который заявляет, что испытывает такую сильную боль в животе, как будто его проткнули насквозь толстым медным стержнем, скорее всего мог получить такое ощущение при попытке аборта. Человек, который говорит, что «это надо отрезать», говорит прямо из инграммы, возникшей при операции, которую перенес он сам или его мать либо при попытке аборта. Человек, который говорит, что «нужно от этого избавиться», ведет себя так, скорее всего, из-за инграммы, возникшей при попытке аборта. Человек, который «не может от этого избавиться» говорит это по той же самой причине, но с точки зрения другого вэйланса. Короче, люди, особенно когда они говорят о Дианетике и инграммах, выдают инграммные разговоры непрерывным потоком. Они обычно не отдают себе отчета, что их высказывания являются небольшими драматизациями их инграмм, и предполагают, что пришли к этим выводам самостоятельно или вообще так думают. Такое предположение и объяснение – это способ оправдаться; аналайзер выполняет свои обязанности по обеспечению ощущения правоты организма, как бы глупо он себя ни вел.
Одитор может быть уверен, особенно если он говорит о Дианетике, что он получит в ответ большую дозу содержимого инграмм, поскольку дискуссии о реактивном уме обычно происходят на языке, который в нем содержится.
Вспомните, что реактивный ум думает только на основании этого уравнения: А = А = А, где три буквы. А могут оказаться лошадью, богохульством и глаголом «плевать». Плевание равняется лошади, равняется Богу. А реактивный ум является добросовестным простаком, который, как дурак из сказки, наступает на каждый пирог. Таким образом, когда человек слышит, что он должен убрать все содержимое своего реактивного банка, он может сказать, что в этом случае он утратил бы все свои жизненные стремления. Можете быть уверены (и как просто это доказать при терапии, и как горят при этом уши у некоторых пре-клиров), что он имеет инграмму, которая звучит таким образом:
Удар или столкновение в пренатальном состоянии.
Отец:Черт бы тебя побрал, Агнес, ты должна избавиться от этого проклятого ребенка! Если нет, то мы умрем с голоду. У меня не хватает денег.
Мать:О, нет, нет, нет. Я не могу этого сделать, не могу, не могу. Честное слово, я буду за ним смотреть. Я буду работать и содержать его. Пожалуйста, не заставляй меня от него избавиться. Если я это сделаю, я просто умру. Я сойду с ума! Мне не на что будет больше наедятся. Я потеряю всякий интерес к жизни. Я потеряю цель в жизни. Пожалуйста, позволь мне его оставить!
Какой обычной является эта инграмма: каким искренним, «разумным» и убежденным может быть аберрированный человек, доказывая, что он только что «придумал» все свои доводы насчет того, что «если он от этого избавится», он потеряет рассудок и вообще все в жизни, а может быть, даже умрет!
В момент написания этой работы, большинство инграмм, найденных у взрослых, происходили из первой четверти двадцатого века. Это был период «Ага, Джек Далтон [118], наконец-то я тебя поймал!». Это было время «Крови и песка» [119]и Теды Бары [120]. Это было время контрабандного виски и борьбы за избирательные права женщин. Это были дни «пламенной юности» и «Янки идут», и вся эта мозаика в инграммном банке будет взывать к действию. Дианетические одиторы вывели целые разделы великой пьесы «Пьяница» [121]из пренатальных инграмм, рассмотрев их не как юмористическое повествование, а как мамины искренние и страстные намерения перевоспитать папу.
Супердрама, мелодрама, а также и трагедия. Похмелье Веселых Девяностых [122], когда «деловые девочки» еще только «освобождались», а Кэрри Нэйшн [123]спасал человечество от алкоголизма, будет обычным содержанием в инграммах современных взрослых. Вчерашние клише и нелепости стали достаточно трагическими сегодняшними инграммными командами. К примеру, один чрезвычайно высокопарный молодой человек имел как центральный мотив своего реактивного ума исторические размышления Гамлета на тему «быть или не быть, вот в чем вопрос». Мама (которую одиторы в просторечной манере назвали «петлей») получила инграмму за счет заразности аберрации от отца-актера, которого неудачные притязания на то, чтобы стать одним из Барриморов [124], довели до пьянства и избиений жены. Наш молодой человек часами пребывал в своей напыщенной апатии, размышляя о жизни. Для классификации его психоза не нужно было ничего больше, кроме диагноза «апатичный молодой человек».
В основном, содержание инграмм состоит из клише, банальностей, из эмоциональных столкновений и падений мамы и папы. Но одитор получит свое вознаграждение. Когда пре-клир внезапно узнает о своих инграммах, он сможет посмеяться.
Другими словами, аберрация может быть любой комбинацией слов, содержащихся в инграмме. Таким образом, классификация по аберрациям не только совершенно невозможна, но и абсолютно не нужна. После того, как одитор провел один кейс, он сможет лучше оценить это.
Что касается психосоматических заболеваний, на ранней стадии они также зависят от случайных или осознанных словесных комбинаций, от всех возможных повреждений и разбалансированных потоков жидкостей и роста. Можно было бы назвать неясную боль «тендонитом» [125], но более правильно считать ее результатом падения или травмы до рождения. Астма обычно идет прямо от родов, также и конъюнктивит и, гайморит, но когда это начинается с рождения, то обычно существуют и общие пренатальные предпосылки. Для одитора не имеет большого значения, что именно болит у пациента; единственное, что ему нужно, это использовать хроническую болезнь для того, чтобы найти цепь инграмм сочувствия. Все, что одитор должен знать об этой болезни, это то, что пациент испытывает боль в каком-то месте. Для психосоматической диагностики этого достаточно.
Так получается, что размах аберрации и размах психосоматических заболеваний не являются регулирующими факторами, которые обусловливают продолжительность работы над кейсом. Пациент может быть отчаянным лунатиком и потребовать всего лишь только сотню часов для клирования. Другой может быть уравновешенным и относительно удачливым человеком, но 500 часов уйдет на то, чтобы сделать его клиром.
В свете того факта, что размах аберрации и заболеваний оказывает незначительное влияние на то, чем интересуется одитор – на терапию, классификация по этому признаку является пустой тратой времени.
Безусловно, существуют такие сложности, как, например, пациент с серьезно больным сердцем (с ним тяжело работать) или пациент, испытывающий настолько сильное беспокойство в обычной жизни, что это очень затрудняет работу одитора; но такие случаи редки и к тому же не имеют решающего значения в классификации кейса.
Правилом в диагностике является то, что все, что пре– клир «выдает» одитору как противодействие терапии, имеет инграммное происхождение, что будет впоследствии доказано. То, что мешает одитору в его работе – это то же самое, что затрудняет мышление и жизнь пациента.
Вы можете представить это себе следующим образом: аналитический ум одитора предстает лицом к лицу с реактивным умом пре-клира. Терапия – это процесс мышления. Все то, что беспокоит пациента, будет также беспокоить одитора; все, что беспокоит одитора, беспокоит также аналитический ум пациента. Пациент не полностью равен своему аналитическому уму. Одитор может найти пациента, который ничего больше не делает, кроме того, что постоянно ругается с ним, но когда приходит время следующего приема, пациент тут как тут, с волнением ожидает продолжения терапии. Или пациентка рассказывает одитору, насколько бесполезна вся процедура и как ей ненавистна мысль, что с ней работают. Но скажи он ей: «Хорошо, мы прекращаем работу», – она моментально расстроится. Аналитический ум пациента желает того же, что одитор пытается сделать: сокрушить реактивный банк. Поэтому одитор, когда он сталкивается с сопротивлением пациента, с враждебной Дианетике теорией, критическими высказываниям и т. д., слушает не аналитическую информацию, а реактивные инграммы. Он должен спокойно и уверенно продолжать свое дело, так как динамики пациента, которые могут быть мобилизованы, будут помогать ему до тех пор, пока одитор является союзником против реактивного ума пре-клира, а не критиком или неприятелем его аналитического ума.
Например:
(В ревери, пренатальный бэйсик-район).
Пре-клир:(Убежденный, что имеет в виду Дианетику) Я не знаю. Я не знаю. Я просто не помню. Это не сработает. Я знаю, что это не будет работать.
Одитор:(Метод репитера [126], описанный ниже) Повторите эту фразу. Скажите: «Это не сработает».
Пре-клир:«Это не сработает. Это не сработает. Это не сработает…» Ой! Живот болит! «Это не сработает. Это не сработает. Это не сработает…» (Смеется с облегчением) Это моя мать. Разговаривает сама с собой.
Одитор:Хорошо, давайте соберем всю инграмму. Начните с самого начала.
Пре-клир:(Передавая рикол с соматикой (с болью)) «Я не знаю, как это делается. Я просто не помню, что мне сказала Бэкки. Я просто этого не помню. О, я упала духом. Так это не сработает. Это просто не сработает. Хотела бы я знать, что же мне Бэкки говорила, но я не помню. О, я бы хотела…» Эй, что это у нее в руках? Черт бы ее побрал, это становится горячо. Это спринцевание. Эй! Заберите меня отсюда. Верните меня в настоящее время! Это просто печет!
Одитор:Вернитесь в начало, пройдите весь инцидент опять. Подберите все дополнительные данные, которые вы можете найти.