В общем, в конце пятой книги Арес, раненный Диомедом, хныча, возвращается на Олимп и жалуется Зевсу: «Это все Афина виновата! Ты слишком ее балуешь, и она в ответ делает все что хочет!» На что Зевс ответил: «Так тебе и надо. Ты такой же задира и бузотер, как твоя мать Гера, и получил по заслугам…»
А Гера и Афина вернулись на Олимп обе довольные, потому что, несмотря на просьбу Фетиды, греки благодаря Диомеду все-таки победили троянцев даже без Ахилла. На этом заканчивалась пятая книга.
– Вот видите! – триумфально заключила Приска. – По-моему, это для нас добрый знак. Не надо сдаваться. Разве где-то написано, что взрослые всегда побеждают? Может, хоть иногда мы, дети, можем поступить так, как Диомед.
– Ш-шш! – Диана указала на коридор. Но рассказ Приски был таким захватывающим, что девочки и не заметили, как Форика ушла.
Не заметили они и прихода Дзелии, которая молча протиснулась в дверь, держа в руках Пеппо Второго, одетого в красную рубашку, и устроилась в цветочном кресле у окна.
– Теперь, пока мы одни, – заговорила она, – я хочу вам что-то показать. – Она порылась у себя за пазухой и вытащила старую книжку. – Вот. Я нашла ее в кладовке тети Офелии.
– Подожди, – прервала ее Диана, выхватывая конверт из кармана Розальбы. – Сначала мы должны прочесть, что пишет маме Манфреди.
– Но это совсем не почерк Манфреди, – заметила Дзелия. Диана побледнела, впервые обратив внимание, что на конверте не было никакого адреса. Ни виллы «Камелот», ни абонентского ящика на почте. Было просто написано «Для Астрид». И «А» была не такой, как ее писал Манфреди – резким треугольником, перечеркнутым длинной и четкой перекладиной посередине. Она была написана курсивом, да так кругло и мягко, с таким количеством завитушек, что плавно и совершенно незаметно переходила в «с».
– Проклятье! – вырвалось у Розальбы. – В спешке мы схватили не то письмо. – В некотором смысле она чувствовала себя виноватой. Такой риск, и ради чего? – Беги, положи его на место, пока твоя мать не вернулась, – смущенно посоветовала она.
– Да ты что, свихнулась? Не прочитав? Сначала посмотрим, что там, – тут же отозвалась Приска. – Мало ли…
Дзелия выудила из своей книги исписанный листок бумаги.
– Похоже, это один и тот же почерк, – заметила она.
Наконец-то на нее тоже обратили внимание! Диана вырвала книгу из рук сестры и положила на свой стол.
– Где ты ее взяла?
– Я не брала. Она сама шлепнулась мне на голову. В кладовке, когда мы искали Пеппо Второго.
Она развернула кожаный переплет обеими руками, и книга раскрылась на обычном месте:
– Симптомы, по которым определяется психиатрическое заболевание… – начала читать она.
– …в прогрессивной стадии болезни, – закончила Приска. Только она читала не из книги. Это было написано на листе, который она вытащила из конверта. Он был весь испещрен четким почерком в виде списка с пронумерованными на полях фразами.
Пока девочки изумленно переглядывались, удивленные таким странным совпадением, настойчиво зазвенел дверной звонок. Они тут же спрятали под кроватью книгу, записку и конверт в страхе быть обнаруженными кем-нибудь из взрослых.
Но это была всего лишь Элиза, запыхавшаяся от бега:
– Завтра в четыре идем на стадион смотреть игру «Наполеонов» и «Объединенных сыроваров»! – задыхаясь объявила она.
– Да ты с ума сошла? Разве нам сейчас до футбола? Ты же знаешь, что…
– После игры у Дианы и Дзелии назначена встреча с главврачом «Оливкового сада» профессором Губерни, – объяснила Элиза.
– А-а, это который с длинными волосами и дырявыми носками, – одобрительно заулыбалась Дзелия. Может, попросить его взять с собой на встречу если не Командора, то хотя бы Пеппо Первого, чтобы познакомить его с вновь обретенным братом-близнецом.
– Мы скажем ему, что Командор в тот день просто спал и что у него не было никакого кризиса, – сказала Диана. – И что он никогда не вытворял то, что написал доктор Саломони в своем свидетельстве.
– И покажем ему это! – ликующе закончила Элиза, вытаскивая взявшуюся невесть откуда свадебную фотографию.
Глава пятая,в которой проясняется много загадочных вещей
Серрата, вилла «Верблюд»
22 ДЕКАБРЯ, накануне освобождения
Дорогая Тереза,
до сих пор не могу поверить: завтра утром Командора освободят! Ура!!! Его выпишут из клиники со справкой, в которой говорится, что он совершенно здоров психически и что попал в клинику лишь по «достойной всяческого сожаления ошибке».
Это все наша заслуга: моя, Дзелии, Розальбы, Элизы, Приски… Единственный, кто нам помог из взрослых, да и то в самый последний момент, – это доктор Леопольдо Маффей. И, конечно же, главврач «Оливкового сада» профессор Губерни, который выслушал нас и отнесся к нам с вниманием, а не так, как обычно взрослые к детям.
Кажется, после моего последнего письма прошла вечность, а ведь я писала тебе в прошлый вторник. Сколько всего случилось за эти дни! И знаешь что? Теперь я уверена, что судьба и вправду существует. Иначе нам ни за что не удалось бы найти доказательства, которые помогли бы нам раскрыть заговор взрослых.
Тем более что мы их совсем не искали. Во всяком случае, не эти. Они попались нам совершенно случайно. Дзелии так вообще упали прямо на голову.
Кто бы мог подумать, что дядя Туллио сам возьмется искать в медицинском справочнике все эти странности – типа вообразить себя лошадью или переставлять по ночам мебель, – которые передал потом своей жене, и моей маме, и тете Лилиане, чтобы они выставили Командора в таком ужасном свете?
И тетя Лилиана тоже хороша – прикидываться больной, чтобы видеться с доктором Саломони и болтать ему все эти небылицы! Она рассказывала ему настолько подробные детали, что даже он, доктор, ни разу не осмотрев Командора, поверил ей и написал направление в клинику, оставив его без даты – чтобы они в любой момент могли отправить туда Командора, если он вдруг станет опасным.
Тут Элиза была права. Доктор, действительно, оказался слишком доверчивым. К тому же у него не было никакой причины думать, что тетя Лилиана, моя мама, тетя Офелия, Сильвана и Пьер Казимир – все сговорились и рассказывали ему одинаковую ложь. И он не решился осматривать Командора лично, потому что те убедили его, что старик ненавидит врачей и может на него напасть. Наверное, если бы он все-таки с ним встретился, то наверняка понял бы, что никакой Командор ни псих, но ведь именно этого они и хотели избежать.
Но они не посчитались с тем, что ноги у лжи все-таки коротки. Чтобы отправить Командора в психушку, они выбрали как раз тот день, когда доктор Саломони уехал из города на свадьбу. Им тогда даже не пришлось бы его вызывать, чтобы сообщить об очередном «кризисе» Командора. Потом, после того как его насильно упекли в лечебницу и обращались с ним как с психом, Командор уже и сам так взбесился, что повел себя и впрямь как самый настоящий сумасшедший, поэтому доктор Саломони думал, что все то, что рассказали ему до этого родственники, – чистая правда.
Ты спросишь меня, откуда я все это знаю. О чем-то мы догадались сами, по уликам, как частные детективы в фильмах – помнишь, Хэмфри Богарта в «Глубоком сне»? В чем-то признался сам доктор Саломони. Но если бы не помощь судьбы, то мы никогда бы не нашли доказательства, которые позволили освободить Командора из клиники.
Ведь никто не знал, что медицинский справочник, в котором дядя Туллио собственноручно подчеркнул все симптомы, которые рассказывались потом про Командора, был спрятан в кладовке именно в том шкафу, где Форика и Дзелия искали близнеца Пеппо? И что этот олух оставил в ней листок с перечнем выписанных симптомов, копии которого он передал потом маме и тетям? Чтобы те не противоречили друг другу, когда рассказывали бы эту ложь о Командоре своим знакомым.
Хотя, может, одной только книги и не хватило бы. Но в тот же самый день я нашла подтверждение их сговора в ящике маминого комода! Тебе я могу в этом признаться, Тереза. Мы поклялись не иметь друг от друга секретов. Ящик вскрыла для меня Розальба иголкой циркуля. Мне так хотелось прочесть хотя бы одно письмо Манфреди, но в спешке я схватила не его, а конверт, где рукой дяди Туллио были перечислены для мамы отобранные им симптомы. Когда я это обнаружила, Розальба уже закрыла ящик комода так хорошо, что никакого другого письма было не достать… Ничего, этот конверт тоже оказался еще каким важным!
Но не думай, что на этом совпадения, посланные нам судьбой, заканчиваются. Знаешь, как мы обнаружили, что доктора Саломони в тот день не было в Серрате, из-за чего медицинское заключение оказалось недействительным? Помнишь, я писала тебе, что доктор уехал из города на свадьбу, но тогда мы этого еще не знали. И представь себе – вот она, судьба! – на той же свадьбе в качестве свидетеля оказался и дядя Элизы, который привез по возвращении фотографии для жены. И на одной из них на заднем плане сидел и доктор Саломони – прямо под часами!
Все эти доказательства убедили дядю Элизы, что в наших подозрениях есть смысл и что мы не просто играем в детективов, насмотревшись фильмов, как утверждал отец Приски. Поэтому он позвонил главврачу психиатрической клиники и попросил о встрече.
Конечно же, дома мы никому ничего не рассказывали, даже Галинуче. Или синьоре Нинетте, чтобы не подавать ей ложной надежды. Вот они удивятся, когда Командор вернется завтра домой! Но я не хочу даже думать о том, что случится потом…
Но вернемся к встрече с профессором. Чтобы не возбуждать подозрений, мы встретились с ним не в его кабинете в «Оливковом саду», а в раздевалке стадиона, где он играл в футбол со своей командой психов. Мы вели себя как заядлые болельщики, дядя Леопольдо даже взял с собой своих восьмимесячных близнецов; видела бы ты, как им было весело и как они шли потом на руки к психам без тени всякого опасения! Я ничего не понимаю в футболе, поэтому не могу сказать, была ли команда «Наполеонов» лучше другой. Но они выиграли, и все были так счастливы! Из пяти голов один забил сам главврач, профессор Губерни, которого на первый взгляд самого не отличишь от его пациентов; один – отец Томмазо Гая, работающий там санитаром; и три оставшихся – один из психов, бывший алкоголик, но страшно веселый. Он все время отвлекал вратаря противников тысячей финтов и ложных ударов, кривлялся, показывал язык, корчил рожи и в самый неожиданный момент отправлял мяч в ворота одним точным и сильнейшим ударом. Мы думали, Томмазо тоже будет играть, но он сидел с нами, потому что еще не достаточно натренирован, и Элиза страшно смущалась, сидя рядом с ним, – ты же помнишь, ей пришлось два раза целоваться с ним за информацию о медицинской справке и условиях содержания в клинике. Но всем известно, что шпионам приходится жертвовать собой, особенно таким образом, чтобы нащупать верные улики. Вспомни только Мату Хари!