На следующее утро Пол Баррелл, в то время еще служивший у Чарльза и каждое утро снабжавший принца свежей прессой, получил от своего босса следующее указание: «Я не хочу больше видеть в этом доме «The Sunday Times». Впрочем, как и другие газеты. Если они кому-то понадобятся, пусть ищут их в другом месте. Это же относится и к Ее Королевскому Высочеству» .
Хладнокровие Чарльза может вызвать удивление. Отчасти это объяснялось многолетней практикой скрывать свои эмоции, отчасти — тем фактом, что принц заранее знал о публикации.
Желая вызвать еще больший общественный резонанс, Эндрю Нил решил подстегнуть ожидания читателей и в одном из радиоинтервью заявил, что вскоре в его газете появятся главы сенсационной книги журналиста Эндрю Мортона о принцессе Уэльской. Среди прочих людей, услышавших эту новость, был друг Чарльза лорд Ромси. Он тут же связался с принцем, отправив ему стенограмму интервью по факсу. До выхода «The Sunday Times» Ромси дважды приезжал в Хайгроув и что-то оживленно обсуждал с принцем за ужином.
Страсти накалялись. В субботу накануне публикации Хайгроув напоминал ставку военного командования. Телефоны не умолкали ни на минуту, постоянно приезжали и уезжали пресс-секретари и специалисты по связям с общественностью.
Когда Диану спросили:
— Принимали ли вы какое-либо участие в написании этой книги? — она категорично ответила:
— Нет!
— В таком случае, — предложил личный секретарь Чарльза Ричард Эйлард, — наиболее оптимальным решением будет подготовка превентивного заявления, в котором отрицается факт сотрудничества принцессы с журналистами.
Тут же составили черновой вариант. Однако Диана отказалась поставить под ним свою подпись, пробормотав что-то неразборчивое.
Тогда свояк принцессы и личный секретарь королевы сэр Роберт Феллоуз связался с редакцией «The Sunday Times» и попросил их ознакомить его с материалом завтрашней публикации. На что получил пусть и вежливый, но весьма твердый отказ.
Последнее, что могли сделать королевские пиарщики, это провести брифинг и сгладить общественный резонанс отрицающими и убаюкивающими фразами. Так они и поступили.
— Вы же знаете Мортона, — успокаивал собравшихся журналистов Ричард Эйлард. — Его рецепт прост: немного предположений, немного фантазии и веселенькая расцветка наподобие скатерти.
Но все эти меры были уже абсолютно бесполезны. На Букингемский дворец надвигалась гигантская волна общественного скандала. Своим поступком Диана прорвала дамбу, и теперь, ворвавшись через арку Адмиралтейства, безудержная стихия за считаные секунды пролетела по Мэлл-стрит мимо Сент-Джеймсского парка с одной стороны и резиденции королевы-матери Кларенс-Хаус — с другой, обтекла памятник королеве Виктории и, взметнувшись, накрыла собой массивный комплекс зданий столичной резиденции британского монарха. На защиту дворца в спешном порядке были брошены многие консервативные СМИ, которые, не жалея красноречия, попытались не оставить от работы Мортона камня на камне.
Диана поступила хитро, продолжая отрицать свое участие в скандальном проекте. Эндрю пришлось одному отдуваться за содеянное. На него были вылиты ушаты помоев профессионального презрения. Его книгу заклеймили как «скопище мусора и смесь грязных домыслов», а самого автора назвали «недостойным даже для игры на пианино в самом захолустном борделе».
Были и те, кто смотрел на разворачивающийся скандал с изрядной долей иронии. Так, например, газета «The Sun» поместила забавную карикатуру. На рисунке была изображена принцесса и королева-мать, которые ехали в карете мимо толпы, размахивающей экземплярами книги Эндрю Мортона «Диана: Ее подлинная история». Надпись-высказывание королевы-матери гласила: «А я помню времена, когда они махали Юнион-Джеками».
Издания Руперта Мёрдока были не единственными, кто накалял и без того нервную обстановку. Спустя несколько дней после выхода «The Sunday Times» масла в огонь подлила сама Диана. Последовательно отрицая свое сотрудничество с Мортоном, она, тем не менее, посетила одну из главных участниц скандального проекта — свою подругу Кэролайн Бартоломью. Притом сделала это под прицелами нескольких десятков объективов.
На следующее утро фотографии принцессы, мило беседующей с Кэролайн у порога ее дома, появились во всех крупных изданиях. Пресс-служба Букингемского дворца, до этого с завидным постоянством отрицавшая причастность Дианы к «фантазиям» Эндрю Мортона, была в шоке. Их фактически предали, нанеся удар в спину.
Больше всех был потрясен Роберт Феллоуз, который путем неимоверных усилий все-таки смог убедить председателя Комиссии по рассмотрению жалоб на прессу лорда Макгрегора, что Диана не имеет никакого отношения к газетным статьям. С публикацией же фотографий все его труды канули в Лету.
Феллоуз решил для себя — «все, больше в таких условиях работать невозможно». Заявив свояченице, что она сделала его жизнь «несносной», Роберт подал прошение об отставке. Однако королева отказалась подписать этот документ. Не хватало еще в столь напряженный момент лишиться помощника, которого она знала столько лет и который теперь, жертвуя собой, пытался хоть как-то спасти имидж королевской семьи. Что же касается взаимоотношений Дианы со старшей сестрой Джейн и ее супругом, то они были безвозвратно испорчены.
После публикации злополучных фотографий с Кэролайн Бартоломью, ближе к вечеру, принцесса получила письмо от премьер-министра. Джон Мейджор также был потрясен и теперь умывал руки, заявив: «Я не в состоянии ничем помочь вам, если вы взялись за манипулирование прессой».
Прочитав письмо, Диана заплакала. Первоначально она полагала, что все рассчитала правильно: она выговорится, нанесет удар по Фирме и вызовет симпатии обычных граждан. И все это сделает чужими руками, переведя ответственность на издателя Майкла О'Мару, редактора Эндрю Нила и автора книги Эндрю Мортона. Но принцесса забыла о древней китайской мудрости: «Если готовишь акт мести, позаботься о том, чтобы заранее вырыть две могилы: одну для врага, другую — для себя». Волна, накрывшая Букингемский дворец, обладала слишком большой внутренней энергией, чтобы остановиться на главной резиденции британского монарха. Продолжив свое движение через арку Веллингтона и Гайд-парк, пусть с остаточной, но все еще впечатляющей силой стихия приготовилась обрушиться на Кенсингтонский дворец.
Диана оказалась не готова к такому развитию событий. Пытаясь снять со своих плеч груз психологического давления, она, наоборот, увеличила его в разы. Не случайно впоследствии принцесса назвала историю с публикацией книги Мортона «величайшим испытанием в моей жизни».
Анализируя случившееся, супруга Чарльза все чаще склонялась к мысли, что из первоначального замысла, который должен был закончиться триумфом, выход книги превратился в трагедию, или, как она сама выразилась, — «начало моего конца».
Как же так получилось, что все пошло кувырком, и кто был повинен в этом?
«Диана призналась мне, что весь процесс создания книги вышел из-под ее контроля, — вспоминает один из друзей принцессы. — Мортон беседовал с людьми, которых она не хотела привлекать, и опубликовал некоторые факты, которые она не хотела обнародовать. Диана сказала, что у нее было мало возможностей контролировать всю работу с самого начала, и в конце концов она выпустила вожжи из рук» .
Немного странное признание, если учесть, что принцесса не раз просмотрела текст и, как сказал сам Мортон, «фактически подписала каждую страницу». Но Диана уже нашла козлов отпущения. Она попыталась отмежеваться от Эндрю, заявив, что вышедшая в ноябре книга не более чем «смесь второсортных, не представляющих никакого интереса слухов, собранных Мортоном для получения личной выгоды».
Остракизму подверглись и друзья принцессы. По словам журналиста Ричарда Кэя, «она дистанцировалась или просто вычеркнула из своей жизни большинство людей, которые приняли участие в этом проекте. Диана была зла на них, потому что они предали ее, способствуя написанию этой подстрекательной книги».
Вот как!
Принцесса была не единственной, кто решил изменить свою первоначальную позицию и посреди переправы взялся менять одну тройку лошадей на другую. Пытаясь хоть как-то стабилизировать свое положение, изрядно пошатнувшееся после откровений Мортона, Эндрю Нил организовал публикацию нового блока статей. Они также были посвящены взаимоотношениям между супругами Уэльскими. Но только теперь события преподносились не с позиций Дианы, а с позиции Чарльза.
Ситуацию это, конечно, изменить не могло, но настроение принцессе испортило основательно. В новых материалах приводились комментарии друзей принца. По их мнению, с Чарльзом обошлись несправедливо, а его изображение не соответствует истине. Друзья напомнили также о «благородном молчании» наследника престола, который отказался делать публичные заявления, «боясь, что они могут отрицательно сказаться на его детях».
Сторонники Чарльза не забыли кинуть и пару камней в огород его супруги. Читатели «The Sunday Times» должны были знать, что принцесса не всегда выступала в роли жертвы. Например, планируя первую поездку Уильяма в Уэльс, она не поставила об этом в известность своего мужа. Вспомнили и про перелом руки у Чарльза двухлетней давности, когда Диана отнеслась весьма формально к посещению мужа в больнице Ноттингема.
В следующей главе будет показано, что ситуация с визитом к травмированному Чарльзу была далеко не так однозначна. Но сейчас не об этом. Куда больше принцессу задела фраза «одного из близких друзей» ее мужа: «Чарльз очень обеспокоен тем, что Диана продолжает отрицать свою причастность к подготовке книги. Ему бы хотелось, чтобы она открыто заявила о своем участии, а также призналась, что это была ошибка».
В отличие от других приведенных выше высказываний, по сути представляющих самый обычный PR, упоминание об ошибках содержало в себе рациональное зерно.
Осознание собственных ошибок и промахов справедливо считается одним из самых мучительных состояний, которое испытывает человек. И как принцесса Уэльская ни сопротивлялась, именно эту реку неприятного самоанализа ей теперь предстояло перейти вброд. Хотя порой она все-таки придерживалась прежней линии, повторяя — уже машинально, — что не причастна к злополучной публикации.