Кстати, при использовании метода репитера на слове или фразе, одитор обязан не разворошить кейс слишком сильно. Возьмите в работу и сократите все, что показалось в поле зрения. Сократите соматику, которая появляется, когда пациент в ревери, всегда пытайтесь найти ее, даже если это не приносит успеха. Если вы разворошите что-то по дороге вдоль цепи, которая не сокращается, отметьте это и сократите после того, как вы получили бэйсик.
Используя метод одиночного слова, вы часто сможете добыть фразы, которые иначе остались бы спрятанными, но которые вошли в поле зрения, когда было затронуто ключевое слово. Например, используя «слышать» как одиночное слово, удалось вытащить на свет последующие фразы, которые сильно тормозили продвижение кейса. Не было приложено никаких усилий для того, чтобы установить контакт с этой инграммой в пренатальной области. В самом деле, одитор никогда не подозревал о существовании цепи «драк», так как пациент никогда не драматизировал ее и, из-за того, что существовала такая жестокая цепь пренатальных инграмм, сам факт, что у его родителей происходили дома ужасные стычки, был полностью вычеркнут из стандартных банков. Пациент отказывался от этих фактов, потрясенный и изумленный, словно ему об этом сказал кто-то со стороны. Соматика была исключительно сильной, потому что папа стоял коленями на маме и душил ее.
Пациент несколько раз повторил слово «слышать» в то время, как одитор приказывал ему возвратиться в инцидент, содержащий это слово. Пациент продолжал повторять и вдруг впал в оцепенение, когда достиг пренатальной области. Он оставался в этом бойл-офе на протяжении примерно 30 минут, причем одитор пробуждал его время от времени и просил повторить слово «слышать». Потом пациент почувствовал сильную соматику и «слышать» превратилось в «Стой здесь!» [201]. Соматика усилилась и он повторял: «Стой здесь!» до тех пор, пока не получил возможность свободно передвигаться по траку на протяжении всей инграммы. Он услышал голос отца и проявил крайнюю неохоту продолжать работу с инграммой из-за ее интенсивной эмоциональной жестокости. По настояниям и уговорам одитора, прохождение было начато постепенно и осторожно.
Отец:«Стой здесь! Не поднимайся, черт бы тебя побрал, ты, сука! На этот раз я тебя точно убью, Я сказал, что убью, и так и сделаю. Получай!» (Усиление соматики вследствие того, что отец ударил мать коленом в живот). «Начинай кричать. Давай, проси пощады! Что же ты не ломаешься? Не волнуйся, еще поломаешься! Ты будешь реветь здесь и умолять о пощаде! Чем громче ты будешь кричать, тем хуже тебе будет. Вот что я хочу слышать! Я никчемный человек, да? Ты сама никчемный человек! Я бы тебя мог прикончить прямо сейчас, но не буду!» (Одитор вдруг испытывает затруднения, пациент принимает последнюю фразу буквально и пересказ останавливается; одитор убеждает его продолжать). «Это только задаток. Получишь еще больше! Я надеюсь, что тебе больно! Я хочу, чтобы ты плакала! Если ты об этом скажешь кому-нибудь, я тебя точно убью». (Пациент теперь торопится вперед с таким приливом эмоций, что команды на него действуют меньше.
Эта команда никому не говорить остается без внимания). «Я тебе рожу раздавлю! Ты еще не знаешь, что это значит – когда больно!» (Соматика уменьшается – отец убрал колено). «Я знаю, что я с тобой сейчас сделаю! Я тебя накажу! Я тебя накажу, и Бог тебя накажет! Ятебя изнасилую! Я так тебе засуну, что все там разорву! Когда я тебе говорю, что ты должна что-то сделать, ты должна это сделать! Иди на кровать! Ложись! Лежи, не двигайся!» (Треск костей лица матери от удара кулаком. Повышается кровяное давление и доставляет боль ребенку). «Лежи, не двигайся! Ты навсегда здесь останешься! Я с тобой покончу! Ты грязная! Ты грязная и заразная! Бог тебя покарал, и сейчас я тебя покараю!» (Начинается соматика полового сношения, очень жестокая, продолжая травмировать ребенка). «Ты сделала что-то ужасное в прошлом. Ты думаешь, ты должна быть злой ко мне! Ты пытаешься сделать так, чтобы я себя чувствовал ничем! Ты сама ничто! Получай, получай!» (Серия сексуальных банальностей на протяжении примерно пяти минут).
Пациент проходит инграмму три раза, и она стирается. Это была бэйсик-бэйсик! Три дня после зачатия, настолько точно, как можно было определить по количеству последующих дней до пропущенной менструации. Это вывело наружу почти всю остальную важную информацию в кейсе, который тогда был разрешен и доведен до клира [202].
Единичное слово могло вывести пациента на другое слово – «слышать» в его кейсе. В таком случае было необходимо найти самый первый момент инцидента, иначе инграмма могла бы не стереться или не сократиться.
Слово «слышать» также могло завести человека к позднему моменту на траке. В таком случае инграммы следовало бы проследить назад по траку времени, пока не была бы найдена одна, которая стерлась бы. Сокращая каждую инграмму по мере ее прохождения, мы нашли бы самую раннюю, что привело бы к стиранию всех инграмм.
В использовании репитера одиночных слов, как и в репитере фраз, одитор не должен позволять быстрого, бессмысленного повторения, но должен настаивать на медленном повторении, в то же время командуя соматической ленте возвратиться и прося пре-клира установить контакт с чем-то, ассоциирующимся со словом.
Внимание:Если пациент не передвигается по траку, не давайте ему слова или фразы для репитера наобум, так как это, приведет к нагромождению инграмм на траке в том месте, где он застрял. Пытайтесь заставить пациента двигаться по траку только путем нахождения и сокращения именно той фразы, которая его держит там.
Внимание:Бэйсик-бэйсик не всегда включает в себя слова, часто бывает просто болезненным и сопровождается утробными звуками. Он будет, однако, держать все на месте своими ощущениями.
Существуют несколько особых классов команд. Они здесь описываются для справки, для каждого класса приведено несколько примеров.
Аберрирующиекоманды содержат все, что угодно. Одитор не заостряет на них особого внимания. Вспомните нашего, молодого человека с пиджаком во второй книге, где под видом команды в состоянии гипноза мы получаем некоторое представление об аберрирующих командах. «Я птичка джаб-джаб», «Я не витаю в облаках», «Весь мир против меня», «Я ненавижу полицейских», «Я самый уродливый человек на свете», «У тебя нет ног», «Бог меня накажет», «Я всегда должен играться с этим» могут быть интересными пациенту и даже развлекать одитора, но в то же время являются причиной значительных неприятностей в жизни пациента. С точки зрения Дианетики, приходит время, и они все показываются на глаза. Поиски какой-то особой соматики или особой аберрации иногда представляют интерес и, бывает, приносят какую-то пользу, но обычно это не важно. Такие аберрирующие команды могут содержать достаточно данных, чтобы сделать человека ненормальным фанатиком, параноиком или рыбой сомом, но для одитора они – ничто. Они найдены, каждая команда в свое время. Работать над ними или вокруг них – это второстепенная и меньшая задача.
Главная забота одитора в любом кейсе – сделать так, чтобы пациент двигался по траку, держать его соматическую ленту свободной в передвижении и сокращать инграммы.Лишь только пациент начинает действовать или отвечать, как будто он не двигается по траку, или как только файл-клерк не выдает данных, значит, что-то идет неправильно, и это «что-то» связано с несколькими классами фраз. В инграммах содержатся тысячи таких фраз, составленных по-разному из разных слов, но их всего пять классов:
«Оставь меня в покое» – значит буквально, что он должен оставить инцидент в покое.
«Не могу сказать» это значит, что он не может вам рассказать эту инграмму.
«Трудно сказать» – это значит, что трудно говорить.
«Я не хочу знать» – это значит, что он не желает знать эту инграмму.
«Забудь об этом» является классическим подклассом денайеров – механизмом форгетера. Когда инграмма просто не хочет показываться на глаза, но есть соматика или подергивание мышц, пошлите соматическую ленту в денайер. Часто это будет «Забудь» или «Не помню», как часть инграммы. «Я не знаю, что происходит» может быть фразой, сказанной мамой папе, но аналайзер пре-клира, под воздействием этой фразы, не знает, что происходит.
«Это выше моего понимания» – это значит, что он уже в инграмме, но ему кажется, что еще нет [203].
«Держись за это, как за свою жизнь!» делает инграмму необходимой для существования.
«Не могу дотянуться», «я не могу туда попасть», «Никто не должен знать», «Это секрет», «Если кто-то узнает, я умру», «Не разговаривать!» и тысячи других.
Холдеры наиболее распространены и наиболее часто используются, поскольку всегда, когда пре-клир не в состоянии двигаться по траку или вернуться в настоящее время, он удерживается холдером. Холдер в сочетании с денайером все равно будет держать: если его нельзя найти, ищите сначала денайер, потом холдер.
«Я застрял» является классической фразой.
«Ни с места!» – другой пример.
«Я попалась» не значит для пре-клира то, что это значило для матери, когда она это сказала. Она могла иметь в виду, что она беременна, но это говорит пре-клиру, что он застрял на траке.
«Не двигайся», «Сиди спокойно, пока я тебе не разрешу двигаться», «Остановись и подумай» (когда эта последняя фраза сказана пре-клиру во время первого прохождения, для одитора может возникнуть необходимость еще раз побудить пре-клира к действию, так как тот так и делает: останавливается и думает, и он так может думать на протяжении долгого времени. Одитор обнаружит удивительное подчинение этой словесной ерунде по мере работы над кейсом).