою точку зрения, в том числе и по политическим вопросам. Результат налицо. Даже известные своим консерватизмом чиновники Министерства иностранных дел отдают должное дипломатическому искусству принцессы. В Форин-Офисе высоко оценили ее работу во время первого самостоятельного визита в Пакистан, центр исламского фундаментализма, где периодически вспыхивают антибританские страсти, и «Юнион Джек», государственный флаг Соединенного Королевства, подвергается ритуальному сожжению. Диана не без гордости говорит, что к ней, наконец-то, стали относиться, как ко взрослой.
В юности Диана панически боялась выступать перед большой аудиторией. Этот страх тоже удалось преодолеть. Теперь она почти каждую неделю выступает с речами и пользуется славой хорошего оратора. Тексты речей она пишет либо самостоятельно, либо с помощью небольшой команды референтов, в первую очередь личного секретаря Патрика Джефсона, своего верного союзника и единомышленника. «Штаб» принцессы — это гибкая структура, в задачи которой входит обсуждение главных вопросов, о которых намерена говорить принцесса, подготовка статистических выкладок и составление текста выступления.
К сожалению, интересную и полезную работу приходится совмещать с чисто протокольными обязанностями, которых требует всемогущий придворный регламент. В один и тот же день она присутствует в качестве «свадебного генерала» на открытии выставки «Идеальный дом», а через два-три часа выступает с пламенной речью о проблеме СПИДа. Так случилось в марте 1992 года. Это был обычный рабочий день принцессы, но стоит остановиться; на нем поподробнее: два события разделяет всего несколько часов и — целая эпоха в эволюции мировоззрения Дианы. Посещение выставки организовали дворцовые бюрократы. Все было расписано, как по нотам: от тщательно выверенного списка гостей до фоторепортеров. Кстати, на следующий день взахлеб комментировали ответ принцессы на вопрос журналистов, какие у нее планы на предстоящую Неделю семьи. Диана сказала, что не строит никаких планов именно потому, что это сугубо семейный праздник. Диана переходила от стенда к стенду в сопровождении пестрой свиты придворных и гостей, суетились репортеры, сверкая фотовспышками, одним словом, протокольное мероприятие прошло без сучка и без задоринки. Диана виртуозно исполнила выученную назубок роль: дежурная улыбка для обложек, традиционный набор любезностей в адрес организаторов… Зрители получили то, что ожидали.
Вечером того же дня состоялся ужин в лондонской гостинице «Клареджез» с участием известных экспертов по проблеме СПИДа Майкла Адлера и Маргарет Джей и представителей массовой информации. На этот раз она не играла, слова о том, что наболело, лились из самого сердца. Потом Диана отвечала на вопросы с мест, откровенно, не избегая острых углов. Это был первый случай за всю ее придворную карьеру, когда принцесса согласилась принять участие в спонтанной дискуссии, и надо сказать, справилась с этой задачей блестяще. Это событие стало важной вехой на ее жизненном пути, хотя газеты уделили ее выступлению гораздо меньше внимания, чем традиционным придворным шоу. Общественная деятельность Дианы, выходящая за рамки традиционных представлений о «профессии» принцессы Уэльской, нравится далеко не всем как во дворце, так и вне его.
Родственники Дианы, особенно сестры Джейн и Сара и брат Чарльз в курсе проблем Дианы и всегда готовы прийти ей на помощь. Рассудительная Джейн не раз давала ей добрые советы, да и Сара, когда-то завидовавшая славе сестры, теперь ее верный друг и союзник. Вообще, как заметил один из друзей, «когда говоришь с Дианой, невозможно на нее сердиться». С матерью Диана видится реже, чем хотелось бы, но каждая встреча — радость для обеих. Диана была возмущена до глубины души, узнав, что ее отчим, Питер Шанд-Кид увлекся другой женщиной и оставил Франсис. У Дианы всегда были очень нежные отношения с отцом, однако незадолго до его смерти вскрылась неприятная история, причинившая ей много огорчений. Дети графа Спенсера узнали о тайной распродаже сокровищ из фамильного гнезда, Олторпской усадьбы. Принцесса вынуждена была написать ему довольно резкое письмо, о котором впоследствии горько сожалела. В тот момент она не смогла сдержаться: уж очень вызывающе реагировала на упреки детей их мачеха, Рейн Спенсер. Вмешался даже принц Чарльз, призывая к порядку неистовую Рейн. Семейная тяжба закончилась примирением отца с детьми. Отправившись в круиз вокруг света, граф Спенсер радовался и удивлялся популярности принцессы Уэльской в разных странах мира. С дороги он отправил младшей дочке теплое письмо, в котором признавался, что очень ею гордится.
Большое значение имеет для Дианы поддержка немногочисленных, но надежных друзей и помощников. Эти люди знают настоящую, живую Диану, а не куклу, выставленную на потребу обывателям. Они ценят неоспоримые достоинства принцессы, но не закрывают глаза и на ее слабости. Диана легко поддается отчаянию и в такие минуты видит все в черном свете. После бегства герцогини Йоркской отвращение Дианы к придворной рутине предельно обострилось. Ясно, что неустойчивое равновесие может нарушиться в любой момент. По свидетельству друзей, у принцессы однажды вырвалось такое признание: «Люди называют меня Мерилин Монро восьмидесятых годов и думают, что это большое счастье. На самом деле не было ни одного момента, когда я могла сказать: «Вот здорово!» Ни одного. Я только исполняла свой долг и буду делать то, что положено принцессе Уэльской, пока в этом есть необходимость. Надеюсь, что пятнадцати лет жизни будет достаточно».
Самопожертвование Дианы граничит иногда с самоистязанием. Джеймс Джилби сделал интересное наблюдение: «Когда Диана чувствует себя в безопасности, она распрямляется и рвет путы. Но, заслышав бряцание оружия, отступает, уходит от прямого столкновения». Иной раз складывается впечатление, что сама себя казнит, не дожидаясь, пока причинит боль кто-нибудь, кого она ценит и любит. Страхом перед возможным предательством объясняется, по всей видимости, поведение принцессы в первый период семейной жизни, когда она отчаянно нуждалась в поддержке друзей, и тем не менее сознательно обрекла себя на самоизоляцию.
Принцесса Диана, словно канатная плясунья, скользит по туго натянутой проволоке, чудом сохраняя равновесие. Далеко внизу восхищенные зрители. Никто не подозревает, как трудно балансировать над бездной. Головоломка собственной судьбы неотступно мучает Диану. Это стало почти навязчивой идеей. Кэролин Бартоломью, как всегда, горячо защищает подругу: «Попробуйте не зациклиться на своих проблемах, когда весь свет следит за каждым вашим шагом». Диана может часами говорить о сложных взаимоотношениях с мужем, с членами королевского семейства, о своем двусмысленном положении в королевском «ведомстве». Сколько ни говори, проблемы не решаются. Под ногами все та же проволока, и нельзя выпустить из рук балансир. Джеймс Джилби точно сформулировал суть дилеммы: «Она никогда не будет счастливой, если не вырвется на волю. Для этого принц Чарльз должен сам потребовать свободы. Но он никогда этого не сделает — из-за матери. Значит, они оба никогда не буду